— И этот долг ты возьмешь кровью. Ты же знаешь, что любое живое дерево хоть раз убив, больше никогда не сможет породить древесного духа. Представь, что почти каждый древний убьет врага. Да вся роща вымрет, потеряет разум навсегда. Не способные мыслить они станут простыми растениями. Новые живые будут расти сотни, а то и тысячи весен. Мы потеряем Заповедный лес, так и знай. Многие существа погибнут, не имея надежного и защищенного места. Оборона живых дубов и ив будет прорвана навсегда, никто не остановит охотников, прорывающихся в Заповедник. Устоявшийся порядок рухнет. Хватит пить! Посмотри на меня! Я! НЕ! ПУСТОЕ! МЕСТО!

Маг оттолкнулся от камина и нарочито медленно двинулся к раскрасневшейся девушке. Его лицо было спокойно, и только алые искорки в глубине александритовых глаз выдавали легкое волнение и что-то еще, еле уловимое в отсветах очага.

— Я не прошу их нападать, я прошу защищать…

— Ты не оставляешь им выбора, они не могут отказать тебе!

— И все же, не станет долины, Заповедный лес будет открыт с запада. Тогда ни один маг не преминет прогуляться по Дубовой роще в священные земли. Мы не продержимся на два фронта. Пусть эльфы будут патрулировать восточную линию, между нами все еще тысячи тат дриадских лесов. Если живые не будут сражаться, враг просто пройдет сквозь рощи прямиком из Пустынных степей. Тогда ни один эльф не успеет нам помочь, Долина трех лучей будет обречена на гибель, так же, как погибла Долина звезд, а вскоре и Сумрачная долина.

По мере произнесения слов девушка все больше хмурилась и опускала взгляд в пол. Осознав реальность угрозы и неизбежность войны, она и вовсе сгорбилась, судорожно обнимая себя за плечи. Пепельно-белая масса выплыла из неоткуда, нависая над головой жрицы. Нежно притянув хрупкое создание к своей груди, и равномерно поглаживая по спине, маг почувствовал борьбу сострадания и долга в ее душе.

— Ты слишком напряжена, пора расслабиться и отпустить свои сомнения. Долина трех лучей не падет.

— Конечно, не падет! Зря я что ли распинался вам о тактике и способах боя при попытке захвата и последующей гибели двух других долин.

На подоконнике, согнув в колене одну ногу и оперевшись ей о деревянную опору, полу сидел, полу лежал молодой мужчина. Глаза его, как и густые волосы, были невероятного розового оттенка, что не убавляло мужественности этого изящного существа. Ловко соскользнув со своего насеста, при приземлении чуть подпрыгнув, он быстро зашагал к своим друзьям.

— Я в истории копаюсь целыми днями, у нас все шансы выстоять.

— Милый, не всегда поучительное прошлое может обеспечить счастливое будущее. Живым свойственно повторять свои промахи и ошибки.

— Ты это сейчас назвала меня бесполезным, — сощурился феникс, — я не какой-то там летописец, я хранитель истории. Я вижу все события как наяву. Могу отправить свой разум в любое время и место. Я вижу все!

— Ну, прям всемогущий бог! — усмехнулась девушка.

— А как же. Я само совершенство.

— Ты всезнайка и кичишься этим. Знать обо всем скучно, жизнь становится пресной.

— Ну ты и поганка. Я могу видеть все прошлое, но это не значит, что сейчас я знаю всю историю. Просто по желанию могу узнать, как, впрочем, тут же и забыть.

— Без тебя знаю, розовый. Не учи ученого, — наигранно грозно возмутилась девушка, но глаза ее все еще были грустны.

Феникс фыркнул и показал жрице язык, что неимоверно рассмешило девушку. Маг же сдержанно улыбнулся.

— Тебя ждут, а нашей главной жрице пора на боковую, — заботливо погладив девушку по голове, беловолосый маг мягко, но настойчиво повел ее вглубь покоев.

— А сам-то чего к ней липнешь. Отпусти, и я провожу нашу драгоценность.

— Эй, я здесь.

— Знаю, златоглазая, — нежный бархат слов и легкая улыбка, а потом чуть раздраженное, — Ласк, иди-ка ты в библиотеку… книжки читать.

— Я и без этого все знаю, — отнекивался феникс, все так же идя следом за друзьями.

Маг сурово взглянул на парня. Вот тут-то хранитель истории понял, что переборщил с навязчивостью.

— А! Ну это… я пыль пойду вытру, у других же руки не доходят, — съехидничал на последок и вышел.

Дождавшись, когда шаги в коридоре стихнут, воин наклонился и низко выдохнул.

— Останься со мной.

— Я и так с тобой.

— Нет, милая, ты со всеми. А я хочу, чтоб ты отпустила щемящее твое сердце беспокойство и волнение. Ты всегда одна и в то же время окружена многими. Ты одинока, но всегда среди друзей. Твоим эмоциям нет выхода. Так не может продолжаться. Останься сегодня со мной. Я развею все твои страхи и помогу забыть, кто мы, стоящие на краю неизбежных перемен. Мы создадим свой новый мир, свою истину в нем.

— Ты не любишь меня, я знаю, — сглатывая тугой комок в горле, прошептала обреченно жрица, — не путай меня еще больше. Я не хочу мучиться содеянным, как не хочу сожалеть о несовершенном. Я в тупике и дверь захлопнулась позади. Как бы я не хотела, но ключ давно потерян в глубине моих сомнений и твоей удушающей безответности. Не дуй на угли моих чувств, они скоро истлеют, не тревожь их дуновением своей благосклонности. Ты рискуешь не потушить разгоревшееся пламя. Оно выжжет меня и испепелит все нити связывающие нас. Не хочу стать монстром.

— Не станешь. Ты мое спасение из серого и бездушного существования. Ты учишь меня чувствовать. То, что убил во мне отец и вождь племени Кашир. Ты оживляешь мою душу. Я верю, что любовь придет ко мне, ведь ты даришь ее мне бескорыстно. Она спасет меня.

— Или проклянет обоих, — тихо шепнул голос, но не был услышан.

— Пойдем, Дана.

Имя! Это мое имя! Внутри все сжалось, очертания воспоминаний поплыли, сливаясь в непонятное нечто. Уже выныривая из памяти мага, до меня долетели слова, того, прошлого воина, что хотел любить, но не мог.

— Я поклянусь пред небом и землей, пред жизнью и смертью, что ты моя. Моя, до заката мира. Моя жена.

***

Я резко открыла глаза. Тусклое голубое свечение и звезды, заглядывающие сквозь узоры плетеной крыши. Еще не рассвело. Мысли путаются. Где я? Я у Сапфировых ив. Осмотревшись, поняла, что все еще спят.

Снаружи тихо и спокойно. Щебечут птицы, взывая к приближающемуся светилу. А меня пробивает мелкая дрожь. Кто была та жрица? Почему Ласкан и Тариван были там? Они же впервые встретились в прошлом лунном месяце, как и я с ними. Это не имеет смысла, это просто сон, навеянный переживаниями. Да, так и есть. Обмен чистым сознанием не проходит бесследно. Ведь…

Мои мысли на тему: «Ведь это не могла быть я!» прервали голоса, идущие откуда-то снизу. Стараясь бесшумно ступать, я подошла к выходу и свесилась с небольшой площадки перед домом. Там стояла Иба, но ее собеседника я не видела, зато отчетливо слышала.

— Ты не можешь меня осуждать, — звенящий мужской шепот. Интересно чей?

— Зачем, хранитель? Ты пытался убрать свое безумие? — и тишина, неужели меня обнаружили.

Быстренько залезла назад на площадку. Постой-ка, хранитель?!

— Вижу, что права. Но ритуал прошел не так, как было задумано. Ты избавился от ненавистной тебе части, но цена слишком высока, не так ли? — кажется, пронесло.

— Круг был неполным, моя ошибка.

Горгулья разорви! Это Тар!

— Или все же не твоя? — подозрительно осведомилась дриада.

— Есть разница?

— Есть, хранитель, и большая. Ваша магия разнится, как и ваш разум. Пока ты не примиришься сам с собой, ничего не изменится.

Скрип веток. Темень, она поднимается.

— Да, хранитель! Береги скорбящую. Она последняя в этом мире. Нельзя дать ей уйти за край. Помни мои слова.

Вот теперь я окончательно запуталась и в то же время кое-что прояснилось. Я знала, что он хочет избавиться от моего Ванюши, но то, что воин начал действовать, для меня шок. Этого нельзя допустить, я скорее помогу Малышу запихать маньяка на задворки его сознания, чем молча буду наблюдать за тем, как маг кромсает свое второе «я».