Под ними лежала женщина. Тело ее выгнулось, будто в судороге, лицо было искажено страданием. В неестественной позе незнакомку удерживал обрывок водного заклинания.

Хоакин взмолился:

— Помоги ей! Это… Лиор сделал, Риса пробудила заклинание случайно. Спаси ее, если сможешь.

— Это водная магия, — с сомнением ответил Рой.

— Я помогу.

Оба мужчины удивленно воззрились на меня, и в глазах Хоакина была надежда.

— Но при одном условии, — поспешно добавила я.

— Все что угодно, — согласился патрульный.

— Это должен увидеть Трой Эттвуд. Мерпус приведет его сюда.

— Нет, — заупрямился он. — Никакие показания для жандармерии я давать не буду. Как и свидетельствовать против Шендана.

— Этого от тебя никто не просит, — сказал учитель. — У нас с Троем небольшое личное расследование. Никто, кроме Ариенай, не спасет эту женщину. Она дорога тебе, верно? Любовница?

Только в этот момент я заметила, что у незнакомки тонкие изящные кисти и пальцы, а ее одежда из хорошей ткани. Хоакин тягостно вздохнул. Ару бросил:

— Марии не скажу.

Наш провожатый посмотрел на него с надеждой, и учитель добавил:

— Но как же вы, Хако, любите плодить бастардов. Разбавляете кровь и разбавляете…

Хоакин покаянно склонил голову, а затем спохватился:

— Ваш демон привлечет внимание. Эттвуд должен прийти скрытно.

Рой с сомнением посмотрел на него, а я снова коснулась огненной метки и оформила мысленный приказ:

“Спрячься. Гейс и Трой должны прийти незаметно. Его встретит Хоакин”

От демона пришла волна решимости и любви. На сердце потеплело и я пояснила:

— Передала через Мерпуса. Кажется, теперь мы можем разговаривать с помощью огненной метки.

Ару задумчиво посмотрел на меня, а Хоакин отправился встречать Эттвуда. Я присела, рассматривая голубые линии. Женщина явно почти ничего не понимала от боли. В ее глазах не было надежды — только обреченность. Я заметила рядом с соломенным тюфяком плошку с чистой водой и белую салфетку. Осторожно стерла пот со лба женщины и пообещала:

— Все будет хорошо.

В этот момент на лестнице послышались шаги, и в подвале появились Хоакин и Трой. Ару в двух словах описал Эттвуду суть происходящего. Тот кивнул и повернулся к женщине, на ходу почесывая татуировку. Прекрасная Гейс выползла из-под его воротника и с интересом обнюхала заклинание. Как только демоница вернулась на свое место, я вскинула руки, чтобы попытаться избавить страдалицу от куска заклинания. Но Трой Эттвуд остановил меня:

— Подожди, Ариенай. Прежде, чем ты уничтожишь его, пусть Хоакин расскажет, что произошло. И самое главное — что в этом подвале делал Лиор. Это его магия. Я уверен.

Хоакин снова нервно облизнул губы и затравленно огляделся. Похоже, он рассчитывал не выдавать тайны Лиора также, как Эттвуд рассчитывал их выведать.

Ару перехватил мое запястье, словно ждал, что я не послушаю Эттвуда. Женщину и правда было жаль. Она не виновата в том, что попала в ловушку и теперь страдает. Но я опустила руки. Хоакину придется говорить.

Я была готова к тому, что он будет отпираться. То, что он привел нас, чтобы спасти любовницу, не значит, что этот слабый и нервный чмужчина согласится ради нее выдать тайны такого опасного человека как Шендан. Но совесть у него оказалась на месте. Заламывая руки, Хоакин тихо заговорил:

— Не знаю я ничего. Ничего не знаю! Были у него какие-то дела здесь. Не тот я человек, чтобы мне докладывали. Подвал я снял у хозяйки, на свое имя. Что здесь делал Шендан — знать не знаю! Прежде чем он отбыл в Инрешвар, просил прибрать здесь. Но я не предполагал, что уборка нужна магическая, и взял с собой Рису…

Трой Эттвуд покачал головой:

— И это спасло тебе жизнь.

Все взгляды обратились к нему. Эттвуд почесал татуировку на шее и провел пальцем в воздухе над одной из линий заклинания:

— Этот контур должен был высосать магию и направить ее… куда-то. Если бы он зацепил слабого мага — это смерть от истощения. Твою женщину спасло только то, что она не обладает магическим ядром.

Хоакин стремительно побледнел и прошептал:

— Это была ловушка?

— Не думаю, — серьезно ответил Эттвуд. — Мне кажется, это просто кусок заклинания. Ненужный остаток.

Больше он ничего не стал говорить, но бросил на Ару многозначительный взгляд. Тот кивнул и выпустил мое запястье. Но теперь я не торопилась. Кусок заклинания стал казаться мне ядовитой змеей, и подступаться к ней стоило осторожно. На всякий случай я коснулась браслета и зачерпнула побольше силы. Нужно было уничтожить остаток заклинания одним ударом. Я использовала лед. Эта стихия мне полюбилась. Голубые линии покрылись инеем, а затем с хрустом осыпались. Глаза женщины тут же закатились, а тело обмякло. Сначала я испугалась, но затем увидела, что бока Рисы слабо вздымаются. Хоакин упал на колени и прижал ее к себе. При этом он непрерывно бормотал благодарности.

Ару кивнул ему на прощание и первым вышел из подвала, натягивая капюшон. Я последовала за ним, на ходу делая то же самое. Ни один розовый волос не должен мелькнуть. Трой Эттвуд не отставал.

От дома мы тут же свернули в подворотню, и Эттвуд серьезно спросил:

— К вам или ко мне? Там, внизу, я кое о чем умолчал.

— К нам, — решительно ответил Ару, и я не смогла сдержать нервный смешок.

К нам…Будто мы живем вместе. Хотя в последнее время я и так оказывалась в комнате учителя слишком часто. Но то, что Эттвуд воспринимает нас как пару, как одно целое, было неожиданно приятно. Хоть кто-то готов признать нашу помолвку и наши чувства.

За пределами бедняцкого квартала мы избавились от плащей и наняли экипаж, который довез нас до дома. По дороге Эттвуд ничего не стал рассказывать, и они с Роем вели светскую беседу, обсуждая слухи и каких-то общих знакомых. Я быстро потеряла интерес к разговору и стала смотреть в окно. Перед моими глазами все еще стояла картина, которую мы застали в подвале. Но вспоминала я не искаженное страданием лицо женщины, а голубую загогулину, которая терзала ее. И не могла избавиться от стойкого ощущения, что это кусок того самого заклинания, которое Шендан оставлял во вратах, заставляя их снова открыться. Вот только — зачем?

Наконец, мы приехали и поднялись в комнату учителя. Стоило нам устроиться на диване, а Эттвуду занять кресло, как через окно в комнату ввалился Мерпус. Демон ткнулся мне в колени огненными носами, а затем повернулся к Эттвуду и попросил:

— Пусу-пусу?

— Мера-мера-меррр…

В его взгляде была мольба, и Эттвуд усмехнулся. Но тут же провел пальцами по шее, выпуская на свободу изящную Гейс. Демоница растянулась на полу рядом с Мерпусом, и тот накрыл ее огненным крылом. Трой с умилением посмотрел на демонов, а затем повернулся к нам и серьезно заговорил:

— Эта штука мне не понравилась. Может, Лиор и не пытался замести следы вместе с жизнью Хоакина. Но заклинание, частью которого являлась наша находка, должно было быть просто жутким. Похоже, оно каким-то образом концентрирует энергию, вытягивая ее… пока не понимаю откуда.

— Из Адских врат? — предположил Ару. — Напрашивается вывод, что это кусок того, что удерживало прореху открытой и позволяло демонам просачиваться в наш мир.

Эттвуд какое-то время задумчиво смотрел на него, а затем медленно произнес:

— Из Адских врат? Дикое предположение… Но более логичное, чем то, что бессмертный впускает в наш мир демонов ради развлечения. Значит, сбор силы, причем в определенных точках. Помните схему? Похоже, расположение прорех имело значение. Нужно подумать, почему ему понадобилось собирать магию. Наверное, следует посетить то место в Мейшире.

Ару возразил:

— Думаю, он и там нашел помощников. И все давно зачистили после вмешательства Дарема.

Я все это время молча слушала мужчин. А затем бесцветным, чужим голосом спросила:

— А вы случайно не захватили с собой ту карту?

Трой тут же алчно спросил:

— Что-то вспомнила?

Я снова уклонилась от ответа: