— Тут вопрос в другом. Вопрос в том, что хочешь ты и как это видишь, — произнёс я. — Да, кстати, и ты сможешь сделать так, чтобы… — я огляделся по сторонам, где была сплошная чернота. — Ты можешь сделать так, чтобы мои друзья тоже слышали наш разговор? Я не уполномочен говорить от лица всей планеты или от лица нашего руководства. И не имею права принимать какие-то решения. Я могу лишь передать. Но там есть человек, майор Кудрин. Он принимать решения, думаю, может. И вообще, как мне кажется, тебе с ним было бы сподручнее вести диалог. Но, если я правильно понимаю, это невозможно из-за технических обстоятельств.

— С чего ты взял? — спросила девушка. — Может, как раз именно ты подходишь. Может, я тебя и выбрала, чтобы быть тем самым представителем от Земли, — хмыкнула она.

— С какой стати? Я простой инженер. Я ни за кого не имею права решать. Ни за людей, ни за планету.

Девушка лишь пожала плечами.

— Ну, это уже вопрос твоей самооценки, — хмыкнула она. — Я предлагаю тебе ту власть, при которой ты сможешь принимать такие решения. Я предлагаю тебе власть и силу. Ты сам от неё отказываешься.

— Да я как-то за этой властью не рвался, — пожал я плечами. — Я здесь выполняю задание своего начальства, цель которого — спасти нашу планету. И это я с тобой готов обсуждать. Но, повторюсь, лучше всего это обсуждать со всеми нами. Или с майором Кудриным, или с президентом Российской Федерации.

Девушка снова хмыкнула. В следующий миг чернота пропала.

Я был в том же самом помещении, а передо мной стояла Лена. Её образ слегка подрагивал. Она надменно глядела на меня сверху вниз. Я только сейчас понял, что она значительно выше меня.

— Они могут меня видеть, но вряд ли смогут сказать мне что-то, — произнесла она. — У них недостаточно нужных элементов в организме. Но могут задавать свои вопросы через тебя.

— Ну, вопрос-то один, — пожал я плечами. — Чего ты хочешь?

— Я хочу сделать вашу планету лучше, — заявила она.

— А зачем улучшать нашу планету? — спросил я. — Какая в этом необходимость?

— Потому что я здесь, и могу это сделать, — последовал ответ.

— Она и так неплохо существовала. Знаешь, как подсказывает мой опыт инженера, всё, что работает, пускай даже если криво-косо, но работает, лучше не трогать. Любые попытки улучшить что-то лишь увеличивают вероятность поломки. Да и для чего улучшать-то? Нас всё устраивало.

— Просто потому, что мне нужна чуть другая атмосфера. И так сложилось, что эта атмосфера и вам пойдёт на пользу, — пожала плечами девушка. — Что касаемо остального, я уже прилетела на эту планету, я уже здесь. И я хочу жить, но при этом не хочу быть эгоистичной. Я хочу не только для себя сделать лучше условия, но и для вас, для всех сделать планету лучше. Я могу сделать всех живых существ на планете лучше. Так, чтобы вы могли без проблем жить в новых условиях, подходящих мне. Я ведь не Санта-Клаус, раздающий подарки. В первую очередь, я сама хочу выжить. Хочу жить на планете, создать для себя комфортные условия, а не прозябать в космосе. А еще хочу не быть сожранной вашей планетой. Хочу тоже дарить жизнь. Это то самое, ради чего мы существуем.

Она сказала слово «мы» таким образом, как будто бы сама представляла какой-то народ. А может и цивилизацию.

— А для этого мне нужно прорасти в этой планете, закрепиться, обезопасить себя, — продолжала она. — Ведь сейчас против маленькой меня борется вся ваша планета, чтобы не дать мне это сделать. И это только начало, дальше будет ещё хуже. Если бы вы мне не мешали, я бы успела достаточно хорошо закрепиться, но вы не даёте. Да, ваш вред пока незначителен, но чувствую, вы уже готовите какой-то хитроумный план.

Чем дальше слушал её, тем больше эта ситуация казалась мне бредовой. Ладно, я готов смириться с тем, что сейчас общаюсь с куском камня. Но чтобы наша планета каким-то образом отвечала, ну это же совсем какая-то глупость. Хотя, с другой стороны, если я общаюсь с камнем, то почему планета тоже не может быть живой? В принципе, здесь где-то можно найти логику, если уж очень сильно постараться.

Хотя, если уж здесь идёт речь о таких больших материях, как жизнь целой планеты… Религиозные институты веками ломают голову над секретом жизни и наличием Бога, а тут вон, как оказывается, целая планета живая, которая создала жизнь.

Я продолжал слушать, не перебивал и старался всё запоминать.

— Видишь ли, коллективный разум вашей планеты построен таким образом, чтобы быть разделённым. Ваша планета уже не в первый раз встречается с такими, как я. А может, ваша планета на самом деле другая по своей сути. Может, кто-то уже другой, какой-то другой астероид прилетел и поглотил её. Но, тем не менее, работа над ошибками проведена неплохо. И объединить всех живых существ просто не получается.

— Коллективный разум? — переспросил я. — Это как у пчёл, что ли?

— Наоборот. Каждое живое существо на этой планете запрограммировано быть индивидуалистом. Да, вы можете обосабливаться в группы, в семьи, в какие-то сообщества, но всё равно у каждого живого существа на уме лишь своя жизнь. Вы не умеете сообща действовать во имя чего-то, и поэтому с вами очень сложно иметь дело, с вами очень сложно договориться. У вас нет единого центра. С каждым из миллиардов живых существ на этой планете приходится договариваться индивидуально. И эта защитная реакция удивительно эффективна, — заявила девушка. — Вы будто бы запрограммированы быть непохожими друг на друга, и стремиться к уникальности. Вы вроде бы на первый взгляд похожи, вроде бы одного вида, но тратите всю свою жизнь на то, чтобы быть не такими, как все. И это одновременно поражает, удивляет и вызывает раздражение. Даже с тобой договориться непросто, что уж говорить обо всех остальных. Боюсь представить, если я буду разговаривать со всеми восемью миллиардами людей отдельно.

Я нахмурился.

— Допустим, ты победишь. И вся планета покроется этой твоей зоной. Все животные, люди изменятся. А дальше-то, что будет? Чего нам ожидать? — спросил я.

— Всё станет лучше, — пожала плечами девушка. — Вы станете сильнее, умнее. Станете дольше жить, как и все остальные существа на Земле. Вы вот называете себе подобных, которые вышли на следующую ступень, заражёнными. Или облучёнными. Нона самом деле они одарённые.

— Станем лучше? — припомнив тех самых облучённых, переспросил я. — Лучше для кого? Как быть с теми, у кого сожрало мозг? Они тоже станут лучше? Такая себе перспектива. И сколько ещё таких жертв будет? Сколько людей превратится в тварей?

— Если вы и дальше будете мне помогать, а не мешать, то, может, тварей станет не так уж и много. А может, и вовсе не станет. Вы и так сейчас этим занимаетесь, просто очень неспешно. Я могу научить, как делать это быстрее. Я готова сотрудничать. К чему со мной воевать. Лучше присоединяйтесь.

— Ты не поняла вопрос. После того, как вся планета будет покрыта осколками или зоной, и все существа станут облучёнными, что ты будешь делать потом?

— Я буду просто жить, — ответила девушка. — Мне нет до вас дела. Я просто хочу выжить. И здесь всё довольно просто. Моё пребывание на планете приведёт к тому, что всё живое станет лучше. Это просто побочный эффект, он такой. Но главная моя цель — просто выжить и жить не в космосе, не мёртвым камнем, а дарящей жизнь планетой.

— А в прошлый раз, при нашем диалоге, зачем ты пыталась мне залезть в голову. Ты пыталась мне выжечь мозг? Откуда мне знать, что потом ты всем на планете не выжжешь мозги? Не сделаешь их куклами.

Девушка лишь устало вздохнула.

— Ниоткуда. Всё зависит лишь от вашего решения. Убив меня, вы вернёте всё так, как было. Оказав мне помощь, создадите новую планету. Но вам придётся принять решение самим. Мне страшно умирать. Но, тем не менее, если суждено этому случиться, так тому и быть. Но так просто я не сдамся. А что касается вас, вы либо доверитесь мне и станете лучше, либо убьёте меня, вернётесь к прежней жизни. Без аномалий, без способностей, без здоровья. Без всего того, что я подарила вам.