Новый порыв предгрозового ветра шумнул по макушкам деревьев, они отозвались дружным и шумным рукоплесканием. Вдалеке блеснула зарница. У стражников в руках замерцали, разгораясь, масляные светильники.

Заложив руки за спину, визирь показушно обтёк Киру по широкой дуге и пошёл во главе процессии, сразу за солдатом с фонарём. Пойманную беглянку подпихнули в спину, и она вяло поплелась, в окружении конвоя, навстречу трагической развязке.

«А разве так может быть? Разве бывает в сказке трагический конец? – Кира оглянулась назад, на гордую Зарему, вышагивающую, будто на параде. – Бывает?»

Вспомнить никак не получалось. Все сказки повылетали из головы. Как же там… Где эта, как её… Которая потом… Ох, ну знала же всегда…

Процессия прошла сквозь гулкую арку. Сапоги стражников протопали, рождая эхо, по мощёному двору-колодцу. Остановились. О чём-то перетёрли со встречной группой, подсвечивающей себе путь парой факелов. Передали пленниц под их сопровождение.

Киру втолкнули в низкую дверцу. В спину ей ткнулась Зарема. Девушки ойкнули и огляделись: в каменном помещении с низкими сводами мерцал трепещущий огонёк масляной лампадки. Он бросал тёплые костряные всполохи на камни стен и раскачивал чёрные тени находящихся здесь людей: двух растрёпанных девиц, визиря с сопровождением, плешивого широкомордого мужика, похожего на барбоса, ещё двоих стражников, полирующих на лавке свои ятаганы и немедленно вскочивших при виде высокого гостя…

Высокий гость кинул на стол к светильнику кожаный кошелёк. Огонёк затрепетал, заметался, тени на стенах покорёжились, изломались…

- Сделай так, почтенный, - царедворец поджал губы и процедил с нескрывамой злобой, - чтобы смерть этих мерзавок не была быстрой. Я знаю, ты умеешь, ибо слывёшь великим искусником в своём ремесле, Исмаил ибн Абульфади.

Барбос молча поклонился. И, не удостоив приговорённых взглядом, нахлобучил на квадратную голову колпак палача.

Направляясь к распахнутой перед ним двери, визирь остановился на секунду и посмотрел на Киру мёртвым взором замороженной трески:

- Весело провести тебе свою последнюю ночь, хабиби, - со вкусом пожелал он и, удостоив её напоследок змеиной усмешки, шагнул через порог.

Сосотящий при палаче караул подтянул пояса, зевнул, почесался и, подхватив составленные в угол пики, направился к трясущимся от страха девицам. Палач мотнул подчинённым спрятанной в колпаке головой и, сняв со стены блестящий, начищенный топор, нырнул в неприметную боковую дверцу. Лениво перехватив пики наперевес, стража принялась энергично подпихивать конвоируемых в том же направлении.

- Зарема… - прошептала Кира в растерянности. – Это всё что ли? В самом деле - всё?

Она только сейчас поняла, что до последнего ждала и надеялась на спасение: что-то вмешается, что-то изменится, судьба непременно кинет если не спасательный круг, то уж соломинку – наверняка!..

Зарема не ответила. Она брела с закрытыми глазами, бледная и прекрасная. Губы её шевелились - то ли молитву читали, то ли проклинали причастных к происходящему.

Девушек долго вели по коридорам и переходам. Время от времени они выныривали из них в каменные дворы, где жадно глотали ночной предгрозовой воздух, а после вновь погружались в лабиринты дворца.

Чу! Свет факела впереди.

Пляшущие рыжие отблески на колпаке палача.

Сырой, стылый дух погреба.

Чёрная, посечённая плаха.

Желобки в каменной полу. Для стока. Крови…

«Что это? Дурной сон?»

Ноги вдруг стали ватными – ослабели, подогнулись. Стражники едва успели подхватить несчастную под локти. Голова Киры безвольно мотнулась.

- Давай быстрее! Девка ужо сомлела от страха, - буркнул один из стражей. – Как бы вовсе не окочурилась…

Киру торопливо поволокли через пыточную. Замешкались у выхода, протискиваясь в него сам-третей. Осторожно усадили на прохладную траву…

- Эй, ты как? - её потрясли за плечи. – Поглянь-ка, очумела совсем.

В небе пыхнула беззвучная зарница, осветив каменную стену, башню с узкой дверцей, чёрный силуэт Заремы и склонившихся над Кирой стражников.

Несчастная жертва кровожадного султана подняла глаза к искрящемуся электричеством небу и вздрогнула: небо закрыл колпак палача. Его носитель, буд-то что-то вспомнив, вскинул руку, стянул устрашающий убор и присел перед Кирой на корточки, явив чёрный силуэт всклокоченной головы.

- Сможешь идти? – спросил он обеспокоенно. – Нам нельзя здесь долго задерживаться.

Услышав этот голос, Кира задохнулась. А когда вновь смогла дышать, обнаружила, что тяжкий камень страха и тревог, придавивший её к земле, вдруг стёк с плечей прохладной талой водой. Потому что ОН пришёл. ОН пришёл за ней. И спас её. А это значит… Что это значит?

- Кира, слышишь меня? Ох, сердешная, что ж тебе пришлось пережить… Встанем? Я помогу тебе, давай руку…

Она с готовностью вцепилась в его горячие пальцы, выпрямилась легко и свободно. И тут же качнулась к нему, уткнувшись носом в плечо. Прижалась всем телом, впитывая его тепло и силу.

- Ты приехал за мной?

Он приобнял её за плечи, погладил по голове, жалея:

- Конечно за тобой, горемыка. Какого ляда мне в этом дворце понадобилось бы окромя того?

- Ох, Медведь… - всхлипнула спасённая.

- Ну будя, будя… - он ласково похлопал её по спине. – Опосля всё… Надо торопиться, - он сдёрнул с себя плащ, накинул на дрожащие плечи Киры. – На-ко, прикройся. Уж больно одёжа срамная…

Беглая одалиска послушно стянула ткань плаща на полуобнажённой груди и с готовностью, всё более ускоряя шаг, потрусила за своим спасителем. Позади шуршали мелкими камешками тропы один из псевдостражников и молчаливая, не задающая глупых вопросов Зарема.

Когда тропа, изогнувшись, нырнула вниз, зовя за собой к глухо ворочающемуся внизу морю, Кира обернулась. Беспрестанно вспыхивающие зарницы осветили белокаменные стены и башни дворца, столь же великолепного снаружи, сколь беспощадного в сути своей.

-----------------------------------

-Что-о-о-о? – протянул султан, медленно привставая на подушках. – Бежали? – в голосе его звенела ледяная ярость. – Ты лжёшь, несчастная!! Лгунья и дочь лжеца! Как возможно, чтобы из моего дворца бежали какие-то глупые наложницы?! На что способны эти жалкие существа, кроме поедания рахат-лукума?! Кто эти люди, посмевшие вывести их за стены? Что делала стража?

- О господин! – попыталась вклиниться в поток возмущений Шахзадэ. – Воистину султан Эль-Муралы – светоч правоты, освещающий мрак невежества! Подданные справедливого Шахрияра не устанут преклоняться перед его безусловной мудростью и верностью суждений! Конечно, беспомощные девицы ничего не смогли бы сделать против доблестной стражи и верного палача! Но… - дочь визиря сделала паузу и аккуратно расправила по плечам тёмные локоны. – Но если храбрый и отчаянный витязь поднесёт кошель с серебром верным слугам нашего повелителя – разве смогут они удержаться от соблазна? Тем более…

Султан зарычал.

- Тем более, - невозмутимо продолжила сказочница, - если брать мзду за вызволение приговорённых к казни невольниц - дело столь же привычное, сколь и доходное, то…

Шахрияр грубо схватил девицу за локоть и тряхнул. Серебряные украшения звякнули, зубы клацнули.

- Быстро говори, что знаешь!

Сказочница даже не поморщилась. Её лицо осталось по-прежнему ровно благожелательным.

- Я ничего не знаю, повелитель. Но я слышу… Чу! Слышу беседу доблестного витязя со спасённой им Ахалиль! Прямо сейчас! Если богоравный султан прикажет пересказать, я, по скудным своим способностям, постараюсь не упустить ни словечка…

- Говори! – заорал богоравный, тряхнув девушку так, будто надеялся вытрясти из неё сведения - чтобы просыпались они из неё частым горохом без длинных фраз и цветистых оборотов. – Хотя постой, - он разжал пальцы, - прикажу только погоню отправить – и продолжим, медоречивая моя…