Тихонько потрескивают обломки мебели из заброшенных мазанок селения в одном из пустынных районов Сирии, сгорая в костре. Бег зябко повел плечами и придвинулся к костру, пытаясь согреться. Пустыня. Днем непереносимая жара, ночью такой же холод. Уже вторую неделю его группа находится в разведвыходе. Было несколько столкновений с аборигенами, но, слава богу, без потерь в группе. Даже раненых нет. Это была уже третья его командировка с начала гражданской войны, подогреваемой Штатами на деньги арабских государств. Россия решила поддержать Асада. В кои-то веки правительство не закрыло глаза на то, как союзников уничтожают с помощью внутренних инсургентов и прямого военного вторжения НАТОвских военных. Хотя помощь на дипломатическом поле, и вот такими небольшими группами инструкторов и спецназа ССО выиграть войну здесь не получится.

Бег понимал, рано или поздно, но придется либо вводить свои войска, либо уходить из региона совсем, сворачивая единственную базу в Средиземном море. За шесть месяцев, которые он провел в Сирии, насмотрелся всякого. Их группа использовалась в основном в качестве глубокой разведки. Чего только не встречалось на просторах вроде бы небольшой страны. Такой жестокости не было, пожалуй, даже во время Кавказской войны. Не раз и не два они натыкались на селения, полностью вырезанные. Дети, старики, женщины. Все подряд, никакого различия. Притом выяснять, кто это сделал, было бесполезно. Жестокостью и расправами над противником, не делая разделения, грешили все стороны конфликта. Но Виктору было до этого мало дела. Местные законы. Да, конечно, коробило от такого, но менять что-либо здесь гиблое дело и еще большая кровь.

Последнее время группа использовалась в основном на охране базы в Тартусе. Но две недели назад поступил приказ выйти в пустыню. По информации спущенной сверху, здесь где-то находился один из полевых командиров, воевавших против федеральных войск в Чечне во время конфликта начала «нулевых». Задача была поставлена на ликвидацию или захват. По обстоятельствам. Вчера группа наткнулась на одиночную машину, которая шла в сторону Алеппо. Из допроса боевиков, захваченных вместе с транспортом, узнали, что Хафиз, тот самый полевой командир, должен в ближайшее время перебрасывать свой отряд в окрестности Алеппо из под Дейр-аз-Зора. Колонна с боевиками должна была пройти через пустыню. Вот группа и расположилась в одном из брошенных оазисов недалеко от предполагаемого маршрута. Рядом с трассой были выставлены наблюдательные посты, сама дорога заминирована радиоуправляемыми фугасами. Основные же силы расположились на отдых в оазисе.

Виктор смотрел на языки пламени и думал. Сколько лет он уже воюет? Долго. Очень долго. С конца девяностых. Стоило бы, наверное, уже задуматься и гражданской жизни. Только Бег давно отвык от нее. Он понимал, рано или поздно из армии придется уйти, если бог даст выжить в многочисленных войнах по всему миру. Где так или иначе имеются интересы Родины. Так и не придя в своих размышлениях ни к чему, Виктор поднялся, закинул на плечо верный «калаш» и направился к мазанке. Надо бы поспать. Скоро его очередь сидеть на НП. Сейчас там лейтенант Соколов, позывной «Птиц», с двумя бойцами.

— Первый третьему, прием — голос только что помянутого «Птица» раздался в наушнике гарнитуры рации.

— Первый на приеме, — зажав тангету, Бег ответил на вызов.

— Наблюдаю колонну из семнадцати хаммеров со стороны Дейра. Похоже клиент. Десть километров до нас по дальномеру.

— Понял. Продолжайте наблюдение. Конец связи. — Ну, вот и конец ожиданию. Бег зашел в хижину, где отдыхали бойцы.

— Группа, в ружье! — отданная громким шепотом команда заставила спящих бойцов моментально оказаться на ногах. — Две минуты сбор и выдвигаемся на позиции.

План засады был подготовлен заранее. Все позиции были распределены заранее. Поэтому дополнительного инструктажа не требовалось.

Через две минуты группа спецназа в полном составе черными тенями выдвинулась к трассе.

Виктор рассматривал в ПНВ колонну из внедорожников, в основном пикапов, в кузове которых были установлены пулеметы, и что-то ему не нравилось. Нет, то, что это как раз нужная колонна, было понятно по флагам ИГ (террористическая организация, запрещенная в России). Но вот не нравилось и все, а своей интуиции он привык доверять. Времени на размышления не оставалось, колонна уже практически подошла к местам закладки фугасов. Можно было отменить операцию, пропустить машины и попробовать в другой раз. Во только где потом искать нужного им человека, неизвестно.

— Начали. — Негромко произнес он в рацию.

На дороге сильно бахнул взрыв. Головной внедорожник подбросило взрывом вверх и развернуло поперек трассы, блокируя проезд остальным машинам. В тот же момент со стороны пустыни прилетели несколько реактивных гранат, выпущенных из РПГ. Раздалась заполошная стрельба со стороны боевиков. Паническая. Стреляли во все стороны, даже не пытаясь обнаружить противника. Привычное ухо майора спецназа Бегунова без труда вычленило из общей канонады хлопки автоматов группы, все до одного имевшие ПБС. Расправа над колонной длилась недолго. Все-таки профессиональный спецназовец, это не ополченец. Внимательно наблюдая за лежащими телами, вдруг кто выжил, Бег поднялся со своей лежки и направился в сторону дороги. А оружие он не опускал. Мало ли.

Он уже подходил к головной машине, развернутой поперек дороги, когда ухо уловила пока еще едва слышный гул. Вертушки. Летать здесь могли вертолеты только одной стороны конфликта. Амеры. Бег кинул взгляд вдоль трассы и глухо выматерившись, рванул обратно в пустыню, отдавая в рацию команду на срочный отход. Хамер. Обычный бронированный Хамер с нанесенными на борта опознавательными знаками корпуса морской пехоты США.

Они уже заходили в оазис, нужно было забрать оставленное снаряжение, когда над головой прошла пара «Апачей», выпускающих НУРсы по группе. Ну да, спрятаться ночью в холодной пустыне от вертолетов, оснащенных тепловизионными прицелами, задача не из легких. Последнее, что запомнил Бег, это взрыв ракеты, попавшей точно в мазанку, и удар по голове чем-то тяжелым. Каска не смогла полностью уберечь от последствий попадания тяжелого камня, отброшенного взрывом ракеты прямо в сторону Виктора. Последующего удара от падения на землю он уже не почувствовал.

Я очнулся от боли. Попытался вздохнуть полной грудью и зашелся в сильном кашле. Каждый толчок легких отдавался в наверняка сломанных ребрах. Все тело болело, такого я не чувствовал со времен Сирийской компании, когда разведгруппа под моим командованием попала под удар ракет с вертолетов. Да, хорошо тогда приложило. Вот и сейчас болела, казалось, каждая клетка тела. Непонятно, почему я до сих пор живой. Попытался осмотреться, но это не получилось сделать, забрало шлема было чем-то испачкано. Кое-как собравшись с силами, превозмогая боль в разорванных перегрузками связках и мышцах, мне удалось стянуть с себя заклинивший шлем, который в принципе должен был автоматически убраться. Проведя рукой по лицу наткнулся на что-то липкое, залившее лицо и глаза. Кровь. Даже на ощупь я мог сказать, что лицо залито кровью. Кашель вновь скрутил меня в приступе. Я уже не удивился, когда изо рта от кашля вылетели куски свернувшейся крови. Не знаю, каким чудом я еще жив. Судя по всему, у меня повреждены легкие, то ли перегрузками, то ли сломанными ребрами.

Мысли путались. Никак не получается сконцентрироваться. Проваливаться в транс, значит через какое-то время вновь потерять сознание. Еще неизвестно, смогу ли я в таком состоянии прийти в себя. Глаза открываться не хотели. Слиплись залитые кровью веки. Стянув с рук перчатки скафандра, я с трудом соскреб загустевшую кровь и наконец-то увидел окружающую меня обстановку. Дежа вю. Вновь аварийный мигающий свет. Вновь с трудом осознаю себя. Хотя и не лабораторный бокс, в котором много лет назад меня обнаружили разведчики Дика, рубку корабля я узнать смог, хотя и с трудом. Даже в полубессознательном состояние я смог оценить последствия боя. Мы больше никуда не полетим. Резкими рывками при выполнении фигур высшего пилотажа со станин сорвало все, что было не приварено, а что было, то погнуло. Прямо сцена из дешевого американского хоррора. Не хватает только каких-нибудь чудовищ из темноты. Даже мне, видевшему не раз и не два залитые кровью и разрушенные корабли и станции, на миг стало жутко. Видимо психика тоже дала течь.