В пятницу вечером кто-то зашуршал в замке, подёргал двери, потом выругался в коридоре, и Кира поняла, что пришла вовсе не Таша. Вдобавок прозвучал бубнящий мужской голос.

— Вытащи ключ, я открою, — через дверь попросила Кира.

С непривычки ключом было практически не воспользоваться, потому что его надо было не проворачивать в замке, а, чуть сдвинув, зацепить специальную скобку, наполовину вытащить и только тогда повернуть, чтобы открылся «заводской хэнд мэйд дяди Володи».

За дверью снова чертыхнулись, и торчащую железяку с насечками с трудом, но вытащили. Дай таким ключи, так замок скорее сломают…

Кира открыла, размышляя о том, почему в комнату, где кто-то живёт, прежде, чем ломиться с ключом, сначала не постучались? Для неё это осталось загадкой. Ну правда, а вдруг она голая, с парнем или там подмывается, трусы стирает? Мало ли, чем можно в комнате заниматься. Мелькнул неутешительный вывод, что, похоже, у будущей соседки в принципе отсутствует какой-то такт и способность к эмпатии.

За дверью стояла девушка чуть пониже Киры. На миг показалось, что она какая-то грязная и чумазая, но, кажется, так просто легли тени от лампочки в коридоре.

Кира посторонилась, и девушка вошла, оставляя следы грязной обуви до самого ковра. Следом за ней вошёл, видимо, отец. Тот, впрочем, просто оставил сумку и ушёл: не поздоровавшись и не попрощавшись.

— Сними обувь, я, вообще-то, тут полы только-только помыла, — попросила Кира, даже удивившись, откуда эта свинка явилась: возле общаг всё было закатано в асфальт и даже после дождя было относительно чисто из-за песчаных почв, которые сразу впитывали лишнюю влагу.

— Ой, а я думала, в общаге все просто в обуви ходят, — сказала соседка, прошлёпав обратно. — А тут так… как дома почти.

— Интересное мнение о месте, где ты собралась жить пять лет, — хмыкнула Кира, наблюдая, как девушка снимает верхнюю одежду и обувь. У неё было крашеное в сероватый блонд каре, с наполовину отросшими корнями. Свои волосы — тёмно-русые, жирные, словно она неделю не мылась. Угреватая кожа, замазанная чем-то вроде тонального крема или пудры, тяжёлый подбородок. Светло-голубые глубоко посаженные глаза накрашены со слипшимися «паучками» коротких ресниц, тонкие выщипанные брови на пару волосинок. И взгляд какой-то пустой… с отсутствием каких-либо мыслей. Фигура — удивительно плоская. Почти полное отсутствие груди Кира ещё наблюдала у девчонок, а почти полное отсутствие задницы видела впервые.

Кира напряглась. Предчувствия её не обманули.

Люда — так звали её соседку, — оказалась ещё хуже, чем могла себе представить Кира.

Соседка не ведала о том, что такое личные границы, чужие вещи, чужая еда, что если живёшь с кем-то в комнате и этот кто-то спит в десять вечера, то, возвращаясь от своих однокурсников в двенадцать, свет в комнате включать не стоит. Люда заваливалась спать днём и гуляла по общаге до двух ночи, а потом ещё приводила подружку, с которой болтала полночи во весь голос и «делала уроки». Кира не высыпалась, потому что её всегда, каждую ночь, будили.

За первые же выходные Люда умудрилась сломать магнитофон Киры и конечно же не призналась, вроде как «просто перестало работать», хотя Кира несколько раз просила не трогать её магнитофон, а привезти свой, если Люде хочется слушать музыку на всю громкость и изо всей силы тыкать по кнопкам, перематывая песни по пятьдесят раз. Слушала Люда «Мумий Тролля», бросая как попало чужие кассеты, и если «Владивосток 2000» Кире ещё нравился, то от остальных «кошачьих концертов» её начало подташнивать на двадцатой минуте.

При этом Люда не прибиралась, а только везде разбрасывала свои вещи, расчёску, зубную щётку, кассеты, носки, трусы и лифчики. И считала, что «это же общага, в которой всё можно и делаешь, что хочешь».

Таша приезжала ночевать дважды в неделю и считала, что Кира преувеличивает, а «Люда просто мелкая, почувствовала свободу без пап и мам и, может, перебесится». Впрочем, Таша, если оставалась подольше, тоже всё разбрасывала и убирала только когда уезжала, а если и ела что-то, то хотя бы с разрешения.

— Я тебя хотел кое с кем познакомить, — сказал Кирилл, когда они ехали с танцев в четверг, а Кира в который раз размышляла, как ей справиться с неуправляемой соседкой. Люда оказалась какой-то совсем непробиваемой и то ли реально туповатой, то ли очень искусно притворяющейся тупой. Прямо свой личный Влад Боярский женского пола в соседях — а она ещё по его поводу наседала иногда на Кирилла. Теперь вот получила «ответ вселенной с подобным опытом». Не применять же «магию»: это всё равно что расписаться в собственном бессилии, а она на психологию два года ходила, полный курс НЛП закончила и вся из себя умная и опытная. Да и что это будет за «магия»? Не вредить же: это самой аукнется. И Люда вроде как не совсем пропащая, что пьёт, курит и гуляет — вроде училась, старалась, на лекции ходила, курсовые какие-то делала. И не вредила нарочно… А просто была вот такой сама по себе.

— Кира, слышишь?

— Что? С кем познакомить? — отвлеклась от раздумий она.

— С моими друзьями. Они тоже в моём автотранспортном техникуме учились, но на год младше, поступили в этом году. Тоже спортсмены.

— Ну, давай познакомимся. На каком этаже они живут?

— На шестом в другом крыле, в сушилке.

— Вдвоём? — уточнила Кира, и Кирилл кивнул.

Из положительных моментов с новыми соседями: в блок хотя и заселили первокурсников, Кира сразу их «построила» на предмет хождения по блоку полуголыми, включения музыки или шума после десяти. А в соседнюю, к Саше, заехал его младший брат Никита, который договорился, что за десять рублей с каждого человека из блока в неделю будет делать за всех уборку. Киру, да и всех остальных такой расклад вполне устроил. Хотя бы в блоке было чисто и относительно спокойно.

— Может, твою Люду с каким-нибудь парнем познакомить?.. — спросил Кирилл.

— Чтобы она по ночам не только подружку приводила, но ещё и парня себе под стать? — хмыкнула Кира. — И они совокуплялись у меня на соседней койке, потому что «ну это же общага и тут все так делают»?

Из-за соседки Кирилл перестал у неё ночевать; у него соседи уезжали только по выходным. В прошлый выходной Кирилл остался и Кира даже ночевать ушла к нему: чтобы хоть выспаться с такой «совой», которая ни с кем вокруг не считается и не замечает.

Кирилл переложил свою постель на кровать Влада, чтобы им было удобней спать, и их обычные обжимания переросли в первую настоящую близость. Кира не ждала ничего особенного: она много читала о том, насколько сложно женщине достичь оргазма во время секса, особенно первого, что в первый раз бывает всё быстро для мужчины, даже как-то внутренне подготовилась сказать что-то вроде слов утешения типа «не переживай». И… всё оказалось совсем не так. Кирилл не зря занимался спортом и в том числе участвовал на лыжных марафонах, где бегали по пятьдесят километров. Он уже доводил её до оргазма, но в этот раз всё было иначе. Как-то ярче, сильнее и цветней в плане маны. Не было ни боли, ни крови, одно удовольствие. В общем, Кире понравилось.

После того, как всё случилось для неё, Кирилл закончил в руку, и Кира окончательно успокоилась. Ей бы не хотелось случайно забеременеть. Хотя Грим и сказал ей, что пока он находится внутри её, то забеременеть и родить его «сосуд» не сможет, но внутренне Кира оставляла крошечный шанс на просчёты «высшего разума» — ведь один раз, с Владом Шеметом, Грим уже ошибся.

— Я домой поеду на выходные, — словно вторил её мыслям Кирилл. — Но если хочешь, я ключ тебе от нашей комнаты дам, если что, так уйдёшь к нам спать.

— Я в эти выходные пойду на «Контакт», — покачала головой Кира. — Я виделась с Дашей, спрашивала, что и как, она сказала, что будет в том же детском садике у дома моей тёти, что и был один тренинг, ты ещё как-то меня туда провожал. Поедем с Наташей, твоей сестрой двоюродной, туда завтра. Переночую у тёти. Тоже высплюсь.