Кира, спохватившись, открыла было рот для приветствия, но волчица её опередила.

- Совсем ты, Ятрыха Латыгорка, - заметила зверюга, флегматично почёсываясь, - мхом тут поросла, в своём Коромысловом лесу. Уж разучилась с людьми разговаривать да гостей встречать. Али забыла правила? Сперва накорми-напои, спать уложи, в баньке попарь, опосля только о деле спрашивай.

Ятрыха ухмыльнулась ядовито и пыхнула трубкой:

- А ты, кошёлка старая, меня не учи! – заявила она волчице, выглядещей, вопреки данной ей характеристике, вполне себе молодо. – Лучше серебрушку на бедность подкинь… Думаешь, не узнала тебя сразу, как только увидела морду твою прокудную? Ещё как узнала!

- Ой ли? – удивилась волчица. – И что ж? Бани я, по-твоему, недостойна таперича?

- Бани… - нахмурилась отчего-то хозяйка и принялась сердито выколачивать трубку о трухлявый столбик крыльца. – Нету у бедной Латыгорки бани, завалилась у прошлом годе. И пирогов в печи нет, и каши на загнётке – нечем мне гостей потчевать. Тяжкие я времена переживаю ныне, горемычная…

- И не говори! – волчица смахнула лапой с носа снежинку. – У тебя, лиходейки, все времена тяжкие, валенки сроду худые, а юбки не стираные. Как обычно.

- Чего припёрлась-то? – окрысилась на критику ведьма. – Ещё и девицу каку-то притащила…

- А, эту… - волчица покосилась на Киру, словно вспомнив о её существовании. – Это не я её, это она меня притащила. Дело у неё к тебе, лесная ведьма.

Ведьма с недоверием оглядела девку и почесала мундштуком трубки в лохматой голове:

- Деньги-то у неё есть, у деловой этой?

- Есть, есть, - торопливо заверила Кира.

- Ох, Ятрыха, - покачала головой волчица, - стяжательство тебя погубит… Живёшь в глуши, спишь на печи, ходишь в рванье, сквозь дырявый потолок звёзды считаешь – на что тебе деньги?

- А вот, - потыкала Ятрыха вверх пальцем, - для того как раз, чтобы звёзды в крыше прикрыть хотя б…

- Ах вот для чего… - протянула волчица с насмешкой. – Эт дело нужное. Скажи лучше, мы об деле тако же на улице беседу будем вести? Али пустишь в халупу свою?

Ведьма подвинулась в сторону, отпихнула с дороги сторожевого кота и распахнула дверь.

- Отчего ж не пустить, - хмыкнула она, - заходь, коли удобства мои боле уличных тебе глянутся.

Волчица протрусила внутрь.

- Только дверью сильно не хлопай, латыга немытая, - послышалось изнутри её предупреждение, - не ровён час хижина твоя сложится прям на мою буйну голову…

Ведьма сердито зыркнула на Киру:

- А ты чего стала, рот раззявила? – пригласила она просительницу. – Через окно дело своё мне излагать будешь?

Кира захлопнула рот и торопливо просочилась в дом. Следом за ней шагнула хозяйка и хлобыстнула дверью о косяк так, что труха с балок посыпалась.

- Как не хлопать? – осведомилась она ехидно. – Так не хлопать? Или так? – и она ещё раз лупанула несчастной дверцей.

Волчица по-собачьи отряхнула с густого меха просыпавшийся сверху сор и несколько раз забавно чихнула.

- Вижу, - прогундосила она, - хибара твоя ещё ничего – крепкая. Помощь в ремонте не понадобится…

Ведьма, собиравшаяся с невыразимым наслаждением приложиться дверью в третий раз, прикрыла её осторожно и почти нежно.

- Так это я шуткую, - разулыбалась она елейно. – Чего ты сразу? Чего? Решила, что я в обиду тебе? Боже упаси! Едино для веселья и по причине лёгкости характера!

- Я так и подумала, - утешила её волчица. – Веселье и лёгкость характера – это как раз про тебя, Ятрыха-душегубка.

Ведьма пожала плечами и направилась к печи. Подцепив ухватом с загнётки совсем недавно отрицаемый ею горшок с кашей, грохнула его на стол. В щербатые глиняные кружки полилось горячее травяное питьё.

- Отведайте, гости дорогие, - пригласила хозяйка, - не побрезгуйте скромной снедью бедной Латыгорки.

Кира не заставила себя упрашивать: быстренько расстегнула кожух, стащила с головы шапку и полезла через лавку за стол.

- Тебе как, - спросила она волчицу, - положить в миску? С пола поешь? Или ты кашу не признаёшь?

Латыгорка гыгыкнула:

- Девка, чё ли, не знает?

- Не знает чего? – перестпросила волчица и опустила глаза на свои серые лапы. – Ах ты ж ёжки-кочерёжки! Так я ж ещё… Вот голова садовая! Вот склеротичка старая! Представляешь, так сжилась с этой шкурой - как всю жизнь в ней бегала… Кабы не блохи, удобство, знаешь ли, невероятное! Хотя откель тебе знать? Ты, лахудра дремучая, оборачиваешься, небось, так же успешно, как крыши чинишь!..

- Каша стынет! – перебили её грубо.

Волчица спохватилась и, торопливо оттолкнувшись задними лапами, принялась выпрямляться в рост, преображаясь и превращаясь…

В следующую секунду на Киру из-под рассыпавшихся шёлковых кудрей глянуло знакомое лицо дочери визиря богоподобного султана богоспосаемого Эль-Муралы.

- Шахзадэ?! – вскричала потрясённая девушка.

- Ой! – испугалась Шахзадэ. – Не то… - и быстро перевоплатилась в хихикающую старушонку в волчьей шубе. – Ну вот, теперь оно..

Бригитта огладила густой мех и суетливо полезла за стол, зажав в руке деревянную ложку. Ту, что побольше.

-----------------------------

У Киры пропал аппетит. Она крутила в пальцах щербатое, не особо тщательно вымытое черпало и растерянно молчала. Потому что никак не могла взять в толк: как же реагировать на открывшиеся внезапно обстоятельства?

- Выходит, - проговорила она медленно и положила ложку на стол с сухим негромким стуком, - это ты была дочерью визиря?

Бригитта, с аппетитом уминающая кашу, подняла на девушку хитрые глаза:

- Да боже упаси меня от подобного родства! О чём ты, деточка? Мой бедный батюшка – всего лишь скромный виноградарь из Бордо. У него образования – три класса приходской школы, ну куда ему в визири! Окстись!

- …И волчицей, сожравшей мою кобылу… - прошептала потрясённая «деточка», уставившись на благообразное лицо старушонки.

Крестная фея с удовлетворением оглядела свою лохматую шубу серебристо-серой масти:

- Мда… - вздохнула она скорбно. – В этих оборотах всё хорошо, дорогуша, кроме непременной необходимости потакать звериным инстинктам. И есть это жёсткое сырое мясо…

Кира, казалось, совсем не слушала дурацких сентенций ведьмы.

- Что же это такое? – недоумевающее хлопала она глазами. – Ты сама организовываешь мне эти жуткие испытания, и сама же потом в последнее мгновение из них вытаскиваешь? Так что ли? Где ты ещё являлась под чужой личиной? Кем была?

Бригитта возмутилась. И достоверно изобразила оскорблённое достоинство:

- Нет, вы только послушайте её, люди добрые! – воззвала она к своей коллеге, с любопытством наблюдающей разбирательства нежданно свалившихся ей на голову гостюшек. – Ты, дорогуша, думай головой своей бестолковой прежде, чем языком молоть! Это я ей, видите ли, испытания устраиваю! Может, это я тебя из Колбаскова выпихнула за разлюбезным твоим Медведем в холод, голод и опасности большой дороги? А? Что? Или, может, я у путевого камня выбрала дорогу с волками? Или я заставила тебя нахамить принцу, а его обязала тюкнуть нахалку по глупой головёшке? Чего молчишь? Не слишком ли много силы приписываешь ты бедной старой феечку с радужными крылышками? Я всё ж не господь бог! Не забывай об этом.

- А кто ты? – воскликнула Кира. – Кто? Подружка моей бабушки? Специалист по устранению неугодных любовниц господина Шагеева? Добрая фея-крёстная? Или ведьма, зарабатывающая на страданиях таких, как я? Кто ты?

- Старая перечница она, - встряла Латыгорка, придвинула к себе горшок с кашей и щедро наваляла в миску. – Чего разорались-то, девоньки? Место ли здеся и время ли отношения выяснять? Али запамятовали… - она подула на ложку и сунула её в рот, прожевала, косясь на гостей пронзительным тёмным глазом, - али забыли, погремушки, к кому пожаловали и зачем? У меня тута не странноприимный дом, шоба проезжающих кормить-привечать без делу. Коли есть ко мне чего – говори, - обратилась она конкретно к Кире, - а нету, так уматывай! Мне с вами рассиживаться и лясы точить недосуг.