— Как вы пели на этих ступеньках, я даже заслушалась, — показала на университет Олишна. — И как на вас все остальные смотрели, это было что-то.

— Лучше вспомни, как Кира заставила Дэна и Вика раздеться до трусов и сфоткаться на том ледяном троне в парке Горького, — погрозил ей пальцем Комсорг. — Вот кто в нашей семье самый страшный извращенец, шифрующийся под милую и скромную девочку.

— А что я-то? — притворно возмутилась Кира. — Вы же сами хотели «какой-то мега-крутой кадр и шок для окружающих»! Что может быть лучше двух парней в семейниках и майках на ледяном троне в минус двадцать? Зато вся эта огромная очередь их и пропустила, и глаза вытаращила, и кадры должны быть что надо.

— А я не могу забыть лица людей, которые смотрели, как обмотанный туалетной бумагой Комсорг ходил и вопил «я мумия!», — добавил Лёшка, и все засмеялись.

Подъехал автобус, и, быстро обнявшись на прощанье с «семьёй», Кира забежала внутрь транспорта.

— С тебя домашнее задание по нестандарту, — в двери крикнул Комсорг. — Потом во вторник на тренинге расскажешь, что придумаешь сделать.

— Ага! Пока-пока! — Кира уселась рядом с какой-то девочкой, потому что сидеть одной в почти пустом огромном ледяном автобусе было бы совсем невмоготу, ещё и ехать почти сорок минут.

— Эм… Извини, но, может, прижмёмся друг к другу ближе? А то очень уж холодно, — предложила она соседке, и та вытаращилась на неё, как на сумасшедшую, и даже отодвинулась, а Киру разобрал смех.

Всё-таки «ломка комплексов» — это что-то с чем-то. Ведь даже будучи в компании, они оставляли человека один на один с его заданием, изображая незнакомых и не заинтересованных людей. Разве что когда хором пели на ступеньках университета, были все вместе. Впрочем, поддержка всё равно чувствовалась. Кира, например, нисколько не комплексовала и не волновалась, раздавая конфеты незнакомым людям на своей «индивидуалке», хотя остальные в семье почему-то посчитали, что ей будет трудно это сделать. Но люди, как загипнотизированные забирали конфеты, ничего ни пояснять, ни объяснять даже не потребовалось. Большинство даже как-то светлели лицами, сразу разворачивали и ели. Кира заподозрила, что вмешался Грим, но он всё отрицал. Сказал только, что у неё был правильный импульс, а что это значило, Кира так и не поняла.

— Ты, конечно, красивая, — интимным шёпотом сообщила Кира действительно привлекательной девушке рядом. — Но приставать я к тебе не буду, так что можешь расслабиться и просто греться об меня.

Соседка, прижатая к окну, замерла и не издала ни звука. Кира хмыкнула и чуть прикрыла глаза.

Всё-таки группе «ломать комплексы» гораздо проще. Даже вдвоём проще — Кира, например, нисколько не комплексовала танцевать с Виком возле киоска, где продавали всякие кассеты с музыкой и, соответственно, играли её для привлечения внимания.

Так что им выдали и совсем персональные задания: сделать какие-то «странные» вещи в одиночку без поддержки «семьи». И, кажется, Кира уже начала, даже не напрягаясь и не задумываясь. «Избавительнокомплексный» день действительно менял её, заставляя относиться ко всему проще и свободней.

Грим послал ей образ проставленной галочки в пункте «домашнее задание по нестандарту».

— Сейчас проходят отборы на факультетскую концертно-театральную «Студвесну», довожу, короче, до сведения, — сказал Домнин Кире. — Сегодня в двести двадцатом кабинете на факультете сбор. В шесть, ну, после шестой пары.

— А ты лишь до меня доводишь? — усмехнулась Кира. — И только сейчас? Объявление про студвесну я уже в общежитии на прошлой неделе читала.

— Ну мне сказали в деканате про это напомнить в группе, и я напоминаю. Да какой смысл, всё равно никто ничего не умеет.

— Я слышала, что Катя Лузгина в народных танцах танцевала, — пожала плечами Кира. — У неё, кстати, день рождения сегодня. Она даже меня пригласила.

— В общагу, что ли? — уточнил Домнин.

— Ну, я, вообще-то, тоже в общаге живу, — фыркнула Кира. — И Катя живёт с нашими же девчонками, с Олями: Спеловой и Жуковой.

— Так ты что-то подготовила на «Студвесну»? — вернулся к теме Домнин. — Будешь пробоваться?

— Ага.

— И что? Танцуешь? Поёшь? Играешь на чём-то?

— В объявлении было написано, что можно декламировать свои стихи. Хочу попробовать, — покосившись на любопытного старосту, ответила Кира. В принципе, декламация на публику личных переживаний вписывалась в задание «ломки комплексов», так что решение об участии пришло в каком-то роде спонтанно.

— Ого! Ты и стихи пишешь? — оживился Домнин, поёрзав.

— Пишу, — ответила Кира. — Всё, время для болтовни вышло, Владимир Викторович идёт.

Началась практика по высшей математике.

После пятой, дополнительной пары Кира решила всё-таки сходить до общежития, чтобы поесть перед «прослушиванием». Она снова быстро просмотрела свои блокноты, в которые выписывала свои стихи. В шестнадцать лет Кира внезапно обнаружила у себя поэтический дар. Читать и учить стихи она любила, её всегда поражало, как в коротких, но запоминающихся строчках поэты могут передать столько чувств и мыслей. У неё даже была отдельная тетрадка, куда выписывались особо понравившиеся, и все их Кира помнила наизусть. В одиннадцатом классе она кроме химии сдавала литературу и немного схитрила, использовав для примеров половину стихов из своих старых записей.

После того летнего математического лагеря, когда она впервые влюбилась и между ними с Женей было почти непреодолимое для них расстояние, стихи полились рекой. Иногда Кира писала два-три в день. Митя и его друзья были не против послушать её творчество, им нравилось, особенно те, что были посвящены им. Потом Кира посвящала стихи Владу. Особенно их было много в период, когда Кира переехала в общежитие на учёбу.

Кира перечитывала лист за листом, проваливаясь в воспоминания. Последний стих был написан в день, когда Влад её бросил.

— вслух прочитала Кира первые два четверостишия и не смогла продолжать от того, что сдавило горло.

Даже сейчас, спустя столько времени, всё ещё наворачивались слёзы и было тяжело дышать.

— Это последний? — нарушил её одиночество тихий голос Грима.

— Да, последний, — Кира погладила большим пальцем печатные буквы, которыми она скрупулёзно выписывала стихи из черновиков. Блокнот под пятым номером был «чистовиком». Этот последний стих она переписывала трижды из-за расплывшихся от слёз чернил.

— Твои стихи довольно гармоничны, — похвалил Грим. — И похожи на твои рисунки.

— Такие же иррациональные? — фыркнула Кира, успокоившись.

— Возможно. Но в памяти и когда ты читаешь их, они отличаются. Как будто открывается больше, чем просто текст. Сложно объяснить.

— Думаю, я поняла, — хмыкнула Кира. — Память хранит факты, а душа хранит воспоминания…

— Было бы интересно посмотреть, как ты их пишешь, — заметил Грим. — Тем более что ты так и не выбрала, какой стих взять на прослушивание.

— Да… — Кира встряхнулась. — Ты прав, надо, наконец перелистнуть эту страницу и написать что-то новое.

— Тоже пришёл на прослушивание? — удивилась Кира, увидев Домнина возле двести двадцатого кабинета.

— Ну вот ещё! — всплеснул руками Домнин. — Просто хотел посмотреть… И это, твои стихи послушать.