- Я не оборотень, - промолвил человек знакомым, низким голосом Медведя. – И колдунья накинула на меня медвежью шкуру поверх одежды. С чего бы мне после падения чар оказаться голым?

Тут только, упомянув о падении чар, он в полной мере осознал произошедшее:

- Неужели?.. – прошептал потрясённо, уставившись на свои руки. – Это… случилось?

В порыве захлестнувших его чувств он с силой прижал ладони к лицу, потом запустил пальцы в волосы, вцепился в них и замычал, раскачиваясь из стороны в сторону.

- Ну же, ну же… - бормотала Кира, гладя его по спине успокаивающе. – Всё хорошо ведь… Хорошее же всё…

- Ох! – выдохнул он, справившись с эмоциями. – Я снова человек! Это… так невероятно! – он вскинул голову, глаза его сверкали победоносно и счастливо. – Кира, я уж и не мечтал! Ты видишь? Ты тоже это видишь, правда? Ты подтвердишь, что глаза мои меня не обманывают?

Кира закивала головой, улыбаясь потерянно сквозь неожиданно задрожавшие на ресницах слёзы.

- Конечно! – воскликнула она излишне ретиво, сжимая в руках фартук. – Конечно, подтвержу!

- А где… она?

Новообратившийся стремительно вскочил на ноги и тут же покачнулся, схватившись рукой за голову. Кира торопливо поддержала его под локоть и усадила обратно на траву.

- Кто? – отозвалась она, как эхо.

- Моя спасительница! Кто же ещё? – парень нетерпеливо озирался по сторонам. – Девушка, похожая на солнечный лучик – такой же тёплый, живой и нежный! Самая лучшая девушка на всём белом свете – где она?

Самая лучшая девушка на свете несмело выглянула из-за дерева.

У Киры тут же просохли сентиментальные слёзы. Она незаметно смахнула их остатки рукой, отпустила локоть стражника, старательно расправила помятый фартук и повернулась к напуганной Пепелюшке:

- Что ж ты наделала, греховодница? – спросила она глухо. – Поцеловала мужчину… Вон как его расколбасило-то. Придётся теперь тебе, как честной девушке, на нём жениться… Ну, чего прячешься? Подойди, не съест он тебя! Вы посмотрите на неё – огромного лесного зверя, значит, не боялась, а человека боится!

Сырник решился первым. Сторожко, боком двинулся к месту происшествия, периодически вздрагивая, замирая и отскакивая назад. Принюхался… Припадая задом и поджимая хвост, сам приходя в ужас от собственного погибельного любопытства, ещё подтянулся на пару шагов – нос его интенсивно работал…

Парень, не вставая, прислонился спиной к ближайшей сосне и протянул навстречу псу руку ладонью вверх:

- Ну что ж ты? Не узнал, друг? Иди сюда скорей!

Друг подумал какое-то время над предложением незнакомого человека и сел: всё так же – на всякий случай наиздальке.

Новообращённый вздохнул и покосился на обнимающуюся с деревом спасительницу. Решившись, поднялся на ноги – в этот раз гораздо осторожнее.

- Габруся! – он сделал в её сторону несколько всё ещё нетвёрдых шагов. – Не бойся меня, пожалуйста! Это же я, Медведь. Твой поцелуй обрушил злые чары и вот! – я снова стал человеком! Как мне благодарить тебя – лучшую, чистейшую и прелестнейшую из дев? Смогу ли я когда-нибудь расплатиться за подобное благодеяние?

Невольная спасительница отлепилась от сосны и, торопливо, но несколько деревянно перебирая ножками, приблизилась. В ней боролись противоречивые чувства: любопытство и опаска, влечение к чуду и отчаяние от своего греховного, опрометчивого поступка… Святой Ежи Попелушко! Что скажет принц?..

- Здравствуйте, - она несмело присела в книксене. – Как поживаете?

Страж улыбнулся в русую бороду, в углах глаз обозначились мелкие лучики. Он подошёл к ней, мягко и нежно взял Пепелюшкины ладони в свои.

- Спасибо, милая. Теперь уже хорошо. О чём ещё мне мечтать? – он нежно погладил её запястье большим пальцем, поднёс руки растерянной девушки к губам и поцеловал. Кира почему-то отвела взор. – Разве только о том, чтобы моя спасительница позволила любить себя и беречь всю нашу долгую и отныне счастливую жизнь… Ты позволишь?

- Но я не могу!.. – прошептала Пепелюшка, не отнимая рук. – Я ведь должна выйти замуж за принца! Неужели вы не знаете об этом?

- Почему же должна? – горячо воскликнул расколдованный стражник и сжал её пальцы. – Если наша любовь истинная и способна творить чудеса, то при чём здесь какой-то принц?

- При чём здесь любовь? – испугалась Пепелюшка, выдернула свои руки из его крепких пальцев и, на всякий случай, спрятала их за спину. – Я и не помышляла ни о каких чудесах! И поцеловала вас нечаянно! Потому что забыла, что вы не… настоящий медведь… И… и потому что очень была рада сладостям! И благодарна за заботу! И… в общем, не говорите мне этих странных речей – вы меня пугаете!

Парень нахмурился, потёр ладонью лоб. Посмотрел растерянно на Сырника, будто ища у него ответа… Пёс тут же принял независимый вид и сосредоточенно, не демонстрируя паники, но и не медля, потрусил за Пепелюшкины юбки.

- Но как же?.. - вопросил в недоумении бывший медведь. – Как же тогда… получилось? Не понимаю…

- Чего тут понимать? – буркнула Кира и, отвернувшись, принялась собирать рассыпанные на траве чашки-плошки-котелки. – Всё ясно, как белый день: это ТВОЯ любовь творит чудеса. Личная и односторонняя… - она выплеснула воду из кубышек в костёр. - И кстати. Предлагаю выдвигаться. Время далеко за полдень, а мы всё никак декорации не сменим, топчемся на одном месте, уже всю поляну вытоптали… - ворчала она по-стариковски. – Вам-то что! У вас теперь всё шоколадно, торопиться некуда! А у меня, если вы обратили внимание, всё по-прежнему, без видимых изменений… Мне свой вопрос тоже решить хочется, между прочим. И чем быстрее, тем лучше.

Пепелюшка, обрадованная возможность соскочить, наконец, с тяготящих и пугающих её объяснений, живо засуетилась, скатывая и увязывая одеяла и косясь на сердитую спутницу: та хмуро подхватила кубышки, чтобы наполнить их из ручья свежей водой в дорогу, и, проходя мимо приунывшего новообращённого, заглянула ему снизу вверх в лицо.

- Ты сможешь идти? – спросила она с неожиданной для самой себя сердечностью, мягко коснувшись его рукава.

Он бросил на старуху быстрый взгляд, вынул из её рук кубышки:

- Смогу, - сказал просто. – Не беспокойся за меня.

«Больно ты мне нужен – беспокоиться за тебя!» - подумала Кира, провожая его взглядом и разрывая в мелкие клочья машинально сорванный с дерева лист.

Некому было больше подставить спину слабосильной старушенции – пришлось тащиться пешком. Кира пыталась идти настолько быстро, насколько получалось. А получалось всё равно невыносимо медленно.

«Да уж… Носилась я по жизни сверкающим, самодовольным «бентли», а теперь влачусь ржавым, раздавленным жизненными испытаниями «запорожцем»… Одно только заботит: как бы добрести, не рассыпавшись…»

Впереди маячила спина стражника. Бывало, скрывалась за поворотами прихотливо изгибающейся тропы, и тогда у Киры холодели пятки: она что, так сильно боялась остаться в лесу без надёжного провожатого? Боялась сама не дойти до пряничного домика по торной дороге? Неудобные мысли заставляли её морщиться с неудовольствием и качать головой. А затем тут же судорожно начинать высматривать меж просветов деревьев суконные пятна его одежды и облегчённо, таясь от самой себя, переводить дыхание, когда он появлялся в поле зрения.

«Конечно же, я просто боюсь остаться без проводника в этом бесконечном лесу! – убеждённо вещала она своему запутавшемуся сознанию. – Мало ли что: вдруг росстани – куда свернуть? Или разбойники? Или дикие звери? А я ещё в такой некондиции – ни убежать, ни на дерево взгромоздиться… А он всё же мужчина, воин к тому же…Пусть будет. Для спокойствия. Поэтому нет в моём опасении потерять его из виду ничего подозрительного – не выдумывай!»

Говорить приходилось самой с собой – когда мысленно, когда бормотать по-стариковски под нос. Ну а с кем? Не с Сырником же! Новообращённый после объяснений на поляне всё больше помалкивал. И Кира его не трогала: пусть переживёт, перетрёт, переможет случившееся. Не каждый же день приходится превращаться из зверя в человека и переживать разочарование в любви.