Но тут же поняла, что указывал служитель Аида на маленькую Туули, приткнувшуюся к боку старшей подруги – так ей, видимо, казалось безопасней переживать вечерние разнарядки.

Шоколадная кожа девочки посерела. Подбородок мелко задрожал. Она попыталась встать, но худющие ноги с острыми коленками неуклюже подламывались, никак не желая нести свою хозяйку навстречу злой судьбе.

Киру она бессознательно тянула за руку, не в силах разжать сведённые страхом пальцы.

«Ну вот, - стучала кровь в висках у Киры. – Вот и приехали…Как же мне отнять у неё руку? Вырвать и оттолкнуть? Бедный ребёнок… Никто… никто и слова не скажет ради того, чтобы её выручить… Никто и пальцем не пошевельнёт во всём белом свете… Никто не заступится… Даже не попытается».

- Маруф, - услышала она свой голос, будто со стороны, чуть охрипший и чужой – неужели это она говорит? – Маруф, возьми замену, прошу! У девочки нынче пришли первые крови. Вряд ли повелитель обрадуется нечистой деве на своём ложе…

Евнух перевёл взгляд на говорящее насекомое, скривился брезгливо:

- Глупая женщина, - процедил он, - ты пожалела её? Думаешь, Маруф не распознает примитивной лжи, коей пропитаны стены этой богадельни, приютившей неблагодарнейших из неблагодарных? Отпусти её! Нам пора идти, господин ждёт.

Но Кира крепко перехватила свою подопечную за локоть и притянула поближе:

- Или ты ослеп, старый ишак? – наложнице словно шлея под хвост попала. – Чем может развлечь повелителя на ложе неги напуганная девчонка, не вышедшая из детского возраста? Возьми замену, говорю тебе, пустая башка!

Евнух медленно сунул руки в рукава халата и, прищурившись, уставился на скандальную одалиску.

- Что ж… Если ты так настаиваешь, то, пожалуй… Почему бы и не взять замену? Случается, что и от женщины раз в жизни можно разумного совета дождаться, несмотря на всю её, заложенную дьяволом, прирождённую дурь. Ступай на место, - бросил он трясущейся от страха Туули, - на сегодня радости общения с повелителем ты лишена. Беру тебе замену, - и он уставился на Киру. – Слышишь? Или ты оглохла, глупая рабыня? Напросилась, так ступай за мной.

Обмывание, обтирание и одевание – все эти предваряющие свидание процедуры напоминали подготовку к сложной медицинской операции. Та же тщательность, та же напряжённая значимость, та же предупредительность к пациенту… Кира и чувствовала себя похоже – будто на пути в операционную, только с заведомо летальным исходом.

Полностью снаряжённая, она бросила на себя невидящий взгляд в зеркало, сглотнула противный ком в горле и облизнула сухие губы. Выпить бы чего покрепче… Захотелось вдруг остро и нестерпимо – накатить пару-тройку рюмок анестезии, чтоб забалдеть. И чтоб лёгкость в теле, туман в голове и беспричинная радость в сердце…

- Последнее желание можно? – спросила она у зевающего в уголке Маруфа.

Тот криво, без всякого сочувствия усмехнулся и взмахом руки отпустил обслуживающих Киру рабынь:

- Можно, - буркнул он. – Только утром. Ты уж потерпи, хабиби.

Терпеть насухую казалось невмоготу. Пока шла вслед за ведущим её на заклание евнухом по лестницам, коридорам и переходам дворца, только о выпивке и думала: о ледяной водке в запотевшей рюмке с кусочком сала на бородинском хлебе; или нет – грамм сто коньяка с лимончиком – вот это было бы дело; или…текилы бы сейчас под устрицы? Нет, наверное, всё-таки лучше…

Провожатый остановился перед высокими расписными дверьми. По бокам их – стража с копьями и каменными лицами. Евнух постучал кулаком – сильно, но весьма аккуратно и почтительно. Створки распахнули с той стороны такие же стражники, пропустили прибывших и мягко затворили врата последнего пристанища обречённой рабыни.

--------------------------------------

Пузатый и представительный «Возок» - страсть как похожий на своего солидного владельца – капитан заприметил сразу. Сунув большие пальцы рук за широкий обод кушака, он задумчиво прищурился на червлёные паруса струга, скатанные в валки, на скучающего вахтенного и самозабвенно дрыхнущую на носу бело-рыжую собаку.

- Скажи-ка, друг, - обратился Синьбао к одному из тех портовых бездельников, что вечно готовы услужить, дабы насшибать на чекушку, – в какой из славных харчевен Цзудухэ достойный владелец сего прекрасного судна предпочитает вкушать байцзю в сей погожий полдень?

Пьянчужка изобразил на оплывшей физиономии страдание:

- О господин! – просипел он пропитым голосом. – Мне ли, несчастному, знать? Когда глаза от голода не видят, а горло пересохло от смертельной жажды, кто станет, скажи, интересоваться чужими делами?

Синьбао удостоил собеседника брезгливым взглядом:

- Коли ничего не знаешь, болван, чего крутишься под ногами? Чтоб добрые люди о тебя спотыкались?

«Болван» скривился ещё страдательней:

- Разве посмел бы я, ничтожнейший, лезть в глаза храброму капитану, кабы не мог услужить ничем? Пусть бедный Ву не знает, где искать иноземного купца, зато он знает того, кто знает.

- Ну? – скосил глаза храбрый капитан.

- Ох… - проскрипел из последних сил осведомитель, вцепившись себе в горло чёрными от грязи пальцами. – Ни словечка вымолвить… В горле – будто засуха… Подмогни, добрый капитан, медяшечкой…

Синьбао швырнул в него мелкой монетой. Пьяница словил её на лету, будто дрессированная собака, и быстро сунул за щёку.

- А вон, поглянь-ка… - махнул он рукой, плотоядно уставившись в сторону ближайшей разливочной. – Спроси у того высокого господина, с бородой цвета рисовой соломы. Он с той же джонки, благородный капитан!

Пьяницу утянули ароматы байцзю, а Синьбао, мгновенно вычислив в разномастной толпе указанного ему иноземца, двинулся к нему. И поспел как раз вовремя - тому никак не удавалось отделаться от докучливого торговца варёными куриными лапами. Капитан с такими обычно не миндальничал: он молча развернул приставучего лоточника за костлявые плечи и мощным пинком под зад отправил спотыкаться до ближайшего столба, спасшего торгаша и его неаппетитный товар от неизбежной встречи с землёй.

- Порой эти олухи бывают весьма утомительны, - прокомментировал Синьбао.

- Ты меня спас, добрый человек, - усмехнулся Медведь.

Спаситель перевёл на него внимательный и цепкий взгляд:

- О! Это было не бескорыстно.

Русобородый великан прищурился:

- Чего хочешь?

- Хочу говорить с хозяином той пузатой джонки, - Синьбао мотнул головой в сторону «Возка». – Слышал, ты при нём, воин?

-----------------------------------------------------

Медведь внимательно прислушивался к разговору сведённых им дельцов и поражался – насколько бысро удалось им столковаться!

Вернее, насколько быстро гостю «Возка» - первому, по сути, встречному авантюристу – удалось заинтересовать, обаять, соблазнить такого, казалось бы, осмотрительного и прагматичного купца, как Порфирий Никанорыч. И тут же, не раздумывая долгонько, и по рукам ударить.

Ну, не сразу, конечно. Спустя пару часов сытного обеда под подогретую байцзю.

Вначале-то, как положено, Никанорыч принял вид отчуждённо-скептический, пошевеливал раздумчиво крепкими пальцами, сцепленными на пузе купеческом, поводил с сомнением бровями соболиными:

- Земля Египетска, говоришь? Хм… Однако… Далековато, батюшка. Да всё морским путём… Мои-то струги для речного судоходства налажены, знаешь ли…

Синьбао согласно и понимающе кивал, полностью разделяя приводимые ему доводы:

- Для того, почтенный, я и предлагаю тебе свой верный дау и опытную команду. В мгновение ока домчим тебя до благословенных берегов, процветающих под властью всесильнейшего и мудрейшего царя-фараона! Даже соскучится в пути не успеешь.

Купец пожевал губами:

- Да стоит ли того? – нахмурился он. – Трюмы моих кораблей полны товаров. В самую пору разворачиваться к родным берегам…