Далеко, слышите? Эй, лохи!! Ха-ха-ха!... Вот придурки-то! И что за идиоты, что за неудачники идут работать в эти структуры, а? Не грех над ними и поглумиться при случае…
Глава 4
* * *
Ты поднялся на холм
Оглядеться – и что же?
Тропа, по которой пришёл, утонула в ночи…
Там же
Выложенная охристой плиткой и присыпанная подвяленными на солнце лепестками роз дорожка вела к открытой веранде над прудом.
В пруду плавали идиллические лебеди. Летний ветерок трепетал цветными лентами, постукивал о перила балюстрады связками нарядных воздушных шаров, надувал парусами прозрачный капрон занавесок. За этими занавесками весело перемигивались цветные огоньки, звучала музыка и шумные здравницы.
На их зов Кира и направилась, по своему обыкновению – решительно, энергично размахивая блестящим чёрным хвостом.
- Ой, Кирочка! – мать подхватила её на входе. – Как хорошо, что приехала! Вот молодец, вот молодец… Салатику положить?
Бережно усаженная неподалёку от молодожёнов, долгожданная гостья с видом исполнительницы тягостного долга устало кивнула. И брезгливо огляделась.
Свадебный пир шумел. Счастливые новобрачные, восседавшие во главе стола и облачённые в белые одежды, источали умиротворённое благодушие, внимая тостующим. Над их головами красовалось открыточное пожелание «совета да любви». Растяжка из золочёных букв напротив гордо скандировала: «Наша невеста – ягодка, наша невеста – вишня, за кого хотела, за того и вышла!» Крупногабаритная, осипшая от трудов праведных тамада, вся в ослепительных пайетках, надрывалась, дирижируя процессом…
- О боже! – Кира мученически закатила глаза. – Вот за что мне это?
Мать испуганно замерла с салатником в руке.
- Всю жизнь мечтала, блин, попасть на подобное пошлое мероприятие, чтобы в полной мере насладиться его лубочной безвкусицей!
- Ну что ты, детка… - родительница принялась поспешно наполнять тарелку драгоценного чада. – Ты уж потерпи… Мы-то люди тех ещё, отсталых воззрений, не продвинутые, как говорится. Мы ж по-другому не умеем… Что мы, собственно, видели-то в жизни? С чем нам сравнивать-то, солнышко? Откуда ему, хорошему вкусу, взяться?..
- Ма, остановись уже! – воскликнула с раздражением Кира, хватая её за руку. – Или ты хочешь переложить мне в тарелку весь стол?..
Кто-то из бывших сослуживцев жениха, такой же шумный и усатый, размахивая рюмкой и пытаясь перекричать музыку, орал новый тост за здоровье молодых. Его супруга присоединилась. И так крепко и надолго ударилась в воспоминания о том, как они с Фёдором Аполлинарьевичем сто лет знаются, как вместе мотались по гарнизонам в молодости, как в партию вступали, как праздники отмечали, какие забавные случае из армейского быта с ними приключались, что заскучавшим гостям пришлось выступление сворачивать насильно.
Бабушкина ближайшая подружка со студенческих ещё времён разрыдалась во время пафосной, но сердечной и трогательной речи про дружбу, про душевные качества Лизоньки и про её замечательный выбор.
«Дай бог счастья, Лиза, дай бог счастья, - истово твердила она с надрывом, - ты его заслужила!»
Тётушки хлюпали носами и аккуратно промакивали бумажными салфетками накрашенные глаза…
- А вот сейчас, наконец, - просипела в микрофон бодрая тамада, невыносимо сверкая пайетками, - подтянулись и наши опаздывающие! Среди них вижу я самого дорогого, самого близкого человечка для нашей красавицы-невесты – её единственную внучку! Давайте вместе, дружно поаплодируем ей!! Не слышу!.. Во-о-от… Другое дело!
Только не это…
- Кирочка! – тамада сверилась со шпаргалкой. – Тебе предоставляется возможность поздравить любимую бабушку с обретённым счастьем! Просим!!
Мать побледнела и подскочила с места, перехватывая микрофон:
- Я, я, я!.. Мы с Кирочкой вместе!.. Вместе поздравим… Я, хоть и говорила уже, Лизавета Константиновна, но не устану повторять – вы замечательный, невероятный, цельный человек! Вы вырастили прекрасного сына, за что я вам всегда буду благодарна – за Андрюшеньку и за Кирочку!..
Улыбка невесты стала чуть более натужной…
- Дай бог вам здоровья, счастья в совместной жизни, долгих лет! Долгих вам лет рядом с Фёдором Аполлинарьевичем – настоящим мужчиной, достойным находиться рядом и освещать ваши дни любовью и заботой!..
- Прекрасно! Прекрасно! – заголосила тамада. – Какое чудесное, какое трогательное признание! Какая редкая искренняя благодарность от невестки матери за её сына! – тётку, видимо, зацепило, потому как наболело: собственная невестка, видимо, сына её не особо ценила. – Ну, и от внучки пара добрых пожеланий?.. – она с удивительным для её комплекции проворством оказалась рядом и сунула Кире под нос микрофон.
- Что ж, - хмыкнула любящая внучка. – Отчего ж и не поздравить? Наследовать-то мне у бабушки-вулканолога всё равно нечего, кроме диссертации сорокалетней давности о кислых вулканитах северного Урала, так что… Так что жаба не душит! Пусть хоть каждый год приводит мне нового дедушку! Мне с ним делить нечего!..
Гости застыли. Кто-то неуверенно хрюкнул, пытаясь в процессе сообразить – можно ли сей пассаж расценить, как шутку…
- Горько! – пискнула мать в микрофон. – А в подарок молодым я хочу исполнить песню! – и она ринулась к эстраде с видом героя, бросающегося на амбразуру.
Кира плюхнулась обратно на свой стул и поднесла к губам бокал с вином. Час от часу не легче: слушать пение Наденьки Волошкиной и не взвыть при этом, подобно скучающей лунной ночью псине, могли только закалённые завсегдатаи караоке-клубов.
Остальные мучались. Особенно соседи. Потому как петь она не умела совсем. Но очень любила. Желающие - и нежелающие, коих большинство! – могли наслаждаться сдавленным, не попадающим в ноты блеянием через открытые окна квартиры или, как вариант, через абсолютно звукопроницаемые перегородки панельного дома. Деваться этим праведным мученикам от ниспосланного испытания во укрепление было некуда. Разве что сделать телевизор погромче.
…«Самый близкий и дорогой человечек» Елизаветы Константиновны, внимая материным руладам, с тоской окинула взглядом шумящий пир, счастливую чету, убранство залы… «Будет слышен громче пушек вам ансамбль погремушек!» - тьфу!.. Что за мерзость эти свадебные лозунги – хоть вовсе глаза не поднимай, чтоб не стошнило! И чего сюда припёрлась? Знала же, что тоска зелёная! Прям бес попутал. Вернее, подтолкнул… Подтолкнул? Ну да, словно морок на разум опустился, когда она это странное решение приехать приняла… Странное и неожиданное…
- Чудесный праздник, не правда ли?
Задумавшаяся Кира вздрогнула.
На место невестиной невестки, вдохновенно распевающей сейчас кабацкую лирику Стаса Михайлова, присел весьма импозантный персонаж.
У персонажа были длинные чёрно-седые волосы, собранные кое-как сзади в неряшливый пучок. Пряди высыпались из него, пушась и топорщась вокруг мышиного, морщинистого личика с острыми скулами, украшенными красными пятнами чахоточного румянца. Вид у старухи был взъерошенный и лихорадочный, как у человека… слегка не в себе.
- Мда, - скривилась Кира. – Чудесный…
Она смерила свою соседку презрительным взглядом, отмечая и жуткое плюшевое платье с заскорузлым кружевным воротником, и растоптанные башмаки на голую костлявую ногу… Всё это великолепие пахло нафталином, старостью и духами на розовом масле.
- Мне кажется, - приветливо продолжила старуха светский разговор, - когда вы соберётесь замуж, душенька, у вас торжество будет не хуже…
- Не сомневайтесь! – фыркнула Кира. – Только я ещё закажу клоунов и гармониста!
Старуха радостно закивала, не уловив, должно быть, сарказма:
- О да! Замечательно! Блестящая идея!
Ну что за дура деревенская? Кира закатила глаза:
- Такая же блестящая, как и жуткая кофточка нашей двухцентнерной тамады… Я что похожа на ту, кто может организовать собственную свадьбу подобным плоским образом? Ужас. Как можно настолько не разбираться в людях? – возмущённая донельзя она подхватила свой бокал с вином. – Да я бы ни за что не скатилась до этого уровня… Фу – эти тосты, эта кошмарная ведущая, эти примитивные лозунги и дурацкие шарики, эта дешёвая турбаза… Как можно? - она отхлебнула из бокала и сморщилась. – Мерзкое дешёвое вино – сюда же. Небось, Краснодарская бормотуха… Что ещё здесь можно ожидать?
