— Т-ты иногда такая смешная… когда н-не… не серьёзная. Мой брат тоже был всегда… серьёзным. Но не т-таким, как сейчас.

Ещё бы, твой брат постарел, в отличии от тебя.

Ада бесцветно улыбалась. Её доконали все эти взрывы из прошлого, но Эрид должен был спросить.

— Расскажите мне, как это случилось. Как мальчик узнал?

Девушка не выдержала, и сама откинула волосы со лба. Сейчас глаза пришли в норму, только тени вокруг них никуда не делись.

— Ну, после экзамена я ходила с в кино девочкой из группы, потом гуляла. Я просто гуляла до самого утра и прощалась с городом. Так, на всякий случай… Пришла домой — а папа уже здесь, приехал со своих раскопок. А этот — она кивнула на Тошу — как раз проснулся и принялся шастать по квартире. Разумеется, захотел посмотреть, кто там возится в закрытой комнате. Сунул туда нос, глянул на моего отца, увидел фотографию. Ту, которая стоит на столе — они там оба ещё дети. Мальчишка сразу узнал брата. Когда я пришла, тут уже была ужасная истерика. Это всё.

Дракон задумчиво глядел на ребёнка. Тот почти перестал хныкать и смотрел в дальний угол, рассеянно болтая ногой. Последний день в параллели выдался не таким, каким Эрид рассчитывал его увидеть. А ведь дракон собирался сделать подарок, от которого в любой другой ситуации Ада пришла бы в восторг. Конечно, никто не мешал всё равно попробовать обрадовать и её и мальчишку. Эрид прокашлялся.

— Вряд ли сейчас самое подходящее время. Но я, помнится, кое-что обещал.

***

Кино было глупым и хорошим. Они с одногруппницей ели попкорн и смеялись, а после сеанса пошли бродить по городу. Знакомой хватило всего лишь на час, а после Аду предоставили самой себе. Девушка поняла, что полна энергии, и потому самозабвенно слонялась по улицам целую ночь. Она и раньше так делала, изменилось только то, не осталось и вовсе никаких мыслей о собственной безопасности. Ада узнала, что принадлежит династии златоглазых королев, подружилась с драконом. И, хоть это никаким бы образом не спасло от удара арматурой по голове, море было ей уже по колено. Казалось, ничего плохого уже не может произойти, и свою дозу неприятностей студентка уже получила.

Розовые очки пришлось снять сразу по возвращении домой. В прихожей стояли мужские ботинки. Чемодан висел на крючке, из него выглядывала кипа бумаг, некоторые листы упали на пол.

— Папа?! Ты приехал рано…

Она постучалась и вошла в кабинет. Отец укладывал в стопку какие-то документы, его большие, далеко поставленные друг от друга глаза были, как всегда, безрадостны.

— Ада? Здравствуй. Приехал, но уже ухожу: мне нужно заглянуть на кафедру. Я думал, ты спишь, но вижу, что опять бродила всю ночь напролёт. Как-то это неправильно, но воля, конечно, твоя. Не приноси, главное, никакой заразы в дом.

Девушка опешила. Какой заразы? — спросила она.

— Любой. От сифилиса до алкогольного отравления. Вряд ли ты и те, с кем ты проводишь время, пьёте чай и нюхаете цветочки.

Ада сжала челюсти.

— Отравление не заразно, — процедила она. Отец даже не пытался оскорбить, просто говорил, что думает, как есть. Таким же брезгливо-безучастным тоном он читал лекции.

Мужчина взял бумаги и направился в прихожую, мимолётом взглянув на дочь. Попытка улыбнуться. Это похоже скорее на гримасу боли, а не выражение радости.

— Я хотел привезти сувенир, но не срослось — опаздывал на электричку. Думаю, ты не расстроишься. Ты обычно равнодушно относишься к подаркам.

— А что? Ты часто их дарил?

Он совсем не смутился.

— Ими тебя заваливает твоя мать, а её возможности и кошелёк больше моего. Но главное, как говорится, внимание, и потому мне хотелось привезти что-нибудь из поездки. Только думаю, ты всё равно не оценила бы, и проявила столько же недовольства, как и всегда. В следующий раз не буду об этом тревожиться и полностью сосредоточусь на собственных делах.

Отец сидел на банкетке и возился со шнурками. Ада вспомнила, что дракон тоже обещал ей одно маленькое путешествие и назвал это подарком. Наверное, такому она бы обрадовалась, но ящур упрямо молчал, а напоминать самой не хотелось. Краем глаза девушка заметила движение в коридоре — Тоша. Мальчишка наконец пришёл в себя после длительной спячки, и это было здорово. Ада хотела подмигнуть ему, но вдруг в глаза ей бросились дрожащие ресницы и мокрые щёки притаившегося в тени ребёнка.

Папа, конечно же, его не видел, но на прощание как-то зябко взглянул в коридор.

— Ты никогда не замечала сквозняков у нас в квартире? Ты не открывала окна настежь, нет? Странно. Хотя, я редко здесь бываю, наверное, просто забыл. Счастливо.

Он подхватил чемодан, предварительно приведя его в божеский вид, и тяжёлой походкой вышел за дверь. Ада так и осталась стоять истуканом и пыталась вспомнить, что собиралась сказать. Какую-то ерунду, но очень уж хотелось поделиться и получить в ответ хоть немного одобрения. Вспомнив, она пулей вылетела на лестничную клетку и свесилась вниз.

— Я сдала сопромат!

Название ненавистного предмета эхом закувыркалось по лестничных пролётам. Отец остановился и поднял голову. Лица его Ада уже не видела, но равнодушная интонация давала исчерпывающее представление о том, как папа «осчастливлен».

— Молодец.

Ада немного подождала.

— Ты не хочешь спросить, какая оценка?

— Какая оценка? — бездумно повторил мужчина. Как-то слишком уж грустно. Он часто говорил таким голосом, когда Ада пыталась расспросить о прошлом семьи. Вот и сейчас наверняка что-то вспомнил.

— Четыре.

— Молодец.

Он помедлил, на случай, если дочь захочет сказать что-нибудь ещё. И продолжил спускаться вниз.

Девушка вернулась в квартиру. Настроение стремительно падало, да и мальчишка, глядящий из темноты, наверняка готовился испортить его ещё больше.

— Ну чего ты там встал? Давай там, с добрым утром, и не реви!

Ада выпалила первое, что пришло в голову, и только потом пригляделась хорошенько. Занятая до этого встречей с отцом, она не задумалась, что раньше Тоша никогда не плакал, и вдруг стал дрожать как осенний лист. Обычную детскую истерику, от которых у Ады сводило скулы, это совсем не напоминало.

— Что произошло, а?

Из огромных глаз вновь полились слёзы, но мальчик хотя бы не хныкал. Только чуть-чуть заикался. Он даже сумел чётко обозначить, что именно его так выбило из колеи. От услышанного у Ады появилась потребность немедленно сесть, или выпить или нервозно засмеяться.

— Т-т-твой п…папа — м-мой старший брат. Только вырос. И у него на столе… н-на столе там… фотография вместе со мн…мной.

Девушка, не потрудившись дослушать, рванула в отцовский кабинет и схватила снимок. Изображение давно выцвело и казалось нечётким, неудивительно, что при первой же встрече с Тошей она не лишилась дара речи. Но если приглядеться, сходство было налицо: по телосложению и смутным чертам лица, даже по одежде — ребёнок на фотографии просто копия Тоши.

— Какого хрена, — выдохнула Ада и плюхнулась в кресло. Мальчик робко зашёл в комнату и присел на стопке книг. Он не мог совладать с собой надолго, едва успокоившись, он снова начинал всхлипывать.

— Я п-пропал, когда мы поругались. Я о… обиделся на него и ушёл на пустырь. И тттам… было что-то странное. Кто-то прятался. Не опасный, но…но я его не видел. Он предлагал п-пойти с ним. Без слов… так. Понимаешь? А я и согласился. Тоже без… без слов. И попал туда, где ты меня нашла.

В карих глазах промелькнуло что-то совсем не детское и тяжёлое. В это мгновение Ада поняла, что Тоша похож не только на её отца, но и на неё саму. Как можно быть такой слепой, и не замечать фамильное сходство, пока тебя не тыкнут носом! Хотя виной тому ещё и путаница, с которой мальчишка некогда рассказывал свою историю. Ребёнок дошкольного возраста ошибся в подсчётах на несколько лет — это раз. Называл брата не по имени, а по прозвищу — два, и к тому же нередко упоминал сестру, о которой до этого Ада ни разу в жизни не слышала — это три. Плюс сама она была занята тем, что наблюдала за другими, давно умершими людьми, и не смекнула, кем ей приходится маленький призрак.