Кира довольно споро шагала по удобной, накатанной вдоль берега дороге, за каждой излучиной, каждым перевалом ожидая появления обещанного леса, но… Тот на авансцену не спешил. Разрозненные купы деревьев и малые рощицы не напоминали таинственно-тревожное представление о дремучих чащах даже отдалённо…

Когда же дальнейшее развитие? – нервничала принцесса. Её уже достаточно утомил долгий, почти с самого полудня, пеший марш-бросок. К подобным переходом она совсем не была привычна и ужасно устала. А долгожданного отдыха пока чего-то не предвиделось…

Уже и лёгкие перистые облачка зажглись вечерним золотом… Уже и Сырник приуныл, перестал нарезать круги и виражи с дальними заходами и скорбно трусил позади, проклиная, должно быть, то собачье легкомыслие, что заставило его бросить уютную сыроварню и забежать за непутёвой девкой чёрт знает куда чёрт знает зачем…

Кира всё пристальней вглядывалась в редких путников, гадая: этот ли прочерневший от солнца крестьянин на возу послан ей с новыми вводными? или этот богомолец в рубище укажет новое направление заданного пути? Но… ожидания были тщетны. Путники недоумённо косились на разодетую, пешую и одинокую девицу. Некоторые останавливались и с подозрением таращились вослед. Но на контакт пойти никто не пытался.

- Вот засада, - пробормотала Кира себе под нос, тревожно поглядывая на разливающуюся над рекой красноту заката. – Ещё немного ведь – и стемнеет!..

Неужели этот подлец Шагеев задумал бросить её ночью в чистом поле?

Дорога в очередной раз принялась карабкаться на холм. Последовав за ней и поднявшись на вершину, Кира в неверном свете наступающих сумерек увидела, наконец, опушку чернеющего, насколько хватало глаз, лесного моря.

- Ну вот, - выдохнула она с облегчением. – Вот и лес. Надо поспеть в него до темноты. Должно быть, на этом рубеже – недаром ведь Мари про него талдычила! – и будет ждать меня новый персонаж-провожатый по чистилищу, организованному Ренатиком… Чтоб ему объикаться…

Ноги гудели от непривычной нагрузки, уже плохо слушались и даже слегка заплетались. Но долгожданная цель, явившая себя внезапно в конце этого странного дня, помогла расправить в натужном усилии обвисшие крылья и слететь на них вниз, с холма. И даже прибавить шагу.

В отличие от принцессы Сырник смотрел на приближающуюся опушку леса без всякого энтузиазма. Он тащился следом с большой неохотой, поминутно останавливаясь, прискуливая и ворча. Под конец и вовсе сел на дорогу и сердито залаял вослед торопыге.

- Чего развыступался? – обернулась к нему Кира. – Можно подумать, я тебя на верёвке тащу… Не хочешь – не ходи, сто лет ты мне сдался! Мотай давай к своей сыроварне, сырокрад. Ты ж собака – найдёшь, небось, обратную дорогу по следам, а?

Выговорив спутнику, она решительно пошагала дальше.

Пёс остался. Он повздыхал, постонал и поковылял следом, неожиданно вдруг припадая на переднюю лапу. Жалобности его позавидовал бы и профессиональный нищий. Но Кира на этот цирк даже внимания не обратила. Сырник перестал кривляться и перешёл на размеренную, обречённую рысь, прижав уши и спрятав хвост между ног. Ему было отчаянно страшно, но… Что прикажете делать? Остаться одному в незнакомой местности, среди ночных опасностей, о которых громко сообщал ему чуткий нюх, казалось ещё страшнее, чем жаться к ногам полоумной девки, неумолимо прущей навстречу зловещей черноте леса.

Предчувствие не обмануло их обоих.

У границы тонущего в сумерках редколесья кто-то ждал.

Сырник зашёлся истеричным лаем, медленно пятясь и приседая на задние лапы. Кира вгляделась… нет – ничего не разобрать…

Фигура пошевелилась и сделала движение навстречу… Собака при этом заверещала как самосвалом придавленная, и так стремительно дыхнула, не разбирая дороги, в холмы, что ноги над ушами засверкали.

Кира нерешительно остановилась…

Кто это?

«Новый персонаж» Шагеевского квеста, тем временем, плыл навстречу одинокой путнице в густеющей темноте летней ночи.

Боже… Девушка почувствовала, как, болезненно толкнувшись в рёбра, замерло и ухнуло куда-то в живот сердце. По дороге от Дикого леса… двигался… к ней… огромный… медведь.

Киру парализовало. Даже неугомонный мыслительный процесс на время застыл в ступоре… Никогда – даже в самом страшном сне – не могла она вообразить себя в подобной ситуации. Да и с какой стати? До мозга костей городской житель, тяжело переносящий даже кратковременный пикник с комарами, дитя асфальта, рекламных огней, торговых центров, кофе-хаузов и кондиционируемых фитнес-клубов – до сих пор самой страшной опасностью для себя она почитала просрочку по кредитам. А медведи… ну… нет! что вы! Медведи – это ж совсем про другое! Не про неё! Это где-то в другой жизни, в иной реальности, в параллельной вселенной!..

Зверь тем временем, не подозревая о своей неуместности, остановился шагах в двадцати, потянул воздух носом. Кира услышала его шумное дыхание…

«Мамочки… мамочки… то есть, в смысле: господи! господи! спаси и упаси…»

Медведь покачал лобастой головой, выдохнул и тихо, угрожающе заурчал.

От этого звука спина путницы покрылась холодной испариной. Она сделала инстинктивный шаг назад… Нога подвернулась на непременной подлой выбоине, и Кира, взмахнув руками и ворохом юбок, рухнула навзничь.

«Вот и сказочке конец…», - мелькнула своевременная мысль.

Но сознание с этой констатацией очевидного смириться не захотело: помимо воли оно завизжало - совершенно дико, неэлегантно, по-бабьи – и лихорадочно забарахталось в юбках.

Медведь припал на задние лапы, фыркнул подобно большому коту и, закладывая широкую дугу, неуверенно обошёл шумное двуногое по обочине. Вернувшись на дорогу, так же неторопливо и задумчиво косолапя, зверь побрёл своей дорогой – в ту сторону, откуда явилась встреченная им девица.

Перевернувшись наконец на четвереньки, тяжело дыша от пережитого ужаса, Кира смотрела ему вослед. Возвращаться он, по всей видимости, не собирался: мохнатая туша взобралась на холм и скрылась за перевалом…

Принцесса поднялась кое-как на дрожащие ватные ноги. Подобрала свою поклажу, не сводя обеспокоенного взгляда с вершины холма… Что теперь? В лес идти что-то больше не тянуло. И обратный путь ей тоже заказан – не медведя же догонять?

Впервые в жизни Кира почувствовала такую потерянность и такой страх перед окружающей её враждебной бесприютностью, что сама поразилась силе чувства.

- Сырник, - позвала она сипло, неуверенно. – Сырник, Сырник! Где ты, скотина блохастая?

За живую душу рядом она, кажется, отдала бы сейчас что угодно. Если бы это что угодно у неё в наличии было. И если бы кто-то вдруг в этом безлюдном месте вдруг захотел бы с ней на этот счёт поторговаться…

Блудная принцесса крепко зажмурила глаза и сжала кулаки: спокойно… спокойно… всё в порядке… Наверняка, медведь ручной. Цирковой… ну или что-то в этом роде. Тебя просто попугали, на понт взяли - жестоко, гнусно, садистки – но всё равно невзаправду это! Понарошку! Где-нибудь в кустах, небось, и дрессировщик прятался! Ага. Прятался и хихикал над её паническими визгами, похожими на верещание недорезанного порося.

Кира сглотнула и принялась яростно лупить по платью, отряхивая дорожную пыль.

Ну погоди, Ренатик… Дай только выбраться отсюда… Я тебе… Я с тобой…

Вдали послышался тихий, приглушённый расстоянием вой.

Сырник? Или… - Путница вдохнула и замерла, забыв выдохнуть… - Или… волки?

Забыв все свои недавние теории о цирковом медведе и спрятавшемся в кустах дрессировщике, принцесса зайцем метнулась к ближайшему раскидистому дубу и, проклиная неудобную одежду, с трудом вскарабкалась повыше от земли. Она замерла на сучкастой ветке, словно курица на насесте, вцепившись в неё судорожно сведёнными пальцами и уставившись бессонным взором в беспросветную черноту под ногами.

--------------------------------------------------------------

--------------------------------------------------------------