— Не переживай, Дэмиан здесь сегодня не по твою душу. Ему нужно предоставить доклад ректору о результатах своей работы.

— Результатах работы? — переспросила я, снова чувствуя легкое головокружение и слабость.

Как не вовремя, я же наедине с врагом…

— О том, как продвигается расследования покушений на тебя, — с той же улыбкой продолжил он. — Знаешь, Хейги неплохие союзники. Но неразумные девицы и здесь все портят.

— Неразумные девицы?

Я понимала все меньше и чувствовала себя все хуже. В горле пересохло, пальцы начали подрагивать. Что со мной?

А Шендан тем временем продолжал:

— Дурочка Элоиза решила извести тебя вопреки пожеланиям Лукиана. Знаешь, меня начинает раздражать, что моим планам все время мешают юные девушки. Особенно когда одна бестолковая девка хочет убить другую, весьма ценную для меня. Как ты это делаешь, Суру?

— Делаю что?

— Наживаешь неприятности на ходу. Стоило тебе переступить порог Эйехона, как ты попала на практику к кровному врагу, приглянулась безумцу Лукиану и вызвала ревность Элоизы. Рыжая дурочка сохнет по Рою Ару и жаждет занять твое место. Вот и наворотила с помощью родственничков…

Его лицо исказилось от бешенства. Несколько мгновений он смотрел на меня, а затем раздраженно спросил:

— Ну, как себя чувствуешь?

— Прекрасно, — ответила я.

Но прозвучало это довольно жалко, потому что меня начало колотить, как в лихорадке. В голове плавал туман, казалось, я вот-вот потеряю сознание. И при этом меня не покидало чувство, будто я о чем-то забыла. О чем-то важном. Я должна была сказать учителю… леди Анне… О чем?

В голове царила блаженная пустота.

Шендан выругался и рявкнул:

— Перестань сопротивляться, дура! У тебя всего половина круга, что ты хочешь противопоставить магии бессмертного?

Я хотела ответить, что ничему не сопротивляюсь, но Шендан устал ждать. Процокали копыта лошадей, и за его спиной остановилась карета без опознавательных знаков. Он распахнул дверцу, выругался, затем достал из кармана маленькую узкую деревянную шкатулку.

И тогда я вспомнила. Странная горничная, странная шкатулка, которую я почему-то приняла и о которой почему-то забыла. И теперь эта вещь лежала в кармане… и стала обжигающе горячей, только я этого не чувствовала, не замечала. Магия бессмертного? Неужели это сделал Лукиан?!

Нужно было развернуться и бежать, но в этот момент Шендан сжал свою шкатулку в руках и повелительно произнес:

— Иди сюда.

Чувство было таким же, как на балу у ре Айштервицей. Из головы будто вымело все мысли, а страх отодвинули в сторону. Я сделала первый, неуверенный шаг. Мой враг расплылся в довольной улыбке и похвалил:

— Умница. Теперь все будет хорошо, Ариенай. Садись в карету, и все твои страдания закончатся…

Еще три шага. Нет, два. Страдания? Но я ничего не чувствую, совсем.

А в следующий миг мое плечо пронзила боль. Сзади раздалось едва слышное, жалобное:

— Пусу-пусу…

Непривычно холодные огненные лапы обхватили меня. Это же Мерпус! Демон отчаянно вцепился зубами в мое плечо и не давал сдвинуться с места.

Шендан выругался и взмахнул рукой.

— Да когда же ты сдохнешь, мерзкая тварь? — крикнул он, и мощное водное заклинание отбросило демона прочь.

Повернуть голову не было сил, но я успела заметить, что огненная шкура Мерпуса испрещена погасшими полосами. Значит, они снова пытались избавиться от него. Я посмотрела на своего врага. Одной рукой он продолжал удерживать шкатулку, а второй — дверцу кареты.

— Иди сюда, быстрее, — властно повторил Шендан.

И я пошла. Кровь стекала по моему рукаву, в плече пульсировала боль, но я уверенно преодолела оставшиеся два шага, стараясь отрешенно смотреть в пустоту. Он не должен ничего заподозрить, неожиданность — мой единственный шанс получить свободу от магии шкатулок.

На лице Шендана появилось торжество. А затем я вскинула руки и ударила магией. Времени использовать усилитель не было, поэтому я собрала всю свою силу и создала лед. Хрустящая корка окутала лицо моего врага. Он взвыл от боли, а я, пользуясь моментом, выхватила шкатулку из его рук и бросилась прочь.

Сначала меня повело в сторону, и я думала, что упаду. Но Мерпус подтолкнул меня сзади и придал нужное направление. Как только обе шкатулки оказались в моих руках, они стали холодными, а в голове начало проясняться. Бок о бок с демоном мы ворвались в Академию и понеслись по коридорам. Похоже, только что закончились уроки, и они наполнились студентами. Но в моей голове была только одна мысль. Ару в кабинете ректора. Именно туда я и бежала из последних сил, и Мерпус также из последних сил прокладывал мне путь.

От нас шарахались, нас провожали проклятиями и удивленными взглядами. Где-то мелькнуло озадаченное лицо Ханса и полное облегчения — Кая. Но я не остановилась и продолжила бежать. Глаза секретарши стали круглыми, как плошки, когда Мерпус вышиб дверь приемной, и я влетела туда вслед за ним. То же самое произошло с дверью кабинета, и никто не успел нам помешать. Не оглядываясь по сторонам, я вывалила шкатулки на стол изумленному ректору, и только тогда силы оставили меня.

Я пошатнулась, но упасть мне не дали. Моя спина уперлась в грудь Ару, чуткие пальцы перебросили мои волосы на грудь и накрыли раненое плечо. Когда он заговорил, в его голосе прозвучало бешенство:

— Что произошло? Где ты это взяла?!

Я, наконец, обвела взглядом комнату и обнаружила, что ректор и Ару здесь не одни. Чуть в стороне стоял Дэмиан Хейг и лицо его было совершенно белым. А Трой Эттвуд уже склонился над моей добычей, и теперь с его шеи медленно сползала прекрасная борзая, чтобы тщательно обнюхать принесенные мной вещи.

Пытаясь выровнять сбившееся дыхание, я произнесла:

— Шендан… Одна была у Шендана, а вторую… мне дала странная горничная в доме наместника. Они… оно…

Трой Эттвуд выпрямился и ответил вместо меня:

— Двойной артефакт для ментального подчинения, половина заточена под использование водной магии. Сделано бессмертным, с применением высшей магии иллюзий. И в этом городе есть только один человек, способный сотворить подобное.

После этого он повернулся к Дэмиану Хейгу.

На менталиста было жалко смотреть. Бледное, покрытое испариной лицо, бегающие глаза.

— Думаю, все не так однозначно… — промямлил он. — Лукиан не хотел…

— Использовать запрещенные артефакты на юной девушке? — фыркнул Эттвуд. — Это не первая его попытка воздействовать на разум леди Суру. Предыдущая тоже была весьма некрасивой, на грани законного.

— Вероятно, всему этому есть объяснение… — попытался возразить менталист.

В этот момент ректор выразительно прокашлялся и сообщил:

— Леди Суру — практикантка Эйехона. Поэтому я сейчас же доложу наместнику о произошедшем, а господин Эттвуд, я думаю, приобщит к делу доказательства, принесенные леди. Вы свободны, господин Хейг.

Лицо менталиста перекосило, но он нашел в себе силы распрощаться и вышел, печатая шаг. Как только за ним закрылась дверь, Ару процедил:

— Я убью его. Лукиана.

Ректор покачал головой:

— Теперь его ждет правосудие. Лучше позаботься о своей помощнице. А мы с господином Эттвудом, в свою очередь, позаботимся о том, чтобы делу дали ход и этот безумец не ушел от расплаты. Я лично поеду к наместнику.

Ару возмущенно выдохнул, но ничего не сказал. Вместо этого он подвел меня к креслу и помог сесть. Его голос я теперь слышала как через вату:

— Сейчас я обработаю твою рану, и ты еще раз все расскажешь, хорошо?

Сил говорить не было, и я кивнула. Это было ошибкой — голова взорвалась болью, и мое сознание кануло в темноту.

Очнулась я на рассвете, и не сразу поняла, где нахожусь. Моя голова покоилась на груди у Ару. Его рубашка была расстегнута, и я могла видеть тонкие беловатые линии узора на месте адской метки. Жилетки на мне не было, одно плечо туго стягивала повязка, а пара верхних пуговиц рубашки были расстегнуты. Он что, сам меня раздевал и лечил?!