- Деревня! – выдохнул он. – Там, внизу!

Лихо преодолев отрезок тропы до поворота, беглецы неожиданно выскочили на опушку леса. Тропинка сбегала вниз с холма и вела прямиком в большое и людное селение: белёные домики, аккуратные огороды, пасущиеся овцы, мычащие коровы, отдалённые перестуки в кузне… И звуки музыки.

О том, что в деревне праздник, красноречиво свидетельствовали не только скрипки и гудки, но и деревья, украшенные вьющимися на летнем ветерке цветными лентами, взрывы хохота и песни праздношатающейся молодёжи, организационное оживление народа на лугу.

Кира зябко поёжилась:

- Что-то у меня с некоторых пор предубеждение против деревенских праздников…

Старшие мальчишки покосились на свою фройлян, вспомнив, видно, о недавнем веселье в родных пенатах, и торопливо попятились, увлекая малышей с открытого места в тень сосен…

- Наконец-то, наконец-то! – возликовала незнакомая с традициями деревенских праздников Пепелюшка. – Благодарение пресвятому великомученику Бонифацию и волшебству моей тётушки, мы наконец-то добрались к добрым поселянам! Здесь нас обязательно пожалеют и накормят! И наверняка позволят подождать гонцов от моего принца, которые уж точно сбились с ног, пытаясь разыскать меня в дремучем лесу – в деревне-то меня не в пример будет легче отыскать!

Она взмахнула руками, словно крыльями, и ринулась, будто полетела, вниз с холма, счастливая и уверенная в абсолютной христианской любви копошащихся внизу людей к ближнему.

Не успев среагировать на внезапный фортель подружки, Кира только ойкнула и вскинула ладони к щекам:

- Что же теперь будет? – прошептала она. – Что будет, Сырник?

Сырник посмотрел на неё, зевнул во всю розовую пасть, энергично поскрёб задней лапой за ухом и… потрусил следом за Пепелюшкой, постепенно переходя в галоп. Догнав, он принялся весело нарезать вокруг неё круги и в припадке радости звонко облаивать ветер.

Слетев в низину, парочка вприпрыжку направилась к группе женщин с подойниками, наблюдавшими за их феерическим спуском…

- Вроде ничё, - комментировал Ганс встречу, опасливо выглядывая из-за Кириного плеча, - не гонят… И козьи морды не строят… Улыбаются… Вон, напиться ей из подойника дали… - он жадно сглотнул пересохшим горлом. – Молока должно быть… Сытое селище, походу, нет у них голодовки-то…

- Это ничего не значит, - упрямо мотнула головой учёная жизнью коровница. – Сейчас, может, угощают, а после… Меня у вас тоже угощали…

Ганс промолчал. Но видно было, соглашаться ему с фройлян ужас как не хочется.

- Нам нужно спрятаться где-нибудь поглубже в лесу, - продолжала она, - а ночью, тайно…

- Нет, - помотал головой Ганс и испуганно попятился, - тайно уже не получится…

Внизу, под холмом, Пепелюшка, что-то безостановочно трындыча своим новым знакомым, указывала рукой на опушку леса. Женщины послушно подняли глаза, и одна из них приветственно помахала рукой не особо тщательно укрывшейся за тонкой осинкой Кире…

Полетт пощипала себя за щёки и прикусила пухлые губки. Потом перекинула на грудь вьющиеся после ночных косичек волосы, улыбнулась своему отражению в медной сковородке довольно и лукаво – ну до чего ж хороша! Не зря парни деревенские облизываются, не зря схлёстываются между собой за её улыбку… Да ну и пусть их! Ей-то что за дело до тех петушиных боёв? Её дело – веселиться, танцевать и щедро раздавать красноречивые взгляды и посулы, дабы те самые бои не утихли не дай бог!

Вот и сегодня, на большом празднике, напляшется да навеселиться она вволю! А с кем будет вечером за калиной целоваться – и сама пока не решила. Но то, что будет – так это всенепременно! Провалиться ей на этом месте.

Она перекинула через плечо цветную нарядную косынку и выбежала из дверей родительского дома. Душа её радостно вибрировала в предвкушении веселья, любви и праздничных забав.

У калитки Полетт остановилась, подумала немного и чуть приспустила рубашку с плеч – так-то лучше… Калитка стукнула, выпуская девушку на деревенскую улицу, по которой она и понеслась вприпрыжку – счастливая и лёгкая, как стрекоза.

- Эй, сладкая! – её схватили за локоть и втащили под шатёр раскидистой вишни. – Куда без меня торопишься?

Парень, улыбаясь, притянул её к себе за талию и склонился к румяным губам. Полетт хихикнула и увернулась, отклонившись назад:

- А тебе-то что? Я пока что девица вольная – куда хочу, туда и лечу!

- Ох и прищучу я скоро хвост твоей воле…

- А попробуй! – девушка упёрлась ладонями в крепкую грудь молодого крестьянина. – Рискни здоровьем!

- Вот и рискну! – набычился парень. – Жди сватов опосля осенин…

Полетт фыркнула:

- Много вас тута таких женихов подкатывает! На словах-то все наперебой со сватами! А на деле – только с поцелуями пока… Ты у отца-то своего напервой спросил?

- Чего и спрашивать, - пожал широкими плечами жених, - не станет он возражать – почто ему? Девка ты сама из себя справная, из семьи уважаемой – чего ж ему возражать? Ты-то, - он снова легонько надавил ладонями ей на спину, пытаясь сократить меж ними расстояние, - сама-то согласная?

- Я-то? – Полетт сделала вид, будто задумалась и, будто задумавшись, чуть расслабила в локтях упирающиеся руки…

Тут же объятия ухажёра схлопнулись вокруг неё, укутали жарким одеялом. Она запрокинула голову, чтобы видеть его лицо и влажно блеснула белыми зубами в улыбке.

- Мне-то всё едино, - придурилась девица, - кого батюшка назначит, за того и пойду…

Парень, опьянённый близостью возлюбленной, вряд ли даже слышал её речи и, тем паче, в них не вникал. Его неудержимо тянули к себе улыбающиеся губки…

- Ну-ка! – Полетт ловко сунула ему в рот вишню и, воспользовавшись замешательством влюблённого, вывернулась из его рук. – Пойдём-ка лучше на луг, Этьен! Скоро уж начнётся, все наверняка там: и Мирабель, и Жак, и Мари… - Она вынырнула из-под вишнёвых ветвей и потянула Этьена за руку. – Идём!

Тот сглотнул вишню, плюнул косточку и, заворожённый юной прелестницей, как телок на привязи, последовал за ней.

Не успели они миновать домик тётушки Амбруаз, как Этьен вдруг резко остановился, дёрнув Полетт за руку. Она взглянула на него недоумённо:

- Что?

- Послушай, сладкая… Обещай мне, что… как только эти, ну… Так ты сразу уйдёшь… в смысле спрячешься…

Полетт состроила кислую мину:

- Ну-у-у… - протянула она неохотно. – Может, и не к чему это будет? Коли не явятся нынче? Чего ж я зря с праздника уйду…

- Полетт, - Этьен нахмурился и нервно дёрнул уголком рта.

- К тому же две девки, говорят, к нас сёдни приблудились… С лица, говорят, приятны, станом стройны… Будет на кого этим отвлечься…

- Полетт!

Девушка надулась и вырвала свою руку из его пальцев.

- Вот же холера! Ещё не посватался даже, а уж распоряжается! Уйду я, - грозно заявила она, внутренне млея от сознания проявленной с его стороны заботы, - только если батюшка велит! – впрочем в этом и не приходилось сомневаться. – Ясно?

За разумность батюшки Этьен был вполне спокоен. Поэтому улыбнулся возлюбленной, усиленно напускающей на себя сердитость, схватил её за руку и теперь уже сам поволок Полетт на праздничный луг.

-------------------------------------------------

- Что за праздник у вас? – спросила Кира и расслабленно закинула в рот кусочек сыра.

Лучащаяся добродушием круглая тётушка перемешала в булькающем чане кипятящееся бельё. Лицо её от пара раскраснелось и влажно блестело.

- Так это… - по-пингвиньи переваливаясь, она переместилась к столу и принялась энергично, крупными шматами пластовать головку сыра. – Может, сырку ещё? Нет? Вы кушайте, девоньки, кушайте, не стесняйтесь… А пирога?.. Что ты спросила, детка? Праздник? Дык, известное дело – Свинский день ноне…

Кира поперхнулась сырной крошкой и закашлялась. Услужливая Пепелюшка тут же подорвалась и заколотила страдалицу по спине. Она старалась до тех пор, пока прокашлявшаяся Кира не треснула её между лопаток в целях обмена любезностями.