Потом, конечно, он на ней непременно женится.

- Эй! – он вздрогнул и отшатнулся от щёлкнувших у него перед лицом пальцев коровницы. – О чём замечтался?

Мальчик вскочил на ноги и, осторожно раздвинув густое переплетение ветвей, шмыгнул в прогал:

- Я посмотрю!

Кира тоже подскочила и плюнула в сердцах себе под ноги – ну вот куда попёрся?! Плюхнулась решительно обратно на траву – а пускай! Пускай валит на все четыре стороны, ищет себе неприятностей на пятую точку!.. Задолбалась она уже с этими пацанами вожкаться – нанянчилась на всю оставшуюся жизнь… Слава богу, у неё детей нет и – самое главное – не будет! Она такое решение давно приняла. В контексте времени, как говорится. (Кира всегда старалась быть в контексте. И в тренде. А как иначе? Она ж не лохушка отсталая какая…) Дети – это обременение для свободной и весёлой жизни. А она и так у нас, увы, одна-единственная… К чему её отягощать лишними хлопотами, заботами и, как она успела теперь убедиться, жуткой нервотрёпкой и переживаниями?..

Снова вскочив на ноги и раздвинув ветви, убеждённая чайлдфри, беспокойно оглядела окрестности… Пусть идёт… пусть полюбопытствует… Если станет от того любопытства ещё на одного захребетника в стаде меньше – ей же легче!.. Да где же он?

Пропажа обнаружилась присевшей за кучей бурелома. Осторожно вытянув шею, Ганс пытался что-то рассмотреть поверх…

- Ну? – Кира, подоткнув юбки, на карачках подползла к разведчику.

- Девчонка какая-то, - прошептал тот. – Не знаю её… Вокруг, вроде, никого…

- Дай-ка!.. – Кира тоже осторожно вытянула шею, прищурилась…

Потом решительно и резко встала. Спокойно обойдя бурелом, направилась прямиком к плаксе, восседавшей на огромной, ярко-оранжевой тыкве.

- Наши приветствия, - сказала она, уперев руки в бока, - разудалой великосветской тусовщице!.. - Девушка подняла на неё красные опухшие глаза и просияла от счастья. - Как оно там, на балах? Тыква не жмёт?

Под восторженное щебетание Пепелюшки, выражавшей переполнявшую сердце радость от встречи со «своей дорогой подругой», её сдёрнули с тыквенного насеста и поспешно уволокли в дремучий схрон со спящими мальчишками.

При виде столь трогательной картины она всплеснула руками и умилилась почти до слёз, выступивших на непросохших ещё ресницах.

- Какие милые дети! Кто они, Вонючечка?

Ганс хрюкнул:

- Как она тебя назвала?

- Послушай, - Кира взяла дурёху за плечи, резко повернула к себе и произнесла медленно и раздельно, уставившись в васильковые безмятежные глаза суровым взором. – Ещё раз так меня назовёшь – отрежу язык и выкину собакам. Поняла?

Ух ты! Эта фройлян круто заворачивает! – одобрительно цокнул языком подросток. – Надо запомнить, как она сказала… И зыркнула ещё так – ваще отвал башки!..

- Меня зовут Кира. Ки-ра! Эти два слога помещаются в твоём мозжечке?

Пепелюшка растерянно кивнула.

- Вот и ладушки. Рассказывай давай как ты здесь оказалась? Почему не на балу в Колбаскове, в блеске и кружевах, а чёрт знает где, - она смерила девушку скептическим взглядом, - чёрт знает в чём…

- Ах, боже мой! – воскликнула Пепелюшка столь эмоционально, будто только этого вопроса и ждала. - Это ужасная, трагическая история! Что мне пришлось пережить, ты даже…

Кира громко шикнула:

- Будь добра, не верещи на весь лес! Потише… Чего ты там пережила?

- Вначале я пережила два чудесных вечера, - живо начала девчонка, устраиваясь поудобнее на траве и расправляя штопаные юбки. – Ах, дорогая Во… Кира! Бал был волшебен! А дворец! Сверкающий золотой лепниной, хрусталём и тысячами свечей! А какие экипажи останавливались у парадной лестницы! Какие блестящие дамы и благородные кавалеры поднимались по ней! – она вздохнула, погрузившись мысленным взором в потрясшие её картины. – Когда я только приехала на тыквокарете и всё это увидела, то немного оробела даже. Но потом опустила глаза на своё платье и чудесные туфельки, подаренный добрейшей тётушкой, и осознала, что робеть-то мне нечего – наряд мой был ничуть не хуже прочих! А, может быть, даже и лучше… В общем, я решилась и…

- Ты танцевала с принцем? – перебила её Кира, почуяв, что предыстория восторгов и впечатлений может растянуться надолго.

- О! – закатила восторженные очи Пепелюшка. – Он был самым красивым и статным молодым человеком в бальной зале! Да и во всём мире, я уверена, не найдётся ему равного! – она прижала руки к сердцу и мечтательно улыбнулась. – Когда я вошла, музыка внезапно смолкла – ну, так совпало, как раз закончился минуэт. Пары стали расходиться из центра залы, оставляя его наедине с моим взглядом… Вижу принца, как сейчас: в красном бархатном берете с пером, в красном же пурпуэне с большими такими – ну, ты знаешь? – такими буфами… Он смотрел на меня, я смотрела на него – и весь мир вокруг будто замер. Боже! Это было чудесное мгновение, я никогда его не забуду!..

Кира недоверчиво хмыкнула – что за романтические сопли! «Мир остановился», «он смотрел на меня, я смотрела на него» - фу! Подобные сентиментальные сентенции способны всерьёз выдавать только люди истерично-восторженно-невропатического склада – не иначе! Ну, как эта дурочка Пепелюшка…

- … Он медленно подошёл ко мне и молча протянул руку. Тут же зазвучала, поплыла, закружила нас волшебная музыка. И он был всё время танца так близко, Кира! Он касался моей руки!.. Но и когда танец кончился и принц любезно проводил меня к креслам, наше знакомство не оборвалось! На протяжении вечера он постоянно находил меня, угощал мороженым, смешил историями из жизни своих приятелей – мне показалось, отпущенное тётушкой время пролетело, как одно мгновение… Стрелки неумолимо двигались к двенадцати – ты ведь знаешь? не знаешь? – её волшебство должно было испариться с последним ударом часов… Ах, неужто она не могла добавить ещё пару часиков! Впрочем, вряд ли: тётушка старых правил, и считает, что девушкам неприлично задерживаться дольше… Вот и пришлось мне, улучив момент ближе к полуночи, сбежать, ни с кем не попрощавшись. Как же грустно было уходить из сказочного дворца, от милого принца, возвращаться в свою тёмную комнатку в мансарде! Утешало только то, что назавтра мне вновь было обещано продолжение праздника!..

- Ну и что же, - спросила Кира, - продолжение удалось?

Ей стало скучно. Слушать патетические восторги влюблённой девицы надоело, а продолжение истории ей и так было известно. С самого детства.

«Выходит, - подумала она, - нашу дурочку сейчас разыскивают герольды с хрустальной туфелькой и, по классике, должны найти. Может этот факт быть мне чем-нибудь полезен? Пристроиться покамест к сытой дворцовой жизни по блату?»

- … На следующий вечер тётушка сделала мне платье ещё более шикарное: вот тут кружево, вот тут золотая прошва, тут шитый шёлк, а здесь, на корсаже, бриллиантовый букетик подснежников – чудо, как хорош! И принц не мог меня не заметить. Он снова повёл меня танцевать, а потом… Потом мы вышли на балкон. Свежий ветерок овевал наши разгорячённые лица… Принц поинтересовался, кто меня сопровождает на балу. Я ответила, что приехала одна. Он удивился и предложил прогуляться по галерее. Мы гуляли, он насмешничал над придворными – очень остроумно! – а потом остановился у одной из дверей: сказал, что хочет показать мне свои покои. Как я могла не согласиться! Увидеть где и как он живёт, прикоснуться к вещам, которыми он пользуется – это ли не счастье?

Кира уныло подпёрла подбородок рукой. Посмотрела на крепко спящих детей, на Ганса, внимающего истории о сказочной великосветской жизни с открытым ртом, и зевнула.

- … В своей белой гостиной он усадил меня в обитое шёлком кресло, угостил бокалом пузыристого вина… забыла как называется… О! Это чудесный напиток! Я раньше пробовала только пиво – но это совсем не то! Это такое сладкое и… и…

- И оно ударило тебе в голову?

- Ну… - задумалась Пепелюшка, - разве что самую малость… Просто стало очень весело! А принц опустился у моих ног на персидский ковёр, потрогал мои туфельки. Какие чудесные, говорит. Сроду таких не видывал. И какие замечательные у вас, пани, чулочки – какой тонкой, ажурной работы! Даже у моей матушки таких нет!.. Представляешь, Кирочка, у самой королевы!! Он попросил разрешения рассмотреть чулочки, чуть приподняв подол платья – конечно, я позволила, разве мне жалко? Он провёл ладонью по моей ноге, оценивая насколько чулочный шёлк гладок, до самой коленки, приподнимая подол, и там наткнулся на край атласной нижней рубашки. Да! Тётушка всё продумала, не только верхнее платье! Эта рубашка была так затейливо отделана, что, естественно, он загорелся желанием рассмотреть её поподробнее…