Слегка подбросив свою ношу, я убедился в том, что зацеп достаточно надёжен. И зашагал в сторону света, поднимая небольшие фонтанчики душной пыли.

— Помогите… — Тон повторов, раздававшихся за моей спиной, пока оставался довольно равнодушным.

— И чем ближе выход наружу… — Уже после пятого шага я пожалел, что не сбросил с тела остатки верхней одежды. Каждый килограмм на моём плече будто кратно увеличивался с каждым новым шагом. — Тем веселее ты должен реагировать на открывающиеся перспективы…

— Помогите… — Десяток шагов мимо труб в сторону ракеты, кажется, вызвал у моего собеседника некое ободрение. И продолжил движение в выбранном направлении.

— А выходов… Даже если вас съели… Фух… — В отличие от своей ноши сам я начинал звучать всё злобнее. Резкие выдохи неплохо помогали оставаться на отнимающихся от усталости ногах. — Есть как минимум два…

— Помогите…

— … И мы точно ближе не к тому, через который я сюда попал.

— Помогите…

Иногда на окружающих меня трубах встречались пометки, сделанные на латинице. Но ни одна из этих аббревиатур не аукалась в моей памяти чем-то подходящим к ситуации. И хотя об опасности оставления дверей картера открытыми я догадывался и без табличек с предупреждениями, было полезно узнать, что сейчас мы находимся возле именно этой детали гигантского дизельного генератора.

— Но, кроме выхода… Фух… Нам с тобой нужно найти остатки топлива… Должны же быть тут у вас резервы, которые автомат не мог сжечь самостоятельно…

— Помогите… — Ноша отозвалась не только согласием, но зазвучала заметно бодрее.

— И если их должен подрубать человек, то без указателей тут точно не обошлось… — Я завертелся на месте, торопливо оглядывая трубы и загадочные стальные блоки в поисках подсказки для трудившихся здесь машинистов. — Ведь резервы… Фух… Подключают не каждый день… Можно и… Фух… Запамятовать…

— Помоги… — Мой собеседник вдруг перешёл на более личный тон общения. Будем считать, что это хороший знак.

Послав новую ракету вместо погасшей, я дождался, пока она перестанет метаться среди деталей машинного отделения и превращать освещение в истеричную светомузыку. И, распугав при этом нескольких «головастиков», сновавших под ногами, продолжил шагать в выбранном направлении, крутя головой по сторонам:

— Помоги! — Просьбы за моей спиной окончательно превратились в требования.

— Видишь что-нибудь? — За шумом волн звуков музыки стало совсем не слышно. А извивающейся мерзости под ногами появилось определённо больше. Но интереса для этих мелких тварей не представлял ни я, ни мой невольный приятель. — А я, кажется, вижу…

Чем дальше мы продвигались, между закопчёнными агрегатами, тем чаще на стенках стальных коробов, труб и резервуаров попадались дыры. Ржавые неровные края подсказывали, что это точно не технологические отверстия, предусмотренные конструкцией. Тем более, что мелкие твари, которые до того шныряли от моих движений по тёмным углам, сейчас предпочли скрыться в одной из таких дыр.

«Ballast water outtake» — гласил трафаретный указатель рядом с кривыми краями.

— Помогите! — Моя ноша сейчас смотрела в другую сторону. Но, судя по почти радостному выкрику, чуяла близкую свободу так же, как и её мелкие собратья.

— Да, пожалуй, до другого выхода я уже всё равно не дойду… — Сбросив ношу с крюка я чуть не упал от резко поменявшегося баланса. И, придерживаясь за широкую трубу, отломил от пускового устройства обойму с последним зарядом. — Только где же эти дизельные резервы…

Предпоследняя ракета неумолимо гасла, удлиняя вокруг меня тени. И дальше топливо придётся либо искать на ощупь, либо воспламенять трением… Так, а тут что написано…

Перевалившись с ноги на ногу несколько раз, я смог разглядеть всё то же предупреждение о дверях картера, что уже видел раньше. Только, видимо, с другой стороны от генератора. Какой же он, всё-таки огромный, если внутрь него можно войти через дверь…

Погодите. А в чём опасность-то? Понятно, что не стоит входить внутрь двигателя внутреннего сгорания. Намёк на последствия такого поступка в самом названии. Но сейчас-то машина не работает… И что плохого произойдёт, если я поверну вот этот рычаг? А потом отверну вот эту щеколду… И ещё пяток таких же, расположенных по периметру толстой овальной заслонки на боку генератора… Да и побыстрее, пока хоть что-то видно… А, ч-чёрт!

Прежде чем красный свет от предпоследней ракеты мигнул и погас насовсем, сквозь щель в загудевшей двери на пол брызнула густая тёмная жидкость. Ударивший в нос запах не оставил сомнений.

Масло.

…точка вспышки большинства стандартных моторных масел — не выше 270 градусов по шкале Цельсия…

Последняя ракета.

… примерная температура горения заряда фальфейера — около двух тысяч…

И дыра, ведущая к выбросу балластных вод.

… среднестатистический человек может задержать дыхание на 30–90 секунд, прежде чем ему понадобится сделать вдох. Время можно увеличить с помощью специальных упражнений и техник…

Надеюсь, ими я тоже занимался.

… однако, если вы задерживаете дыхание под водой, то ваша способность падает…

Фенрир бодро рубит ржавую сталь заодно с парочкой уползающих сквозь дыру «головастиков». Тупым концом отгибаю край как рычагом и переваливаюсь внутрь по сгибу.

Цепляясь за край, клацает серп. И дарит мне секунду на прицеливание.

— Помо…

— Ф-Ф-У-Х-Ш!

Грузный плеск и потрескивание пузырьков воздуха, скачущих обратно вверх вокруг моего полуголого туловища и древка Фенрира. Но вода здесь не обжигает холодом. Наоборот, немного бодрит… Открывать глаза, как посмотрю, бесполезно. Свет от пожара где-то там наверху совсем сюда не пробивается. Только приглушённый гул и повизгивания не успевших убежать личинок…

10 секунд.

Фубля! Наверное, личинка мимо проплыла. Фу, ещё одна… Какая же мерзость, никак не привыкну… Так, а куда именно «мимо»? Вниз? А где теперь низ?

20 секунд.

Звук от грузного удара откуда-то сбоку, от которого даже меня немного пошатнуло… Значит, корма там и буря в самом разгаре. А низ тут. Поплыли… Но пока по сторонам наощупь ничего, кроме холодной стали и… Фу, опять ты, тварь вонючая!

30 секунд.

Не нервничай. Греби спокойно. Постарайся хоть что-то разглядеть. «Кому сгореть, тот не утонет». Ну и поговорки у этих ребят…

40 секунд.

Ещё пара скользких прикосновений. Прямо по лицу! Но теперь куда-то влево… Оке-е-ей…

50 секунд.

Иду на рекорд. Жаль, записать некому будет… Ладно, греби, не ной. Кажется, такое уже бывало… Только в той темной воде было гораздо теплее…

60 секунд.

Решётка! Рассыпается под руками, ржавая насквозь. Фенрир, настало твоё время! Как раз пролезаешь… Вот так… И сюда упереться… Хэк!

70 секунд.

Не думай о том, как хочется сделать вдох. Лучше греби… И нет, не отпускай оружие! Рукоять легче воды, её саму так и тянет вверх! Лучше подумай о том, из чего она сделана…

80 секунд.

Кажется там свет? Движение? Фонарик!!! Греби, слабак!!! Греби!!!

90 секунд.

Надышаться можно только ветром…

100 секунд.

Что-то свет слабеет… Нет… Не уходите! Это же я! Я! Я. Я…

— Йа!

Плеск. Звон металла. Стук. Кажется, это моя голова долбанулась о что-то твёрдое. Снова чужое прикосновение? Сырое, скользкое… Но тёплое. И… И ласковое.

— Ну ты псих, конечно…

— Его перевернуть надо на живот! Он же так захлебнётся! Помогите!

Ещё две пары рук схватили меня за плечи. И все трое с кряхтеньем перевалили туловище лицом вниз. Разлепив глаза, я увидел это лицо, отражённое в спокойной тёмной воде. Налитые кровью глаза. Тощие щёки, но солидный подбородок. Полоса от химического ожога темнела на бледной коже через всю морду — от левого глаза к правой мочке уха.

Но больше всего мне нравился фон, обрамляющий мой лохматый череп. Там, в светлеющее на востоке небо, неспешно поднимались густые клубы чёрного дыма. Как раз из того места, где ещё недавно высилась кривая громада негодующего паразита.