Старуха сидела молча, низко склонив голову над работой. Казалось, она даже не замечала своего нового квартиранта.
— Не идет что-то Наталья, не иначе, раздумала, — сказал Нагих, посмотрев на черное окно.
— А ты что, или соскучился? — спросила старуха.
— Поговорить мне с ней надо.
— О чем разговаривать-то? — Василиса снизу вверх взглянула на Нагих. — Или вправду жениться приехал? Единый раз девку увидал, а уже скучаешь…
— Я не скучаю, — сказал Василий. — Мне ее о заводе расспросить нужно. Может, у нее люди знакомые есть, может, что доброе посоветует.
— А ты ее меньше слушай, — сказала старуха. — В девках ума немного, ты сам соображай.
— Что сообразишь, если кругом никого не знаешь. На Павла у меня весь расчет был, — сказал Василий и прислушался.
За окнами раздались торопливые шаги, потом кто-то негромко постучал в ставень.
— Видать, она… — Василий пошел было отворять дверь, но старуха остановила его.
— Куда кинулся? — сердито сказала она. — Засуетился… А если это не Наталья, к чему открывать будешь, не хозяин…
Она поднялась с табурета и вышла в кухню.
Однако Василий не ошибся. Вернулась старуха в комнату вместе с Натальей. Она пропустила гостью вперед и, войдя в комнату следом за ней, сказала:
— Прикатила… А мы уже ждать отчаялись. Василий-то, чай, все каблуки стоптал.
Наталья мельком взглянула на Василия и едва приметно улыбнулась.
— Ох, и темень на дворе, как слепая, шла, — сказала она. — А ветер с ног валит, будто и не город вовсе, будто и домов нет, а глухая степь. Озеро разыгралось, не дай бог, стоном стонет…
Наталья сняла платок, скинула курточку и все повесила за дверью в кухне, потом подошла к столику, около которого работала Василиса, и присела на табуретку рядом.
— Давайте работать вам помогу, все время скорее пройдет. Хоть петли метать стану.
— Какая там работа сейчас. Неволит, что ли, нас кто работой. Спать пора. — Василиса принялась складывать шитье. — Стелить пойду. Ты, Наталья, со мной ляжешь, а ему здесь постелем. Или на печи любишь? — спросила она, обернувшись к Нагих. — Печь седня мало топлена, жарко не будет.
— Мне все равно, — сказал Василий.
— Я не буду ложиться, я дождусь, — тихо проговорила Наталья и робко взглянула на Василису. — Луна взойдет — их на площадь выводить станут. Мытницы говорили…
— Ты в уме, девка? — сердитым голосом сказала Василиса. — Бабы пустяком сболтнули, а ты поверила. Да кто им, бабам-то, докладываться будет?
Наталья опустила в землю глаза.
— Они стороной слышали. Разговор в контрразведке был, что, дескать, с могилой кончать надо. Сбирались в эту ночь…
— Ну, ладно, — сказала Василиса. — Если и вправду копать станут, к чему тебе глядеть — не театр…
— Я вам не помешаю, я тихонько посижу… До луны недалеко…
Василиса ничего не ответила и вышла на кухню. Через несколько минут она вернулась и, не глядя на Наталью, сказала Нагих:
— Постелила я тебе, можешь укладываться. А она, коли хочет, пускай сидит. Разве ее переупрямишь…
Наталья беспокойно взглянула на Василису, но промолчала и неслышно выскользнула за дверь.
Старуха посмотрела ей вслед и, нахмурившись, пошла за перегородку.
Василий прикрутил фитиль лампы и, захватив лампу с собой, вышел в кухню. Наталья сидела у стола, и острый подбородок ее упирался в скрещенные пальцы. Широко раскрытыми глазами смотрела она в темный угол и не отвела от него взгляда даже тогда, когда Василий подошел к ней.
— Легла Василиса Петровна? — спросила она, не глядя на Нагих.
— Укладывается, — сказал он.
— А вы почему не укладываетесь?
— Я пойду с вами.
Наталья подняла на Василия испуганные глаза.
— К чему же вам-то идти? Не надо, я одна… Я не страшусь…
— Я пойду, — сказал Василий.
Он снял с вешалки полушубок, шапку и стал одеваться. Наталья тоже оделась, и они вместе вышли на крыльцо.
Луна только встала. Рваные клочья черных облаков стремительно неслись на запад. Изнемогая под ветром, рябина, будто просясь в дом, тонкими прутьями хлестала и царапала ставень окна.
Они пересекли двор и через маленькую калитку вошли в сад соседней усадьбы. Голые деревья почти вплотную стояли у невысокой резной изгороди.
— Здесь, — сказала Наталья. — Отсюда все видно.
Василий посмотрел через изгородь и немного в стороне увидел площадь, холмик братской могилы и рассыпанный штабель бревен. Все казалось затянутым голубым туманом, и по площади ползли тени частых облаков. Кругом не было видно ни одного человека.
— Здесь и ждать будем, — шепотом сказала Наталья.
Она стояла, прижавшись к стволу дерева, и смотрела на площадь. Василий стал рядом.
Ветер гнул ветви деревьев, и с плотины доносился плеск воды.
— Ведут… Ведут… — вдруг зашептала Наталья. — Глядите в улице-то, глядите…
Василий вгляделся в голубой туман и среди чернеющих домов, в пролете улицы, увидел колышащееся белое пятно. Потом он с трудом различил идущих плотной кучкой людей.
— Да что же это такое, прости господи, — шептала Наталья. — И правда в белье их ведут… Правду мытницы говорили…
Теперь Василий увидел и конвоиров. Они частой цепью окружали людей в белом и шли, держа наперевес винтовки с примкнутыми штыками.
Люди в белом подошли к братской могиле и разобрали, видимо, заранее приготовленные лопаты. Конвоиры разместились полукругом.
Черные комья влажной земли взлетали в воздух и, как относимые ветром, падали в стороне, насыпая черную гряду.
Василий сосчитал арестованных. Их было девятнадцать человек.
— Ничего не могу разглядеть, ничего… — прошептала Наталья и вдруг шагнула к изгороди.
Василий схватил Наталью за руку.
— Куда?
— Ничего здесь не вижу, ближе подойду, — сказала Наталья. — Будто Павел, да будто и не он…
— Стой тут, — сказал Василий. — Никуда не пущу. Нету там Павла. Я его по росту хоть за десять верст отличу…
Наталья попыталась высвободить свою руку из руки Василия, но он крепче сжал ее пальцы.
— Сунься сейчас на площадь, они враз пристрелят…
Черная гряда земли перед могилой росла, и вскоре землекопы скрылись, спустившись глубже в откопанную яму. Теперь видны были только взлетающие комья и неподвижный полукруг конвоиров.
Наталья прижалась к стволу дерева и замерла. Василий стоял рядом, касаясь плечом ее плеча, и все еще не выпускал холодной и безвольной ее руки.
За черной грядой снова показались белые фигуры, и вдруг, будто вытолкнутый из могилы землей, заколыхался над ямой гроб. Его подхватили стоящие у краев ямы люди в белом. За первым гробом из ямы поднялся второй, третий…
— Идем, — сказал Василий, пожав руку Наталье. — Нету тут Павла. Чего дольше глядеть — только себя казнить… Прежде нужно было дело делать, а теперь что… Глядением им не поможешь.
Наталья не двинулась с места. Она вздрагивала и все плотнее прижималась к стволу дерева.
Василий понял, что она плачет.
— Полно, Наташа, полно… — сказал он. — Пойдем…
Словно боясь, что Нагих насильно уведет ее, Наталья обхватила ствол дерева рукой.
— Не пойду, — сказала она сквозь слезы. — Казниться нам и надо…
С площади ветер донес отрывки какой-то команды.
Сбившись кучкой, люди в белом поднимали гробы. Они поднимали их, подхватывая под днища, и брали на плечи.
Похоронная процессия двинулась.
В мутном лунном свете гробы колыхались, как плывущие по волнам.
— Идем, — сказал Василий, — чего же теперь… Слышь, Наташа…
10
Лукину с Нестеровым был отведен левый угол землянки. Конвоиры устроились возле печи. Не снимая шуб и меховых шапок, они, поджав под себя ноги, уселись на полу перед очагом и принялись кипятить чай, поминутно подкладывая в топку ярко вспыхивающие сухие еловые прутья.
Лукин лежал на спальном земляном возвышении неподвижно, с закрытыми глазами. Никита сидел рядом и смотрел на черное оконце под потолком. Отсветы огня играли на стеклах оконца, разбрызгиваясь частыми каплями, будто на улице шел розовый дождь.
