… Кира давила во рту нежные ягоды, болезненно сглатывая сладкий сок, и чувствовала странную опустошённость внутри. Может, она просто устала? В смысле, задолбалась? Немудрено после всех этих приключений, перипетий, захлёстывающих эмоций… Возможна ли в сказке передышка? Пусть небольшая, коротенькая совсем – только бы дух перевести перед новыми испытаниями!..

В сказке… Значит, она уже согласна на эту версию… Думает об этом, как о деле ясном и бесспорном. Пожалуй так… А какие ещё варианты могут рассматриваться ныне – с учётом собственной заколдованности и разговаривающего медведя?.. Она покосилась на мохнатого зверюгу.

- Что теперь? – поинтересовалась зверюга, чавкая. – Что думаешь делать дальше?

Спальчик замер с недонесёнными до рта ягодами, обдумывая вопрос.

- Не знаю, - он растерянно шмыгнул носом. – Нельзя мне в деревню-то…

- А ты, красавица? – Медведь повернул голову к принцессе.

Та скользнула по нему отсутствующим коровьим взором и вернулась к поеданию малины.

- Кхм… Вот что, друзья, - зверь уселся на широкий мохнатый зад, задумался. – Надо вам куда-то прибиваться – к людям, к пище… До соседнего королевства, в общем-то, недалече – дневной переход плюс-минус. Там городок сразу, у леса, небольшой… Могу проводить.

«Нас там прям ждут…» - жёлчно хмыкнула Кира.

- Гляните – что да как… Может, в услужение к кому наймётесь.

«Что?!! В прислуги?!! Лучше сразу меня убейте! Ещё чего не доставало! Пусть вон это сопливое недоразумение нанимается, а я – да ни за какие коврижки! Я не переживу такого позора! Дожилась, блин, до карьерного предложения!..»

Спальчик утёр грязный нос рукавом:

- Оно-то, конечно… Хорошо бы, коли так… Харчеваться-то надоть где-нить, как ни крути…

- Ну вот и договорились! – обрадовался вызвавшийся провожатый. – В путь? – и он бодро закосолапил в сторону лесной дороги.

За ним, подтягивая штаны, двинулся недорослик.

«Вот и идите к чёрту! – решила принцесса и сердито закинула в рот очередную пригоршню малины. – Меня! В прислуги! Совсем уж… Ниже плинтуса. Неееет… Что угодно – только не это!» - и она с негодованием повернулась спиной к уходящим.

Хруст сучьев удалялся… Голоса, обсуждающие достоинства репы, выращенной на суглинке Сухого Лога, за болотами Мокрицы, становились всё тише…

На ясное утреннее солнышко набежало кудрявое облако. Кира, прищурившись, посмотрела на небо, зябко поёжилась. Пошевелила пальцами босых ног, осторожно переступила по колкой траве. Ни ботинок, ни тёплого плаща, ни денег, ни колбасы…

«Так, видимо, бичами и становятся, - мелькнула унылая мысль. – Вчера ещё принцесса Козедольская, сегодня - бродяжка бездомная. И бесправная… Да уж… А это ведь действительно… страшно… В реалиях нынешнего времени – кто я такая есть? Пыль придорожная? Стукнут меня лихие людишки по темечку или… юбку задерут… О господи…»

Она прислушалась к притихшему лесу, переступила с ноги на ногу… И торопливо засеменила по приведшей к малиннику тропке, шипя от боли в исколотых пятках.

«Вот засада! – стучала в голове паническая мысль. – Только бы не потерять их…»

Свернула за куст шиповника и тут же споткнулась о присевшего на корточки Спальчика.

- Тс-с-с… - прошипел он загадочно, воздев кверху палец. – Слышишь?

Кира в сердцах плюнула и облегчённо перевела дух. Неохотно прислушалась: что там? белка? заяц? Не слышу ни черта… Да какого, вообще-то, рожна?! Он что, собирается охотиться с голыми руками? Зубами добычу загрызёт? Идиота кусок…

Недомерок проворно плюхнулся на карачки и пополз в кусты.

Сквозь треск ветвей послышался жалобный скулёж. После из кустов вынырнула пятая точка сдающего назад следопыта, худая спина и лохматая голова в репьях. Загребущие ручонки тянули за собой нечто грязно-меховое.

- От оно! – ликующе констатировал добытчик. – Повезло тебе, немая! Нашёлся друг твой…

Несчастный Сырник истово заскулил, глядя на присутствующих слезящимся взором. Мотнул хвостом.

- Зашибли, конечно, - Спальчик деловито ощупал рёбра и конечности пса, - но так-то целый, ничё… Ну надо же – убёг! Обставил Хупперта! Вот жучара! Небось, быстро бегает и прячется проворно…

Кира скривилась – только этого чудесного воскрешения недоставало. И возни, с ним связанной. Нет уж: раз этот пацан головную боль эту нашёл, пусть сам с ней и морочится. Тем более – фу… Вид у собаки отвратительный, и псиной смердит от её намокшей в утренней росе шерсти далеко по ветру.

Принцесса брезгливо обогнула живописную группку на тропинке по широкой дуге и пошлёпала было дальше – к уже такой близкой, виднеющейся сквозь деревья дороге…

- Э! – взвился Спальчик. – Ты чё, девка? Думаешь, энтот псин, как и раньше, своим ходом за тобой побежит? – он торопливо стащил с себя огромную куртку – с чужого, видать, плеча. – Али не видишь, что не ходок он пока?

- Ну же, - снисходительно призвал он дурынду слабоумную, - подь сюды… Вот так… - втащил на куртку Сырника, - ладненько… Теперь берись за те углы, ага… я за эти… Давай, поднимай – чего встала столбом?

Кира колебалась.

Да что это с ней в самом деле? Чего ради слушается она этого охломона малолетнего? – негодовало сознание успешного маркетолога в то время, как руки послушно перехватывали куртку за указанные углы.– На кой чёрт и куда потащат они эту падаль бесполезную? – брюзжала её высокомерная самость, пока тело послушно волокло тяжёлую и неудобную ношу сквозь кусты. – Что с ним делать, если не сдохнет? А если всё равно сдохнет, зачем таскать, обрекая на лишние мучения? – справедливо вопрошал рациональный эгоизм.

- О! – удивился Медведь, поджидающий спутников на дороге, куда они вывалились, спустя несколько минут, со своими лазаретными носилками. – Нашёлся бедняжка? Вот и славно… А то совесть бы замучила в неизвестности, коли ушли без него: гадали бы потом всю жизнь – жив или не жив? могли бы помочь или нечаянно мимо прошли… Грузите его мне на спину – не будете же вы его всю дорогу так тащить!..

Пса погрузили. Спальчик вытряхнул куртку. На Киру оба доброхота смотрели с воодушевлением, всемерно разделяя её предполагаемую радость. Та только вздохнула. И зашагала впереди честной компании, чтобы никого из этих дураков не видеть…

* * *

* * *

Я видел батрака в стогу –

Весенний ветерок донёс до слуха

Богатырский храп…

Там же.

Кусты жасмина, склонив ветки на белые перила террасы, роняли белоснежные лепестки в тончайший фарфор белоснежных чашек. Белые изогнутые ножки барочных стульев путались в белом шёлке широких юбок двух элегантных дам, коротающих утро за чайным столиком белого мрамора. Белые пухлые пальчики одной подцепили серебряными щипчиками кристально белый кусочек колотого сахара. Белая ручка другой сделала томное движение, заставившее качнуться раскрытый веер из белого кружева.

- Бог мой! Ну конечно же! Неужели вы сомневаетесь, дорогая моя? Конечно, я об этом знаю! Вы прямо с языка у меня новость сняли! И ещё раньше вас – будьте уверены! Ещё до завтрака – сразу, как Зося моя одеваться подавала, так и сказала: вот, мол, пани, будьте покойны, всё будет, как и планировалось! Вот уж, говорит, и герольд прокричал нынче на Бршечишновском рынке. Сама, говорит, своими ушами слышала! Так что смело, говорит, собирайтесь, пани, в Колбасково – кому ж, говорит, как не вам, с вашей-то харизмой и родовитостью! То-то шанс, говорит, для ваших дочек, потому как – кому, как не им! Кому ж тогда и блистать при дворе и претендовать на ту самую… партию… ну, вы понимаете, я надеюсь…

- О, пани Збжевска, всемерно и…

- … И я вам доложу – до чего ж болтлива эта лопоухая Зося – ну что с необразованной прислуги возьмёшь! Я, конечно, её немедленно осадила и приструнила – всем известна моя скромность, я не терплю никаких славословий в свой адрес! Вот прям органически не переношу!..