— Ты никогда не мог разговаривать по нормальному, да?.. — и приложил руку к лицу.

— Но одна тень кое-что сказала. Чётко и громко. — внезапно его глас стал ещё ниже. — Бог-мертвец, павший Бог. Нужно идти к нему. Когда все Боги мертвы, лишь он будет жить. Когда все концепции рухнут, он будет стоять.

— Что за… Не понимаю. Как ты здесь вообще оказался и почему говоришь… — у Валтейна в голове не укладывалось. Этот мир — не такой, какой он помнил. Полностью изменённая реальность, где ему приходится выживать в условиях поражения.

Люди проиграли. Боги тоже, но теперь же…

— Отбрось всё, что тебя тревожит и сдерживает. Для победы над монстром нужно стать монстром. Только так выживают среди сильнейших. — Вандердандер оставался таковым некоторое время, а затем… — В изменившихся потоках времени, заключается множество полезных нам вещей. — из его рта снова полилась несуразная хрень…

Взгляд мужчины в то же время посмотрел в сторону здания, где находится тело Богини мудрости.

Последняя битва уже не за горами, а у него по-прежнему нет сил… Нужно… Сделать всё.

Молись, если желаешь быть не услышана. Молчи, ведь то золото, не способное предать тебя. Не говори, покуда слова твои не достигнут чужих ушей.

Молись и молчи. Молись и молчи. Молись и молчи. Молись и молчи. Всегда молчи и молись.

В такие моменты нужно погружаться лишь в самого себя. В свою суть. Молись и молчи. Боги глухи и черствы. Они молчаливы и жестоки. Молись и молчи.

Мольба — обращение смертного к Богам. Но Боги редко отвечают на твои вопросы и желания. Мы слишком малы для них. Мы муравьи. Настоящие насекомые на всем холсте мира, что им ведом.

Молчи и молись.

Ничего нельзя изменить. Судьба — есть предопределённость для каждого смертного. Мы ведомы своими идеалами и стремлениями. Мы определяем то, что хотим делать, но судьба всегда приведёт нас к одному и тому же результату. Это не исправить. Некоторые вещи всегда случаются и будут случаться до самого конца.

Победа сменится поражением, а поражение сменится победой. Знай. Всегда знай и не забывай. Так устроен и построен наш мир. Случается то, что должно быть.

Злой язык всегда шептал. Он не прекращал молвить. Его глас не затихал ни на секунду. Вечно вещая о чём-то мерзком, проклятом и злосчастном. Его богомерзкие и лицемерные в своей сути слова ужасали до глубин души, они проникали в самое чрево души, втыкались подобно ядовитым иглам.

Люди, способные манипулировать другими и выворачивать всё так, чтобы было выгодно только им. Они пудрили головы другим. Заморачивали и обманывали. Их злые языки всегда являлись проблемой во все времена.

Но среди них выделялись и особые индивиды. Те люди, чьи способности выходили за рамки разумного.

Само их существование уже ставило под угрозу множество людей.

Мои мольбы не были услышаны. Я их не произносила, но говорила в разуме. Пока передо мной всегда стоял этот человек.

— Молись и молчи, моя дорогая. Молись и молчи. Скоро придут другие молящиеся. Они смогут очиститься с твоей помощью. Как и всегда. — его рука легла на моё плечо. Эта улыбка, эти глаза… Все они никогда не улыбались. В них не было ничего искреннего, кроме безграничной алчности и собственного эгоцентризма.

Так было всегда.

Я ждала здесь. В тёмной комнате моментов, за которые я проклинала свою жизнь. Честно ли оно было? Честно? Нет. Совершенно. Мир обладает совершенным чувством юмора, который никто не способен понять. Он ужасает, ведь ты не знаешь, чего от него ожидать.

И ты никогда не поймёшь его. Никогда. Мир смеётся, его корка трескается, его почва расходится в улыбке. Даже если ты разрушишь его, он не прекратит смеяться. Мир будет стоять, вечно. В любых проявлениях. Нет никакой силы, способной сокрушить оный.

Они снова пришли. Те же лица. Они никогда не менялись. Притворная доброта, перемешанная с грешным желанием. С желанием коснуться плоти той, до которой им бы в жизни не довелось коснуться.

— Не бойся, я не сделаю тебе больно! Мы просто немного «поиграем»! Разве ты уже не успела привыкнуть, м-м? — он грубо схватил мою руку и потянул к себе.

Сопротивление — бесполезно.

— Аккуратнее с ней, она ведь прекрасный цветочек. Хе-хе-хе! — послышался ещё один наглый и противный голос.

— И где вы только находите таких красивых девушек, господин?

— Секрет. Делайте с ней, что хотите. Она уже сломлена и никак вам не помешает. — махнул рукой мужчина, после чего направился к двери. — Ах, да. Главное, не испортьте её, ещё очень много клиентов и нам много куда следует заехать.

— Конечно! Мы будем с ней нежны! Очень нежны! Хе-хе!

Жестокость ли это или безумие? Нельзя дать однозначного ответа. Но, кажется, в глубине моей души начало зарождаться какое-то особое понятие.

Лишь маленький росток, стремящийся к свету, покуда среди него растут одни сорняки и паразиты.

Мир разводит все культуры одновременно и ему нравится наблюдать за борьбой в природе. Природа сама по себе чудовищна в своих проявлениях. Места для жалости не существует. А любое её случайное проявление — лишь жалкая попытка выдать желаемое за действительное.

***— Эллен, ты о чём-то задумалась? — рядом с ней появилась Тьма и свет. Её разноцветные глаза всегда контрастировали на любом фоне. Красивая картина. После того, как она изменилась, многие художники искали с ней встречи, прознав о великолепной красоте и необычности глаз оной.

— Не особо. Порой я вспоминаю старые события. За такое время они успели смешаться. Даже можно запутаться в их последовательности. — ответила Катастрофа.

— Согласна. Я уже слабо помню свою человеческую жизнь. Что-то там, что-то здесь, отрывки, одним словом. — приложила палец она к подбородку с задумчивым видом.

— Интересно, приближает ли оно нас к Божественному Эго?

— Пфе. Не хочется становиться подобно им, Эллен. Ты видела их? Старики и бабки.

— Но разве мы сами не стары? — она слегка посмеялась.

— По моим меркам, мы бесконечно молоды. Главное оставаться молодым разумом, не так ли? — она подлетела к широкому окну башни. — Знала? Филбур совсем не одобряет твои методы.

— Она всегда такой была. Милой и конфликтной.

— Часто тебе перечила и ни с чем не соглашалась. Любит сидеть в своём замке, как снежная королева, смотреть на вечный снег, да думать о высоком. Хех.

— Может быть, воспитание аристократки как-то на это повлияло?

— Но мы ведь не являемся другими?

— Мы с тобой были в немного других обстоятельствах. — покачала головой Эллен.

— Ха-ха. Ты права. Но не думаешь, что это станет проблемой? — Тьма и свет покосилась на старую подругу через плечо. — Эта Филбур не собирается нам помогать. Я бы сказала, в ней есть склонность помешать нам. А всё из-за дрянного снега. Постоянно разводит из-за него новые тирады.

Катастрофа безумия ничего не ответила, продолжая загадочно улыбаться. Её мысли по этому поводу нельзя было прочесть. Сама Тьма и света не всегда её понимала. Лишь изредка. В моменты какого-то собственного просветления.

Если говорить ещё шире, то в какой-то момент всё поменялось. Поведение Эллен… Пускай и не слишком, но изменилось. Оно стало несколько другим.

— Разве так не будет интересней, Экта? Разве тебе нравится получать что-то без трудностей?

Комната погрузилась в гробовое молчание.

— Давно меня так никто не называл… Хорошо. Я закрою на это глаза. Пока что. — Катастрофа пролетела мимо неё и скрылась где-то в темноте коридора.

В то же время Эллен подошла к окну. Отсюда просматривалась большая часть мира. Он большой, но в то же время предательски мал для Катастроф или Богов. Слишком тесен, слишком простой для них. Его суть понятна и совершенно читаема. Только вот… Существовало несколько вещей, что до сих пор оставались скрыты от чужих глаз.