- Короче, - вздохнула Кира, закатывая глаза. – В чём суть секретного плана?

- А вот в чём! – глаза Базильды возбуждённо засверкали. – Когда меня поведут в покои султаши, я не стану смотреть на него глазами безгласной жертвы! Я буду отважна и безмятежна! Я очарую его, околдую, как мужчину и заинтересую, как человека – вот!

- О! – вскинула брови Зарема и почесала пятку. – Каким образом, если не секрет?

- Именно! – воздела палец неуёмная фантазёрка. – Именно, что не секрет! Я буду… - она потянула театральную паузу, интригуя, - рассказывать ему сказки! И так господину сие понравится, что он не сможет боле представить ни одной ночи без меня, моего голоса и моих занимательных историй – ведь они, никто не станет спорить, гораздо интересней, если слушать их, уложив главу на нежные перси юной девы…

Кира хрюкнула и отвернулась к подкатившейся ей под руку девчонке.

- Ой, - восхитилась припозднившаяся слушательница, - какой чудесный план! – и с виновато-умоляющим видом протянула Кире ленточку. – Пожалуйста, Ахалиль, заплети мне косы – только у тебя получается так славно!..

Туули, так звали маленькую шоколадную просительницу, казалась совсем мелкой. Собственно, таковой и являлась – не более двенадцати лет. И худющей – кожа да кости. Скупщикам рабов её продало собственное племя за пару мешков кукурузной муки и стеклянные бусы для жены вождя. Так что пережить на своём веку этому ребёнку уже пришлось немало. Тем не менее, сплетая буйное руно Туули в тугие косы и представляя невольно ожидающую её в скором будущем участь, Кира чувствовала подкатывающую к горлу тошноту. Может, хоть не завтра? И не в ближайшую неделю… Может, всё-таки откормить да подрастить вначале решат? Неужто подобного малолетнего заморыша Шахрияр не забракует?

- А какие сказки ты будешь рассказывать? – поинтересовалась девочка. – Ой, я ужасно сказки обожаю! У меня дома бабка знала кучу историй, почти… - она уставилась на растопыренные пальчики рук, пошевелила сосредоточено пухлыми губами, - вот столько! – и вскинула руки, загнув на одной три пальца. – Говорят, у султана есть визирь, а у того визиря дочь по имени Шахзадэ, которая знает их ещё больше! Говорят, даже птицы слетаются к ней на окно, когда она рассказывает – вот она какая!

Базильда фыркнула и принялась энергично тереть волосы льняным полотном.

- Подумаешь, птицы… Под мои сказки сам султаша сомлеет – помяните моё слово! Заведу, к примеру, про Ильбрунга, что своровал котёл у небесных пастухов. Или про Свеборга, что лежал-лежал на горе Доврефьелль да и помер. Потому что на него наступил великан Скарувооль, спешащий подсмотреть купание лунных дев. Или ещё…

Она внезапно осеклась. И всё вокруг умолкло. Даже сонное жужжание мух. А дрёма безвозвратно испарилась, сменившись звенящим напряжением. Потому что, пригнувшись в арке входа, во дворик мягко шагнул дежурный евнух.

Он оглядел притихший курятник и кивнул головой возвышающейся над остальными Базильде.

- Ты! – сказал он и ткнул в её сторону пальцем, дабы никто не усомнился в выбранной кандидатуре.

Приговорённая вздёрнула бровь, вызывающе выпрямилась и тряхнула влажными прядями. Отшвырнув в сторону полотенце, она гордо и уверенно направилась к выходу.

- Ну! – обернулась она перед тем, как нырнуть в арку. – Чего припухли? Не вздумайте меня хоронить! Завтра утром вернусь. Чур, место моё не занимать!

Дверь хлопнула. Особо впечатлительные тихонько завыли, запричитали, как о покойнице…

Зарема покачала головой и легла досыпать.

Кира доплела косы Туули – несколько криво, правда. Руки дрожали.

Дура, всё-таки, эта Базильда. Энергичная и неунывающая дура. Можно себе представить, как она будет пыжиться перед кровожадным маньяком со своими скучными сказками про какой-то никому не интересный Хренофьелль! Жалко её. Конечно, она не вернётся…

Но она вернулась!

Рано утром дверь в общажную спальню с грохотом распахнулась, ударилась о стену, завибрировав резными филёнками. В проёме, как нарисованная, застыла в триумфальной позе долговязая Базильда.

- А что я говорила? – осведомилась она с порога, гордая собой и довольная, как слон. – Говорила, место моё не занимать? Говорила? Так отчего ж там разлеглась какая-то толстозадая фря?

Фря, проворно перевернувшись на карачки, споро поползла подальше от присвоенных ею подушек. Её суетливый побег послужил сигналом для онемевшего гаремного общества - насельницы отмерли от невиданного и нежданного потрясения и принялись кудахтать: ахать, охать, восклицать, вопрошать и пытаться дотронуться до прибывшей, будто до святого великомученика ради исцеления. На самом деле, чтобы удостовериться – не призрак ли над ними куражится?..

«Призрак», хлопнув по рукам докучливых сторонниц мистических версий, проследовал на отвоёванное законное место и плюхнулся на подушки, сложив мосластые ноги по-турецки.

- Неужто сказки прокатили? – встроилась в общий хор Кира, перемещаясь поближе к звезде. – Как тебе удалось?

Базильда окинула снисходительным взглядом всех столпившихся вокруг и с нетерпением ждущих её откровений.

- Наш султаша, - пояснила она благосклонно, - одинокая, непонятая душа. Не встретилась ему на жизненном пути Женщина – одни только овцы бессмысленные, от которых ни понимания, ни радости сердечной! И вот, представьте себе на минуту, господь внял его страданиям и послал страждущему ту единственную…

Гаремные девицы внимали гуру, разинув рты и затаив дыхание.

- Господин был мометально околдован – красотой моей и умом, и способностью развлечь его тоскующий без достойного собеседника разум… Мы всю ночь провели за вином и приятной беседой. А под утро он настолько заинтересовался моей сказкой об Ольдбуге, потерявшем сапог, что опомнился только, когда полноценный луч солнца упал на его утомлённое бессонной ночью, но бесспорно довольное чело!..

- О! – выдохнул гарем.

- Сегодня вечером он ждёт меня снова! И, провалиться мне на этом месте, если вскоре повелитель уже не сможет жизни своей без меня представить!.. Шербету! – повелела она, устало, но царственно вскидывая руку.

Кто-то тут же торопливо вложил ей в пальцы чеканный бокал.

Сказочница промочила горло, утёрла губы запястьем и рухнула в подушки:

- Всё, дорогуши, я спать! Увидимся за обедом… И потише, пожалуйста! – промямлила она напоследок, прежде, чем захрапеть.

Обитательницы общежития послушно зашелестели вполголоса, обсуждая случившееся.

Зарема тоже склонилась к Кириному уху:

- Ты поняла?

- Что?

- «Наш султаша» смертельно скучает. Он, видимо, объелся постельными упражнениями, и общение приятно разнообразило его ночную рутину…

- Ну и? Предлагаешь взять на заметку и попробовать во спасение всю ночь травить глупые анекдоты под бухло, как наша подружка?

Персиянка загадочно улыбнулась и, склонив голову набок, принялась чесать густую чёрную гриву костяным гребнем.

- Не, передовой опыт, конечно, надо перенимать, базара нет, - Кира покосилась на похрапывающую героиню, - но теперь-то это нам на кой? Разве чары Базильды не спасли наши головы? Пока она будет сказки свои травить по ночам, не лучше ли нам поискать возможности для побега?

Зарема тряхнула головой, и шёлковый водопад волос колыхнулся за спиной:

- Чары Базильды, говоришь? О да… Бедняжка… Что-то подсказывает мне, что она рановато празднует закрепощение «султаши»…

Ясновидящая оказалась права. На то она, собственно, и ясновидящая.

Вечером девицу, очаровавшую шаха Эль-Муралы, пригласили в его покои повторно, как и ожидалось. А вот утром не вернули. Не вернули и днём. И на заходе солнца… Сгинула энергичная и деятельная Базильда, как все прочие инертные и плаксивые до неё.

А после захода солнца явился дежурный евнух, словно вестник смерти, дабы ткнуть наманикюренным холёным пальцем в новую жертву.

- Ты! – бросил евнух, поднимая указующий перст, и Кира вздрогнула, приняв сей жест на свой счёт.