- Что – ой? – подозрительно переспросила Кира.

- Представляешь, совсем из головы вылетело… - раздалось после паузы из темноты обескуражено-виновато. – И как так получилось-то – ума не приложу… Вот ты сказала сейчас «опасность» - и бамс! Само собой вспомнилось сразу…

- Чего «бамс»? Чего «бамс»? – Кира нашарила плечо спутницы и тряхнула её, как следует. – Говори толком!

- Я тебе всё пыталась сказать – несколько раз, между прочим, за вечер! – но всё время что-то отвлекало: то бега эти поросячьи, то за столом мы сидели далеко друг от друга, то танцевать меня девушки утащили… Всё время что-то… А! Этот ещё вельможа потом – симпатичный такой, что с тобой сидел – тоже танцевать пригласил! Помнишь? Милый такой, обходительный…

- Ты разродишься сегодня, наконец? - прервали её излияния. – Или мне можно поспать пока, ожидаючи?

- А? Ну да, конечно… Я, в общем, перед праздником, когда все ещё на лугу суетились, в лес с девушками бегала за можжевельником: он и для украшения столов был нужен – потому что красивый такой и ароматный и вообще – и при копчении чего-то там его добавляют… Рыбы что ли… Или колбаски вот те подкоптили?... Какой-то у них необычный вкус был… Но очень приятный! Ну помнишь? Поняла, какие я имею в виду?..

Кира вновь зло тряхнула рассказчицу.

- Ой! – пискнула та. – Я ж и говорю: как разбрелись с девушками в зарослях, меня, слышу, будто окликает кто-то из кустов. Думаю – кто бы это мог быть? А это знаешь кто? – эффектная пауза.

Ответом на вопрос послужил глухой стон иссякающего терпения.

- Медведь! Который ваш со Спальчиком! Я так удивилась – ну, можешь себе представить! «Здравствуйте! – говорю. – Как поживаете, господин Медведь?» А он: «Милая девочка, - говорит, - я поживаю хорошо, чего и тебе желаю. Потому-то, - говорит, - я здесь. Прошу об одном: как стемнеет, и в деревню явится барон с присными, уходи с праздника, постарайся не попадаться им на глаза!» Я говорю: «Отчего же, господин Медведь?» Он смешался как-то, потом говорит: «Это опасно для тебя, девочка и… Скажи своей подруге о моём предупреждении – она поймёт! И сможет о тебя позаботиться». Тут девушки зааукали, и он скрылся. Вот… Кирочка. А что такое «присные»?

- Пипец… - медленно процедила Кирочка, испытывающая непреодолимое желание придушить свою спутницу. – Как можно было мне об этом не сказать за весь вечер?!

- Ну я же объяснила! – возмутилась столь явным непониманием очевидного Пепелюшка. – Забыла!

- Ну да, ну да! – ядовито согласилась та, кого она искренне считала своей подружкой. – Какая очаровательная беспечность! Главное ведь вспомнила! Вовремя…

Перестук копыт вдруг смолк. Возок качнулся ещё пару раз и замер. За бортом послышались переговаривающиеся голоса. Возница откинул полог и спрыгнул на землю.

- Выходь, - сказал хмуро. – Прибыли…

Девушки медлили.

- Ну чего теперь уж, - вздохнул седоусый дядька. – Перед смертью всё одно – не надышишься… Вылазь, девоньки. Мне ещё назад, в деревню, чипыжить по ночи – тожа приятного мало…

- Чего там? – раздался резкий окрик одного из сопровождавших возок людей барона, и под полог сунулась рука с фонарём, следом – всклокоченная голова. – Чего расселись, курицы, как на именинах? – ухмыльнулась голова. – Ждёте, можа, паланкин вам подадут? – крепкий жилистый мужик вскочил в возок и вздёрнул за руку вверх сидящую ближе ко входу Киру. – Быстро вымелись отсудава! И послушно, своими ножками, пошелестели за мной! А если вдруг ножки вам отказали – могу вправить… Я, знаете ли, редкий умелец – у меня и не такие расслабленные бегать научались!..

- Удивительно! – голос Пепелюшки дрогнул от обиды на неоправданную грубость. – Просто удивительно невежливый слуга у твоего принца, Кира! Как можно так встречать гостей? К тому же невесту своего господина!

Невежливый слуга чуть не поперхнулся.

- Кого? – вопросил он глумливо. – Не-вес-ту? – и заржал так, что лошадь испуганно дёрнулась.

Кира вырвала у него руку и решительно спрыгнула с возка.

- Идём, - бросила она своей спутнице.

Пепелюшка сползла следом. В белом свете луны её лицо казалось осунувшимся и недоумённым. Нижняя губа подрагивала. Пришлось ободряюще сжать ей пальцы.

- Куда нам?

Их провожатый, не переставая фыркать и хыхыкать – так его завёл наивный пассаж приезжей глупышки – махнул рукой в нужном направлении и повёл доставленных девиц через двор, к дубовым дверям чёрного входа. Кира повертела головой вокруг – Сырник, как и следовало ожидать, не просматривался…

Не без усилия и надсадного скрипа, с пятой попытки удалось таки сдвинуть ржавую задвижку и распахнуть тяжёлый ставень на высоком стрельчатом окне.

Кира легла на основание широкого оконного проёма животом и высунулась наружу – в тёплую, свежую летнюю ночь. Как же хорошо здесь… Как не хочется обратно – в душную и одновременно сырую, промозглую комнату с каменными серыми стенами! Если бы это окно могло не только впускать свежий воздух, но и выпустить их на волю! Пленница попыталась оценить высоту, на которой оно находилось – и не смогла: лунный свет тонул во мраке отбрасываемой стенами тени.

- Кира! – позвал из глубины комнаты растерянный голосок. – Почему нас заперли? Что ж теперь?.. Как-то всё неправильно…

«Ого! – Кира горько скривила губы. – Что это? Минута просветления в розовом тумане радужного мира?»

Она неохотно сползла с окна.

«Что ей сказать?» - оглянулась вокруг, будто ища подсказку, оправила юбку, перекинула волосы через плечо, очень медленно принялась заплетать их в косу…

- Почему ты молчишь?

«Что же ей сказать? Правду? Сказать, что нас поимеют, в лучшем случае без извращений, а после, возможно (но не точно!) отпустят восвояси? А в худшем… В худшем – вариантов не счесть. Даже моя буйная фантазия все их не учтёт…»

- Ты расстроилась, должно быть, что твой принц оказался человеком невнимательным и так плохо позаботился о нашей встрече? - Пепелюшка сочувственно-искательно заглянула подружке в глаза. – Ах, Кирочка! Прошу, не отчаивайся! И не делай поспешных выводов – всё ещё может объясниться!

- Да, - выдавила Кира из себя, - думаю, всё объясниться…

«Я не могу ей сказать! Как можно объявить подобное ребёнку? Или такой вот дурочке с совершенно детским сознанием! Боже, что с ней будет, если… - она судорожно сжала пальцы на заплетаемых волосах, потянув пряди, зашипела от боли и чертыхнулась. – Я-то, может быть, и переживу… смотря, конечно, что именно… - она поморщилась и, забыв косу, обхватила себя холодными пальцами за плечи. – А эта… или окончательно двинется или… вообще… может физически не выдержать…»

Чтобы унять противную дрожь в коленях, девушка двинулась по периметру комнаты, вокруг огромной кровати под линялым пыльным балдахином. Она прошла мимо огромного, закопчённого камина, мимо запертой входной двери, мимо столика с неопрятным умывальным тазом и медным кувшином… Заглянула рассеянно внутрь – вместо воды в гулкой медной пустоте качался на своей паутинке бледный от недоедания паучок.

Прошла мимо тёмного угла с колченогим креслом, провела пальцем по гобелену на стене с давно неразличимым рисунком… Гобелен податливо качнулся. Подумав немного, Кира отогнула обтрёпанный край, заглянула за ковёр… Ага… Маленькая, приотворённая дверца…

Метнувшись за свечой, она внимательно обследовала обнаруженную за дверцей каморку с лежаком. Призвав на помощь все свои скудные познания о быте средневековья, сделала логичное заключение, что нашла комнату прислуги.

- Эй, послушай! – поманила она к себе Пепелюшку. – Послушай меня внимательно: когда в дверях загремят ключами, ты быстро спрячешься сюда, поняла? И будешь сидеть здесь тихо, как мышка, что бы ни случилось! Ясно?

«Может, и обойдётся, - подумала она неуверенно. – Сам-то барон не знает, что меня привезли не одну. Пепелюшку он не заказывал… Надеюсь, мной и ограничится…»