Медведь вздохнул и протянул лапу. Бригитта дыхнула на редиску и припечатала ею свою размашистую подпись. Потом зевнула, подпёрла голову рукой. Обвела скучающим взором разорённый стол. Намёк был прозрачен, как день: хозяйка утомилась и усиленно демонстрирует гостям, что тем пора бы и честь знать.

- Стало быть, я обречён? – всё же решился осведомиться Медведь, медленно разжёвывая бумажку с рецептом. – Ваша рекомендация, госпожа фея, неисполнима…

- Я никогда, - подорвалась колдунья и сердито принялась составлять пустые миски одну в другую, - не даю безнадёжных рекомендаций! Сами-то вы!.. все вы, тут сидящие, должны что-то сделать для собственной судьбы? Должны пошевелить мозгами и лапами слегка? Всё ждёте, что на блюде вам поднесут благодеяние, лодыри!.. Может, чаю?

- О нет, что вы! – тактичный Медведь намёк понял. – Мы и так засиделись. Нам пора, - он подпихнул Спальчика в бок.

Тот лениво сполз с тыквы.

- А чё? Я бы выпил… - заикнулся было он, и, снова получив тычок, зашипел недовольно, зачесался.

- Ну нет так нет! – подытожила хозяйка.

Вмиг со стола пропала посуда и объедки. А после и сам стол растаял в эфире. Осталась только стопка тарелок, которые Бригитта зачем-то держала в руках.

- Спокойной ночи, деточки! Заходите как-нибудь ещё! Если проголодаетесь… - и выжидательно-нетерпеливо уставилась на гостей.

Спальчик с Медведем, торопливо раскланявшись, двинулись к воротам.

- А как же я? – удивилась Кира. – Мне разве не положено исполнение заветного желания?

Колдунья совсем посуровела. Она сердито нахмурилась и выразительно посмотрела на золотые, в тон тапочкам, наручные часы:

- Ты, дорогуша, как я погляжу, имеешь непомерный аппетит и очень приблизительное понятие о приличиях, - она сердито швырнула миски за спину, где они, не долетев до земли, бесшумно дематериализовались. – Разве уже не сбылось сегодня твоё заветное желание, и ты не обрела возможность говорить? К слову сказать, всякую нетактичную чушь… Разве не исполнилось, а?

- Да, но…

- … Но я, добрая душа, не поставила тебе это желание в зачёт, а приняла к исполнению немедленно народившееся новое – плодятся они у тебя, прям как кролики! и все заветные – как ни крути! Приняла, да! Что же теперь наблюдаем? Претензии вместо благодарности! Как это расценить, деточка?

- Приняли к исполнению? А… разве я о чём-то просила сегодня? – Кира растерялась. – О чём же? Не понимаю… Бригитта, прошу вас! У меня только одно заветное желание – верните меня домой!

- Поздно, деточка! – колдунья вдруг почернела: ни радужных крылышек, ни газовых рюшей – вместо них мрачная хламида и седые космы по сторонам хмурого лица с запавшими щеками. – Ты уже пожелала!

- Что?!

- Сменить сказку! Разве не так?

Раздался громкий хлопок, светлячковый свет померк, исчез пряничный домик, ограда и тыквенные грядки… Кира стояла посреди ночного тёмного леса. Высоко в небе шелестели кроны деревьев, истово трещал в траве невидимый сверчок.

- Пойдём, - раздался из темноты голос Спальчика. – Тут уж ничего не попишешь…

* * *

Костерок, сооружённый вслепую и на скорую руку добычливым недоросликом, почти прогорел. Сам костровой давно сомлел и сопел поблизости, закутавшись в свою безразмерную куртку. Спину он грел о тёплый медвежий бок, у живота свернулся клубком Сырник – поэтому спалось неприхотливому ребёнку, привыкшему за свою короткую жизнь к всевозможным лишениям, безмятежно и сладко.

А вот Кире не спалось: раздражало отсутствие крыши над головой, донимали и пугали звуки леса, мучил холод, комары и неуют походных условий – никогда она не любила и не понимала этих ночёвок на природе!

Но более всего её терзало разочарование от упущенных возможностей. Она вновь и вновь пережёвывала в мыслях встречу с Бригиттой, пытаясь понять: были у неё шансы вырваться из карусели сказок на твёрдую почву знакомого мира или… Или проклятая колдунья намеренно глумится над ней? И ждать освобождения от неё не имеет смысла? Но почему? Зачем ей всё это? Что она от Киры хочет? Какой цели добивается? Да и хочет ли чего – тоже вопрос… Может, так, от вредности или… из спортивного интереса…

Девушка потянулась к мерцающим углям, подбросила в них пару коряжек. И тут же закопалась обратно в теплый медвежий мех – только в нём и можно было по-настоящему согреться. Она покосилась на свою грелку: Медведь возлежал в позе сфинкса, предоставив спутникам свои бока, и рассеянно глядел в огонь жёлтыми звериными глазами.

- Не спится? – спросил он, слегка скосив на Киру глаз. – Переживаешь из-за своего заветного желания?

- Переживаю, - честно призналась бывшая немая. – И пытаюсь понять: как я в этом дерьме оказалась и какому дьяволу душу заложить, чтоб оттуда выбраться…

- Нуууу… - Медведь покачал большой головой. – Душу не надо… Как без души-то? Даже если дома…

- Да пёс с ней! – зло процедила раздосадованная девица. – На что мне этот рудемент? Чтобы маяться, сомневаться, мучаться и страдать? Уж обойдусь как-нибудь без этих функций!

- А любить? А радоваться? – воскликнул Медведь. – Без этого тоже обойдёшься?

- Ха! Чему радоваться? Новой шмотке? Любить СПА и шоколадные обёртывания? Эти эмоции воспринимаются через чувственность и транслируются сразу в мозг. Нечего мне тут свистеть насчёт какого-то эфемерного посредника, с которым все так неоправданно носятся!

- Кто такой СПА? – заинтересовался собеседник. – Твой жених?

Кира фыркнула:

- Нет у меня жениха.

- Значит, - рассудил Медведь, - твоя любовь ещё впереди. Не отказывайся от неё так опрометчиво. Даже если сейчас тебе кажется, что оказаться дома – предел мечтаний, не торопись приносить ради этого необдуманных жертв.

- Нет! Ну вы только посмотрите на этого умника! – взвилась Кира, резко села и передвинулась ближе к костру. – Откуда тебе, медведю, знать что бы то ни было о любви?

Зверь пожевал челюстью, помолчал немного:

- Ты права. Я ничего не знаю о любви. Но… я видел проявление этого чувства в других, и… оно прекрасно!

- В других медведях? – съязвила собеседница и… осеклась. – А ты, кстати, о чём просил эту чёртову ведьму? Тебя ведь она тоже послала, если я правильно поняла?

- О нет, что ты! Не говори так! – вытаращил глаза Медведь. – Никто меня не послал, напротив: госпожа фея облагодетельствовала, как смогла! На большее стыдно и рассчитывать! Ведь по их – фейской, я имею в виду - корпоративной этике одна ворожея обычно не суёт нос в ворожбу другой. И в результаты этой ворожбы…

- Ты, видимо, - Кира пристально вгляделась в косматую морду, освещённую красноватыми отблесками костра, - и есть сей результат?..

Медведь насупился.

- Колись давай! – понукнула дознавательница. – Чего уж теперь… - она подбросила в костерок ещё немного собранного Спальчиком сушняка, тот вспыхнул, затрещал, сыпанув фейерверком искр.

«Красиво… - мелькнула тоскливая мысль. – Почти как файершоу у Рената на днюхе… Господи, как же хочется обратно, в нормальную жизнь!»

Но вокруг, на её беду, царила жизнь ненормальная. Сказочная. Она оглядела дремучий ночной лес, обступивший поляну, вздохнула и с неприязнью остановила взор на говорящем медведе.

- Ты случайно… - она хмыкнула недоумённо, сама не веря в то, что всерьёз произносит сейчас подобную ересь, - случайно не принц заколдованный?

Зверь поднял на неё несчастные глаза.

- Что? – воскликнула Кира и расхохоталась. – Нет, правда? Так и есть? Везёт, блин, мне на принцев недоделанных!

- Да не принц я! – поспешил откреститься Медведь. – Хотя со второй частью предположения ты не ошиблась, девица… Я в самом деле заколдован. Осуждён на обличье звериное с человеческим самосознанием.

- Жесть! – согласилась девица. – Сочувствую тебе, бро… Как же это случилось?

Собеседник подумал, помялся, сомневаясь в необходимости ночных откровений с малознакомой беглой коровницей, и… видимо надумал. Видимо, беда его, утаиваемая ото всех и от каждого долгое время, требовала исповеди. Говорят, будто откровенный разговор может принести на краткий миг, в процессе, иллюзию облегчения…