Рой скрипнул зубами у меня над ухом, и я отложила листок. Страница была вырвана из книги. И описаны в ней были способы обработки дерева хай. Последний абзац был обведен красными чернилами, и рядом красовалась приписка: “используй этот”. А на полях рядом с первой строчкой кто-то сделал надпись помельче. Я не сразу поняла, что там написано. Мой палец задержался у строчки алых чернил, и учитель прочитал вслух:

— Если хочешь убить.

Я подняла на него обескураженный взгляд, и он добавил:

— Это писал Герберт.

После этого он отвернулся к окну и замер. В карете воцарилась тишина. Я медленно и осторожно собрала бумаги в кожаный пакет и отложила их на сиденье. Ару все еще не шевелился и больше напоминал каменное изваяние, а не человека. Поколебавшись, я протянула руки, обхватывая его торс, и положила голову ему на плечо. Несколько мгновений он оставался неподвижен, и только потом резко выдохнул, повернулся и обнял меня в ответ. Я чувствовала бешенство, которое клокотало внутри него вместе с огнем. Этот огонь жаждал вырваться на свободу, кончики пальцев обжигали даже через одежду. но я только крепче прижалась в ответ заглянула в глаза учителю. В ответном взгляде была ярость, и я прошептала:

— Он обязательно ответит за это. и мне жаль.

Ару был так зол, что не мог выговорить ни слова. Только молча кивнул и провел рукой по моим волосам. А затем резко ударил кулаком в стену кареты. Лошади замедлили ход, а затем остановились. Учитель вышел наружу и перебросился парой слов с кучером. Когда он вернулся и экипаж снова тронулся, я спросила:

— Что случилось?

Ару выразительно хлопнул рукой по документам и процедил:

— Это должен увидеть отец. Хотя бы последнюю часть. Мы едем домой.

И я поняла, что он имеет в виду вовсе не комнаты, которые нам предоставил муниципалитет.

— Трой, — жалобно напомнила я. — Эттвуды.

— Попроси Мерпуса найти Гейс, — сказал он. — Пусть придут вечером. Сначала я докажу отцу, что Герберт помогал Шендану и пытался меня убить. Может быть, тогда он не останется в стороне…

Я вздохнула. В неравнодушие Ару-старшего мне не верилось. Но учитель страстно желал представить отцу доказательства вероломства бывшего друга. И я не стала его останавливать. Только с тяжелым вздохом разжала руки и откинулась на спинку сиденья. Какое-то время Рой смотрел на меня, и мне все меньше нравился его взгляд. Наконец, он негромко, но уверенно произнес:

— Ты должна рассказать моему отцу о том, что Шендан работает на Сьезию.

— Чтобы он надо мной посмеялся? — грустно улыбнулась я.

— Расскажи ему то, что говорила мне, — продолжал настаивать Ару. — Это угроза для всех.

— И тайна моего рода, — напомнила я. — Я и тебе не должна была это рассказывать.

— И соглашаться выйти за меня — тоже не должна была, — горько усмехнулся он, осторожно касаясь помолвочного кольца на моем пальце.

Я погладила голубой алмаз и ответила:

— Не должна была. Но я ни о чем не жалею

— Терять уже нечего.

— Есть чего, — заупрямилась я. — Подозреваю, что твой отец рад тому, что произошло с моей семьей. Думаю, вытаскивать с Железного острова кровного врага — последнее, чего он хочет.

— Он должен быть начеку, если Шендан работает на Сьезию. Скажи ему хотя бы это.

Я опустила глаза, чувствуя смятение. Рой просил с таким жаром, что отказывать не хотелось. Но открывать тайны рода кровному врагу? Тому, кто мечтает видеть меня мертвой, а своего сына — мужем Элоизы Хейг?

Ару не торопил меня и больше ничего не говорил, позволяя мне все обдумать. Но когда карета остановилась, я так и не смогла принять решение. Со смешанными чувствами я покинула экипаж вслед за учителем и пересекла двор. При этом я была так поглощена своими мыслями, что почти не смотрела по сторонам, крепко прижимая к себе пакет с документами.

Двери дома распахнулись, и я вошла внутрь следом за Ару. И тут же пожалела об этом. Я конечно, понимала, что мне не будут рады, но такого приема я не ждала…

Рой шагнул в сторону, чтобы передать свое пальто слуге, но я не успела сделать то же самое. Потому что с другого конца коридора на меня неслось мощное огненное заклинание, и один вид почти белого сгустка пламени заставил мои ноги прирасти к полу. Скорость шара была такой огромной, что я сразу поняла — ответить не успею. И Рой тоже…

Но перед моими глазами выросла огненная стена, а в следующий миг знакомая рука схватила меня за шиворот и выдернула с линии атаки. Заклинание лишь на миг притормозило, а затем впечаталось в дверь. Та, похоже, была защищена не хуже, потому что шар размазался по ней и ослепительно вспыхнул. Меня также бесцеремонно задвинули за спину и окружили стеной огня. Рыжие всполохи были чужими и по спине побежали предательские мурашки. В следующий миг все стихло, а огонь погас. Эйден обернулся ко мне и бросил:

— Жива?

Я нашла в себе силы, чтобы кивнуть. Отвести взгляд от выжженного пятна на увитой защитными заклинаниями двери было невозможно. Только полный ярости голос учителя заставил меня посмотреть в другую сторону.

— Ты… посмела…

Элизабет стояла у лестницы, и в ее руках медленно гас какой-то артефакт. Она скривилась и пожала плечами:

— Прости, случайно пробудила камень.

Рой шагнул было к ней, но дорогу ему заступил Эйден. Со снисходительной улыбкой он произнес:

— С твоей девицей все в порядке.

— То есть это нормально встречать гостей смертельным заклинанием высшего уровня?! — процедил мой учитель.

— Она жива, — спокойно напомнил ему брат.

Огонь за их спинами вспыхнул одновременно. Слуги метнулись в коридоры, а я чувствовала, что внутри все трепещет от близости чужой стихии. Братья сверлили друг друга упрямыми взглядами, и никто не желал уступать. Интересно, кто же из них на самом деле сильнее — Эйден или Рой?

Стоило мне об этом подумать, как за спиной раздался сухой щелчок, а затем полный ярости голос:

— Что здесь происходит?

Я обернулась и отпрянула. Юлиус Ару стоял на пороге и сурово оглядывал свой дом. Огонь погас, и Рой тут же оказался рядом со мной.

— Элизабет чуть не убила ее! — рявкнул он.

Ару-старший оценил ситуацию сразу. И улыбку Элизабет, которую она прятала, и бешенство в глазах моего учителя, и следы от заклинания на двери. Он холодно ответил:

— Жаль, что чуть.

И махнул рукой. Слуг и любопытствующих как ветром сдуло. Элизабет ушла, вздернув нос. В холле остались только я, учитель, его отец и Эйден.

Юлиус Ару сделал шаг вперед и прошипел:

— Зачем ты притащил ее сюда?

— Хотел поговорить, — в тон ему ответил Рой. — Я принес тебе важные сведения, а ты…

Ару-старший скривился и кивнул на папку, которую я все еще прижимала к груди:

— Ты про пару бумажек в руках у своей девицы?

— Ее зовут Ариенай. И там не две бумажки, а три.

Он попал в яблочко и все-таки сумел заинтересовать отца. Тот нахмурился, и я поняла, что Никодемус Хейг и не подумал показать другу страницу из книги. А вот мне ее отдал. Для чего?

Пока я пыталась сообразить, какую цель мог преследовать Хейг, Рой продолжал ковать железо, пока горячо:

— Что, тебе он не догадался предъявить доказательства того, что именно с подачи Герберта Шендан, да и сами Хейги, узнали про влияние дерева хай на меня? Надо же, какая жалость.

Какое-то время Юлиус Ару мрачно смотрел на сына и молчал. А затем нехотя выдавил:

— Идем в мой кабинет и эту… прихвати.

Это он обо мне, разумеется.

— Не “эту”, а мою невесту, — раздраженно ответил Рой.

Эйден закатил глаза и пробормотал:

— Ну не дурак ли?

Затем он решительно выхватил из моих рук папку и сунул ее брату со словами:

— Думаю, вы с отцом наедине поговорите. А о твоей невесте я позабочусь.

Я уже видела, что Рой готов возразить, но неожиданно для себя сказала:

— Хорошо.

Учитель изумленно воззрился на меня вместе со своим отцом. Я пожала плечами. Эйден спас меня и сейчас, и тогда, в доме с отмеченным. Я не верила, что он причинит мне вред. Разве что грубостей наговорит.