Вид с террасы открывался потрясающий. Город внизу, зелёные склоны и горы вдали, закатное небо. Металлические трубы паровых машин и золотые лучи, в которых нежился гранитный замок.

— На редкость приятный вечер, — манерно сказала женщина с правильными чертами лица. Очень красивая, невзирая на сеточку морщин, обступившую веки.

— Можно подумать, другие вечера чем-то отличаются, — в тон ей ответил мужчина. На вид невероятно привлекательный, но уже с седой прядью надо лбом.

Вторая женщина моложе, но давно не юна. Весьма элегантна. Густые, тёмные и вьющиеся волосы доходили до плеч. Она не сказала ничего по той простой причине, что была немой.

А на руках у неё росла чешуя.

***

Ада не вернулась в Йэр, как ей и приказали. Она отправилась скитаться на своём дирижабле. Да, Аврора выполнила обещание, и её племянница не нуждалась материально. Королева полностью обеспечивала баронессу, которая перенесла несколько физических трансформаций. «Этот мутант» — называла её Аврора, и небрежно подписывала векселя. Пусть тратит, на что душе угодно. Лишь бы только не видеть полукровку в замке.

Потому что хоть маги и сумели вернуть Аде человеческий облик, но с некоторыми нюансами.

Сама она привыкла на удивление быстро, решив, что в любом случае это лучше, чем навеки остаться чудовищем. Болтливой дочь Агаты никогда не была, а чешуя на внешней стороне запястий смотрелась достаточно стильно.

***

— Во всяком случае, у баронессы нет возможности часто навещать столицу. Сегодня она здесь, и благодаря этому вечер можно назвать необычным. Да и закат уж больно красив.

Мать часто употребляла титул, говоря о дочери. А Ада использовала имя. Обе они избегали всяких родственных терминов в отношении друг друга.

"Да, я здесь не каждый вечер. Но, по крайней мере, каждый год".

Аврора позволила племяннице появляться в Йэре ровно раз в год и только на сутки. Это прогресс: было время, когда королева вообще не желала видеть её в сердце своих владений. Но всё-таки уступила многочисленным ходатайствам Эрида, Мадлен и, как ни странно, старшей сестры. Агата прекрасно обходились без дочери, но заняла твёрдую позицию: внучке Сиены не посмеют перекрыть навеки доступ в королевский замок. Это было бы унизительно для самой Агаты, да и несправедливо по отношению к девочке. Ей, всё-таки, и без того пришлось не сладко. Так, Старший дракон гнул свою линию, сестра капала на мозги, а баронесса-бастард немым укором напоминала о себе. Все требовали вернуть опальную девушку-мутанта, и королева махнула рукой. Опасности Ада не представляла. Её величество сможет потерпеть один паршивый день в году.

— Что она сказала? — обратилась к дракону Агата.

Потеряв голос, Ада была вынуждена освоить язык жестов. То же пришлось сделать всем, с кем она поддерживала общение: экипажу корабля, часто навещающей её Мадлен и Эриду, для которого в принципе не составляло труда что-либо запомнить. Дракон любил узнавать новое, а вот Агате наука не понравилась. Запомнив треть необходимых жестов, принцесса занялась чем-то другим.

— Сказала, что чихать хотела на закаты.

Баронесса фыркнула и отпила из чашки. Чёрная чешуя контрастировала с белым фарфором. Обычно женщина носила перчатки, чтобы не пугать людей, а в первую очередь себя. Сейчас решила сделать исключение.

— О чём ты думаешь? — спросил её дракон, видя, с какой грустью Ада глядит на горную цепь.

Неопределённое движение плеч. Ада и сама не знала, что за меланхолия напала на неё. Всё было как обычно, а может даже лучше. Она давно привыкла к своему положению, да и в замке факт существования мутанта перестал шокировать публику.

"Что Тоша? Как отец?"

Ада редко вспоминала обоих. Сначала не могла, боялась впасть в уныние, а потом время просто взяло своё. Вопрос был задан спонтанно, можно сказать, от нечего делать. Мужчина не понял, в кои-то веки не смог прочитать её чувств. Ада улыбнулась: у Старшего дракона полно других проблем. Жаль, что ему так редко удаётся отдохнуть от государственных забот.

— Не переживай ты так, принцесса, этим душевным ранам пора бы уже затянуться. Маги всё устроили. Твой отец по-прежнему преподаёт историю, а мальчишка растёт. Сейчас ему восемнадцать. Тоша давным-давно перестал вскакивать по ночам и колоть себя иголкой, чтобы убедиться, что больше он не призрак. И, кстати, совсем не заикается. Он помнит тебя. Смутно, как сон. Как прекрасное сновидение.

Из чувства такта про отца Эрид не стал распространяться. Профессору доставало своих дел. Странная девушка исчезла из его квартиры и жизни, и едва ли что-то после этого изменилось. Стало, разве что, чище в комнате и меньше дыма на кухне. Пришлось немного повозиться с поисками и заявлением о пропаже. Это не дало результатов, но жизнь не окончилась. Брат, который появился спустя сорок лет после исчезновения, да ещё ни капли не постарел — вот, что теперь стало для профессора всем.

Эрид, которому выпала честь доставить в иную параллель снадобье и формулы магов, порекомендовал выдать мальчишку за сына. Так и поступили. Конечно, это был чудо, а не ребёнок. Но как тяжко узаконить опеку над бывшим призраком, который появился из ниоткуда! А самому поверить в то, что это правда, и того трудней. Отец Ады перенёс долгий и болезненный процесс по осознанию случившегося. Ему как мог помогал в этом деле чудной мужчина, который однажды вдруг материализовался прямо из фотоальбома. Представился другом пропавшей дочери, а также жителем параллельной вселенной. Незнакомец сначала напугал, потом разозлил и наконец обескуражил. Но в целом предоставил убедительные доказательства своих слов.

Ада злилась. Ей хотелось самой заявиться на порог своего бывшего дома, сказать, что они с мамой живы. А затем, при помощи медитации и волшебного порошка, явить миру мальчишку, который десятки лет был невидимым и бессмертным. Рассказать, как в последние годы он находился здесь, в старой квартире, хвостиком ходил за старшим братом и трясся от страха, что тот умрёт. Помимо этого, Тоша боялся больше никогда не увидеть своих единственных друзей. Отчасти это оправдалось: они так никогда и не встретились с Адой. Ребёнок занял её место, даже не осознав этого. Но так, наверное, лучше.

Как бы не хотелось девушке присутствовать при драме воссоединения семьи, её не отпустили: маги говорили, что это опасно, а Аврора — просто из вредности.

— Всё хорошо, — мягко повторил дракон. — Ему целых восемнадцать лет. Совершеннолетие по законам твоего предыдущего мира.

Даже спустя годы Эрид по-прежнему пытался оградить её от всякого беспокойства. При встрече. Ведь потом они опять расставались на долгие месяцы. Опека была трогательной, но не такой уж и нужной. Ада справлялась сама.

Молодая женщина лениво кивнула. Тоша вырос, она тоже повзрослела и даже разучилась краснеть. Всё идёт своим чередом, всё, кроме…

— Дорогая, от тебя пахнет машинным маслом. Ты, конечно, вольная птица, но у нас тут, всё-таки, дворец.

…кроме царских замашек Агаты. Эрид усмехнулся. Как и все драконы, он не любил машин, но понимал, что чувствует человек, лишённый возможности подняться в небо, если однажды уже вкусил свободу полёта. Оборотень целиком и полностью поддерживал эту страсть.

Баронесса самолично управляла своим дирижаблем. При помощи скромной команды, конечно. В основном это были такие же ненужные в столице люди, как и она. Вместе они выбирали направление, корректировали маршрут, работали с картами, канатами и паровой тягой. С удовольствием тратили деньги, которые выделяла корона. Аде долго пришлось учиться, с большим трудом и постоянными психами. Ещё дольше — привыкать к новым людям. Но в конце концов, это было её единственное спасение.

"Береги себя" — сказал когда-то Эрид. "Я больше не смогу тебя беречь".

И это стало первым, чему ей пришлось научиться.

Второй же вещью оказалось прощение. Безо всякого пафоса — Ада решила не изводить себя ненавистью к матери, только и всего. Ну что с Агаты взять? У неё свой мир. Нет смысла от заката до рассвета думать о старых обидах и несправедливости. Лучше летать среди бронзовых облаков на своём дирижабле. На корпусе которого Ада распорядилась выгравировать название некогда любимой рок-группы. Наверное, это стало её последней юношеской проделкой. Всё равно никто не знал ни значения этого слова, ни даже языка, на котором оно написано.