— You almost destroyed all my work, motherfucker! — Мой собственный голос теперь напирал сзади. Так, словно долбил мне в затылок перфоратором. — Don’t you dare to fuck up all that left! Get up!!!

Всё будет хорошо…

Позывы к кашлю становились почти невыносимы. Но я по-прежнему лихорадочно пытался сообразить, что же нужно сделать, чтобы прокашляться…

— Путь тяжёл, но цель прекрасна, как огонь костра…

— Up!!!

Отдохни…

Да что ж такое… Как же это… Да вот же… А… А-а…

— Человек, настал твой час! Пора!!!

А-кха!!!

Влажный плеск прозвучал просто оглушительно — словно звонок будильника посреди сладкого сна. Но, распахнув глаза, я ничего не увидел в кромешной тьме. Лишь почувствовал, как что-то скользкое и липкое хочет снова забраться по подбородку обратно в распахнутый рот. И перебирает мелкими острыми лапками уже по шее…

К счастью, на подобные прикосновения человеческое тело реагирует мгновенно и без специальных тренировок. Легко смахнув с шеи липкую дрянь, следующим и уже сознательным движением я вскочил на ноги. И дотянулся до заткнутой за пояс ракетницы.

— Ф-Ш-Ш-Ш-Ш!!! — Протяжное шипение стряхнуло с меня остатки ласковой дрёмы. И, как только красная ракета разогнала тьму, я сам смог стряхнуть с себя остальную когтистую мерзость. И быстро огляделся.

В залитом багровым светом небольшом помещении, в отличие от желудка гигантского паразита, было почти сухо, а в воздухе стоял слабый запах нефтяной гари. Но, попытавшись сделать шаг, я обнаружил, что и здесь мои ноги почти по щиколотку утопают в каком-то тёмном порошке — мелком и, от того, очень мягком на ощупь. А рядом с моим следом продолговатый «головастик», похожий на тех, которыми я швырял с радиовышки в малолетних людоедов, проворно закопался под поверхностью этой дряни. И я даже с некоторой радостью поддался рвотным позывам, немедленно возникшим при виде его извивающегося хвоста. К счастью, кроме желчи из моего пустого желудка больше ничего не выползло, а из пыли больше никто не пытался туда проникнуть. И, подхватив валяющийся рядом длинный серп, я смог оглядеться получше.

Потолка над головой видно не было. Света от ракеты, застрявшей где-то позади переплетений широких и узких труб, хватало только на то, чтобы разглядеть, как эти трубы уходят куда-то вверх и в стороны, исчезая внутри покрытых копотью стальных стен.

А кроме сажи на стенах и трубах валялись ещё и человеческие тела…

— Помогите…

Живые… Морские жоры? Они тут, как будто на складе…

Как только я шагнул чуть ближе к свету, чтобы рассмотреть заражённых неудачников поближе, на то место, где я валялся, сверху плюхнулся какой-то мокрый комок.

Под поверхностью порошка в стороны от него тут же порскнули сразу три продолговатых силуэта. Оставляя извивистые следы, мелкие твари быстро скрылись в тенях за трубами. И рядом с ними я тут же разглядел и другие проходы, явно оставленные под поверхностью тёмной пыли сородичами этих существ.

Но, дотянувшись до влажного комка острием Фенрира, я быстро убедился в том, что это всего лишь куча мокрого меха. Под облезшим воротником обнаружился ярлык с торговой маркой производителя. А чуть ниже — остатки упаковочного пластика. Исполнив свой долг, мои меховые доспехи, похоже, несколько дольше задержались в пищеварительном тракте гигантской саккулины. Наверное, выделанные шкурки мелких зверьков оказались для неё вкусней моей.

— Помогите…

Кроме слабого хрипа от складированных здесь жор, снаружи доносился ещё и приглушённый гул шторма. Скрип и постукивание потревоженных им конструкций всё ещё сопровождались далёким гитарным соло, идущим в финале разбудившей меня песни. Прислушиваясь к этим звукам и собственным ощущениям, я попытался определить своё местонахождение и дальнейшие действия.

Ощущения были, конечно, не из лучших. От движений снова затошнило, под черепной коробкой застучало, и почему-то неприятно потянуло в районе печени. Надеюсь, это от ушиба, а не от того, что раньше я был запойным алкоголиком. Или подхватил тут ещё какую-нибудь заразу…

Придерживаясь за бок, я обнаружил, что старые штаны и растянутый свитер тоже практически перестали существовать, как и три слоя шуб. Изгвазданные в каком-то дерьме обрывки едва прикрывали самые стыдные места. И кожаный пояс уцелел. Всё остальное — вымазано в этой странной душной пыли поверх продуктов жизнедеятельности Хафгуфы. Ну, хотя бы ничего не обжигает… Наверное, пыль как-то нейтрализует кислоту. Отметина на лице вот тоже перестала гореть…

Затихающие гитарные ноты, тем временем, явно шли откуда-то сверху и справа. А с противоположной стороны то и дело громыхает что-то тяжёлое… Да, это я уже слышал снаружи. Волны. Ветер гнал их преимущественно с запада, в корму, а рулевая рубка с моими юными соратниками — на востоке… Значит, я всё-таки у цели. И все эти трубы — оборудование машинного отделения, а эта душная пыль… Надеюсь, она не из тех отходов, что оседают в лёгких навсегда. Хотя… Как сказал бы тот злобный парень из моего забытья — «Gonna live forever, scumbag⁈»

Лучше бы ты какие-нибудь флотские модельки клеил, чем разучивал цитаты из старых фильмов, убийца… Тоже мне, «миссия» у него… Раз при взгляде на всё это латунно-нержавейное хитросплетение в голове не появляется никаких полезных воспоминаний, можно, конечно, попробовать процитировать «Титаник». Но вот таких пассажиров там даже на третьим классом не ехало…

— Помоги… Друг… — Белесые зрачки смотрели мимо меня. Но не с головастиками же этот парень тут разговаривает…

Шагнув ближе к лежащему на одной из труб телу, я присмотрелся к лицу заражённого бедолаги. И пока отсвет гаснущей ракеты ещё давал такую возможность, отметил всё те же детали, что и раньше. Бессмысленный взгляд, визуально удлинённые зубы и вибрирующая перепонка, словно растущая из пищевода:

— Помоги… — Хриплые звуки совпадали с вибрациями этой розовой дряни, словно с полосками какого-нибудь графического эквалайзера.

Почему паразит выбрал для подражания именно эту просьбу? Потому что слышал её раньше. А после произвольного воспроизведения получил случайную выгоду. Какую-то награду. И записал в свою память новый условный рефлекс…

— Помоги… — Вибрации перепонки стали более требовательны. А белесые глаза всё-таки остановились на мне. — Друг…

— Нет, это ты мне помоги… Друг… — Шагнув ближе к широкой горизонтальной трубе, на которой валялся этот морской жора, я понял, что он ничем с ней не связан. Просто у него совершенно атрофировались все конечности.

— Стало быть, твой функционал в этом живом улье — точно не добыча пропитания, крепыш…

— Помоги… — Булькающий хрип словно соглашался с моими выводами.

— А это значит, что ты либо специализируешься в размножении… — Заметив, что свет от ракеты уже почти совсем погас, я поспешил зарядить новую. — Либо отвечаешь тут за охрану…

Белесые зрачки продолжали молча смотреть в бесконечность сквозь мою голову, будто в ожидании продолжения лекции. И, справившись с перезарядкой, я охотно перешёл к выводам:

— Только вот ни рогов, ни когтей, ни даже ядовитых нитей у тебя не видно. Так что выбор, как говорится, не велик. И ты у нас тут местный Казанова…

— Помогите… — В этот раз хрип прозвучал немного разочаровано.

— И рефлекс этот закрепился тогда, когда после очередного «помогите…» ты получил то, ради чего теперь существуешь… — Закончив осмотр тела, я убедился в отсутствии полезного лута в карманах останков одежды моего невольного собеседника. — Когда ты… Размножился, да?

— Помогите…

— Кажется, я видел, как вы это делаете. — В памяти немедленно возникли события утра после ночёвки на радиовышке. — Но те твои сородичи могли ходить сами. И сами разбрызгивали это… Икру… А у тебя это как работает?

— Помогите…

— Не подсказывай. — Прицелившись в ту же сторону, что и раньше, я послал туда новую ракету, взамен погасшей. В этот раз заряд улетел гораздо дальше, но отсвета от блестящих труб вполне хватало для того, чтобы ориентироваться в пространстве. — Получается, что, либо гора шла к Магомету… — Подцепив почти невесомое тело серпом с трубы, я запрокинул его на плечо спиной к себе. — Либо Магомета всё-таки несли к ней самого…