Ада попятилась, так как позорное бегство казалось ей лучшим вариантом. Но Сиена заметила ночную гостью. Трудно не заметить, если та с грохотом врезалась угловатым плечом дверной косяк.

— Где твоя свита? — с иронией спросила королева. Как пить дать, в юности сама сбегала от почётного эскорта. В настоящем времени необходимость в этом отпала: Сиена могла попросту прогнать всех взашей.

— Мы с нею… разминулись, ваше величество.

— Когда мы одни, можешь звать меня бабушкой, если хочешь.

Самый неподходящий термин для такой женщины. Ни одного седого волоска, стальной стержень и молодцеватая фигура.

— Не-е. Нет. Я не смогу.

— Ну, тем лучше. Агата затаила обиду в том числе и на то, что в детстве не использовала слово "мама". Я решила, вдруг и для тебя это важно — подчеркнуть родственные отношения.

— Да ну.

— Во всяком случае можешь звать меня по имени.

Может быть. При случае. Пока что Ада никак не хотела её называть, а хотела всего лишь выкурить сигарету. Девушка прихватила не так много из своего прежнего мира, но в спортивной сумке нашлось место целому блоку "Синего Ганди".

— Если тебя надо сориентировать относительно расположения твоих покоев, то мне не составит труда помочь. Но для начала составь мне ненадолго компанию. Полюбуемся видом.

Ада неуверенно подошла и встала рядом. Она была выше рыжей женщины. Немного.

— Вовсе не стоит меня бояться. Мы ведь одной крови и в чём-то даже похоже. Я тоже предпочитаю короткие волосы, хоть и не такие короткие как у тебя.

Густая, медная, с дерзким золотистым отливом шевелюра королевы тоже немного вилась, только не такими крупными, как у внучки, кудряшками.

— Я и не боюсь.

— Похвально. Что это ты всё время теребишь в кармане?

— Вы меня за это не похвалите.

— В близком кругу и уж тем более наедине, я бы попросила на "ты". И ты взрослая девушка, одобрение бабки вовсе не то, что тебе необходимо как воздух.

Подумав, Ада согласилась и достала из кармана смятую сигарету и зажигалку.

— Я редко курю. Но сейчас мне это необходимо, — зачем-то пояснила она.

Сиена с любопытством завладела "Синим Ганди". Покрутила в тонких и бледных пальцах.

— Как интересно. У нас редко таким балуются, точнее не совсем таким, а курительными трубками. Ещё моя прабабка запретила разводить дым во дворце, подразумевая, конечно, те части, где бывает знать. Наверняка этот указ доставил тебе немало неприятных минут. Помнится, в юности я как-то попробовала. Тогда я только вернулась с Чёрных островов, закончив изнурительное обучение, а через пару месяцев меня собирались выдать замуж. Эти два события подарили мне несколько недель безоблачной жизни. Ни манускриптов, ни тренировок, ни долгих заседаний в совете, под надзором матери… Позволишь?

Ада щёлкнула зажигалкой и вытаращила глаза, наблюдая, как до мозга костей правильная, благовоспитанная, её величество Сиена наклонилась к огоньку.

— Сама что, передумала?

Девушка заторможено достала сигарету и для себя.

— Довольна ли ты новым титулом?

Даже такое простое действие как выкуривание дешёвой сигареты, в исполнении Сиены получалось с особым шиком. Пожилые годы только добавляли эпатажа. "Моя бабушка курит трубку" — вспомнила Ада слова услышанной на каком-то квартирнике песни.

— Дарёному коню в зубы не смотрят, — брякнула она.

— Что это значит?

— До недавнего времени я была обычным пролетариатом, а теперь меня называют баронессой. Тут вроде грех жаловаться.

Вообще-то она не была уверена в том, что справедливо определила свою социальную принадлежность. Интеллигенция, по сути ближе, но звучит это совсем не так претенциозно.

— О. А до ещё более недавнего тебя называли принцессой, а теперь ты просто госпожа баронесса. Почувствовала разницу?

Безусловно, тем более, что почувствовать это ей активно помогали. Новости распространялись по замку быстрее, чем Ада успевала делать выводы. Слуги ещё утром, в день церемонии, сообразили, что теперь можно расслабиться, ведь отныне чужестранка уж точно не представляет никакой важности. Абсолютно все стали относиться к ней иначе. Даже Дара, только в её случае появилось сочувствие, будто у Ады отняли то, что принадлежало ей по праву. Но фрейлина хотя бы стала более раскованной в общении, больше напоминала подругу. А другие позволяли себе едва заметные вольности: там забыли поклониться, тут усмехнулись. Девушка всё это замечала и не говорила ни слова.

Баронесса, чтоб её, Маронская. Жаловаться грех, и всё равно обидно.

— Ты, — язык не поворачивался тыкать королеве, но она ведь сама сказала, — могла бы меня попросту отшить в другую параллель и позволить там умереть.

— Что за дикая идея? В этом нет никакой нужды.

— Вот именно! Будь хоть одно подозрение, что это принесёт пользу, от меня бы уже не осталось мокрого места. Я ведь всё понимаю: долг превыше всего остального, даже собственных чувств. Если моё существование подвергнет королевство малейшей опасности, ты свернёшь мне шею. А потом пойдёшь кушать рябчиков и улыбаться послам.

— Узнаю слог Эрида. Это он тебя так просветил?

— В целом, да, но не считая рябчиков. Сама бы я не догадалась. Я очень глупая.

Это откровение позабавило Сиену.

— Сколько проблем можно было избежать, если бы Астор хоть иногда занимались подобной самокритикой… Эти сигареты оставляют запах на руках. Мои фрейлины будут удивлены.

Она затянулась ещё раз, элегантно кашлянула.

— Не хочу, чтобы между нами были недоразумения. Потому лучше сразу предупредить: Эрид целиком и полностью прав на мой счёт. Знаешь, он ведь совсем не любит врать. Одним говорит правду, потому что находит извращённое удовольствие наблюдать за реакцией. Другим не может лгать, потому что они для него что-то значат. Я могу, но не хочу, и говорю как есть: если бы понадобилось, ты бы уже лежала в малом фамильном склепе. В большом, понимаешь ли, покоятся только коронованные особы. А малый терпит всех, вплоть до бастардов. М-да. Но у нас нет такой необходимости. Ты будешь жить и станешь получать свою порцию моего расположения — ровно такую, какую позволяет ситуация. Это не значит, что на деле я не привязана к тебе значительно больше, чем думают другие. Увы, человеком я могу быть лишь во вторую очередь: первая роль всегда отводится правителю. Совсем недавно я говорила об этом и твоей матери.

Тишина ненадолго воцарилась на балконе. Трещал сверчок, где-то пробили полночь часы.

— Скажи мне, Ада, каким ты видишь своё будущее?

Если бы она могла, Ада провалилась бы сквозь несколько слоёв плит перекрытия. Такие вопросы ставили её в тупик испокон веков.

— Я не вижу.

Бабка с пониманием кивнула.

— Я не так построила вопрос. Чего бы тебе хотелось? Не бери в расчёт возможные перспективы, отвечай, как отвечают дети, даже если прозвучит совсем глупо.

Допустим, год назад девушка рассматривала старинные снимки и мечтала хоть одним глазком заглянуть в прошлое. Осенью эти мечты с лихвой воплотились в жизнь. Дальше всё развивалось по какому-то непонятному сценарию, Аде оставалось только наблюдать и плыть по течению.

— Не знаю. Путешествовать было бы здорово.

— Замечательно. Раз уж все теперь определились и успокоились на том, что монархом тебе не стать, следует подыскать другое занятие, которому ты захочешь посветить жизнь. Надеюсь, ты не возлагала надежд на корону? Уверена, что нет. Но до сих пор находятся идиоты, которые думают, что это — единственная цель твоего появления в замке.

Золотой обруч с побрякушками Аде и даром не нужен. Почти не ограниченная власть — оно, конечно, любопытно, однако на любителя. Хотя то, как категорично все настроены против кандидатуры Ады в наследницы немного задевало.

— У правителя голова должна хорошо работать. Стратегически. А я гуманитарий.

Потушив сигарету о поручень, и простецки швырнув окурок за пределы балкона, Сиена рассмеялась. Зловеще, если не сказать злобно.