– Пусть мой с собой будет.

– Добро.

Саша подходит к коню. Или мерину? Серый в яблоках. И взгляд карих глаз такой спокойный, оценивающий.

– Расслабься, волшебница. Кони все чувствуют, и людей любят. Из тех, кто вреда им не причиняет. Увернее. На Баке детишки катаются с семи лет, он тебя не скинет. В стремя ногу – и через круп. Можешь за само седло подтянутся, но за гриву не тягай, это больно ему.

Саша коснулась разума зверя.

Подружимся.

Конь фыркнул, ткнувшись губами в плечо. Сложно было понять, что это значит, но вроде как – согласие.

– А дать ему можно что?

– Только как вернемся. Сухари есть. Но после, а то привыкнет и перед любой прогулкой просить будет. Садись давай.

Мика сам уже без каких-либо проблем взобрался в седло. Вот она – память тела. Пусть и чужого тела.

– Как вас звать хоть? А то некрасиво как-то обращаться будет. Вы-то мое имя знаете, а я и представиться не дала.

– Александра.

– Василий.

– Вот и отлично, будем знакомы.

Саша наконец нащупала ногой стремя и с трудом, но подтянулась в седло, чувствуя себя крайне неуклюже. Спина лошади была выше, чем ей казалось изначально.

– Вторую ногу тоже в стремя. Всегда упирайся в него. Седло обхвати бедрами, спину ровно, локти ближе, поводья держи свободно, не натягивай и не отпускай, лучше в такт с движением руки чуть подавать и опускать. Натянуть оба повода – остановиться. Для того чтобы идти быстрее или вообще с места тронуться разом пятками двумя пинай в бока. Можешь не бояться, вреда ему не будет, только без излишнего фанатизма. Налево – тянуть левый повод, направо – правый. И лучше без прямых ментальных образов, спутаешь только животину, – Хава проворно влетает на своего коня, – ладно, идите за мной. Лошади следуют за вожаком, так что просто идем след в след.

Саша тронула пятками коня. Ничего. И еще раз. И еще.

Вот упертый.

Ну уж, перед этими двумя она падать в грязь лицом не будет.

На четвертый раз конь, наконец, начинает движение, и Саша от неожиданности едва поводья из рук не выпускает.

Упираться в стремена. Обхватывать бедрами. Сидеть ровно. Держать повод не слишком сильно и не отпускать.

Это сложно. Особенно когда сидишь на спине двигающегося животного. Хотя ритм шагов размерен, и стоит освоиться, как первый страх проходит.

– Ничего, сойдет, – Хага наблюдает за ней, – на рыси лучше за равновесием следить и в стременах под ритм привставать, если вдруг в галоп пойдем, то или стой, или наоборот ровно сиди и держись бедрами. Главное – равновесие. Тебя никто специально не скинет, не бойся. Лошадь хорошо всадника чувствует и вреда не причинит. На галопе они ровнее идут, ритмичнее. Но вообще по плану только шаг. Ладно, идем за мной.

Они и правда идут, причем довольно медленно. По крайней мере, куда медленнее, чем Саша предполагала. Шаг лошади быстрее человеческого, но и только. Ощущения странные от попыток разом следить за собственным равновесием и исполнением всех инструкций о том, как правильно сидеть в седле. А еще более странные ощущения от того что находишься на живом существе. Со своим разумом, мыслями, эмоциями, и при том послушным тебе. Ну или почти послушным, конь далеко не всегда реагирует на ее команды так, как хотелось.

Они выезжают с конюшни, проезжают совсем немного по лесу между каких-то недостроенных не то отелей, не то домов, проходят по обочине дороги, где Саше приходится пару раз пригибаться чтобы не получить веткой по лицу, и даже спускаются и поднимаются на небольшую горку под инструкции Хавы: «Вниз – корпус назад, вверх – корпус вперед».

Словно нет ничего вокруг, и они на самой обычной конной прогулке. Без всякой магии, Грани и всего остального. Без планов старых магов и каких-то пещер с призраками прошлого. Хава кажется совершенно спокойной, несмотря на двух волшебников позади. Почти человеком, хотя Саша явно чувствует, что это «почти» лишь иллюзия. Чувствует странное, неприятное темное пятно, словно бы глубоко в душе своей новой знакомой, черное и не смывающееся. И ловит себя на мысли о том, что хотела бы узнать ее историю. Почему Хава стала такой, ведь родилась человеком? Почему работала тут, в прокате, а не нашла себе место получше? Почему собирала и продавала информацию? И зачем, наконец, посадила их на лошадей?

Ведьма была так спокойна… Хотя Саша четко понимала, что силы ее были невелики. Даже Мика мог бы парой боевых заклинаний полностью обезвредить девушку с легкостью. Самой же Саше, кажется, потребовалась бы пара образов, даже без слов или жестов. Просто желание.

– Вы неплохо держитесь, – Хава словно почувствовала ее мысли, – сейчас перейдем дорогу, чуть поднимемся, и можно будет побегать. Я обычно прогулочным бегать не даю, но ваши лошади свежие, бегать любят, вы вроде в седлах сидите хорошо, да и в больницу ехать не понадобится в случае чего. Ну что – доверитесь своим зверям, всадники?

Саша кивает после секундного раздумья. Когда еще такой шанс выпадет? К тому же она очень удивиться, если это не какая-то проверка от новой знакомой.

Миклош бросает на нее короткий взгляд.

– Да. Но без сюрпризов.

Хава усмехается.

– Мне не нужны новые проблемы, господа чародеи. И так своих хватает. Коль готовы – то хорошо. Я своего подниму в галоп, ваши пойдут следом. Если решите остановиться – поводья на себя, – это было явно сказано для Саши, – когда перейдете с галопа обратно на рысь, учтите, будет трясти. Лошади хорошо чувствуют всадников, этим вы по нраву, так что не бойтесь, не уронят.

Они перешли трассу, где сейчас не было ни одного автомобиля, и успели за разговором пройти немного по тропинке, ведущей в небольшую долину за поселком. Слева высилась гора, справа вдалеке – еще одна, а в небольшом пространстве между ними притаилось немаленьких размеров поле с еще не пожухшей до конца травой и несколькими тропинками, истоптанными конскими копытами и исхоженными людскими ногами.

Все изменилось без какого-либо предупреждения. Саша поняла лишь, что Хава со своим конем начала резко удаляться, за ней – Мика, а потом и ее лошадь перешла на ритмичную, но неприятную в своей неравномерности трусцу, во время которой и оставалось только что найти ритм и пытаться привставать в стременах… А потом и вовсе упасть в седло и сжимая ногами бока зверя надеяться на то, что он и правду не скинет, ведь трусца сменилась настоящим бегом. Движения стали ровнее, спокойнее, держаться теперь не стоило таких усилий. Но теперь, очевидно, всякая иллюзия контроля исчезла. Саша больше не правила лошадью. Лошадь была свободна и бежала вперед с огромной сейчас по ощущениям скоростью, бежала, а всаднице и оставалось только, что держаться на ее спине.

Галоп выбил из головы все мысли. Осталось лишь желание держаться в седле, страх и восторг. Чистый, ничем не замутненный восторг от всего происходящего. От какой-то безумной свободы несущегося вперед зверя. Что-то очень древнее, очень первобытное. Доверие лошади, казавшееся просто неизбежностью во всем происходящем, превратилось во что-то иное. Благодарность? Удивление? Все сразу?

Ветер свистел в ушах, а в крови кипело что-то совершенно безумное. Трава, кое-где столь высокая, что доставала до стремян, смачивала обувь еще почему-то не исчезнувшей росой. Они неслись куда-то втроем, прочь от поселка, прочь от людей и прочь от всех сует и тревог. Лошадям не было дело до людских забот, и сейчас Саша могла разделить с ними восторг бега и свободы. На долгие мгновения она просто летела вперед, не думая ни о чем вообще. Наслаждаясь своим существованием, оставляя позади мысли о прошлом и все пережитое. Просто бежала, чувствуя ритмичные движение мощного зверя.

Увы, недолгий, галоп перешел в рысь, и в этот момент Саша едва не свалилась, с огромным усилием удерживаясь в седле, даже не прямо, а просто удерживаясь. Благо, рысь почти сразу сменилась шагом.

Хава остановила свою лошадь на небольшой полянке, где, судя по притащенным откуда-то пенькам, было что-то вроде промежуточной остановки. Здесь через Сашин восторг и радость пробивались и иные чувства. Например, жесткий, почти непроницаемый характер Грани вокруг, что не давал обратиться ни к какой магии. Она нахмурилась, смотря на Хаву. Девушка же беззаботно слезла со своего коня, привязав его к установленной в траве небольшому заборчику, кажется, существовавшему специально для этих целей.