Дианель, давно сменившая платья на легкую, но прочную, хотя и вычурно разукрашенную броню, шла рядом с савром. За ней следовали Мерде, успевший приодеться в более-менее крепкие штаны с рубахой, уже запачканной чернилами, и Витор в давно привычной для себя бригантине. Маг из юного рыжего идеалиста превратился в просто рыжего идеалиста, но хоть меч в руках научился держать. Паршиво, но научился.

Я каждый раз, когда вижу его здесь, все хочу спросить — почему Витор, выросший в семье тех, кто поклялся уничтожить Семерку, все еще с нами? Двадцать лет назад он считал, что быть рядом с Мастерами — лучший способ остановить их тогда, когда истинные темные планы покажутся на свет.

Считал ли он также и сейчас, спустя множество исхоженных троп и спасенных жизней? Витор утверждал что да. И добавлял что вообще-то он тут потому, что Ди еще не наигралась в великую волшебницу. Но было ли это правдой? Не знаю. Может — действительно дело в любви. Или в том, что его Орден так и не дал чего-то нужного самому Витору. Или вся суть в новых знаниях. Или в чем-то еще…

Но почему-то мне казалось, что глубоко в душе рыжий маг, некогда нанявший нас уничтожить Семерку, все же решил дать Мастерам новый шанс. Шанс, который иногда нужен каждому из нас.

— Блейд отбирает припасы и трясет всех мастеров поблизости, — «отчитался» Витор.

— А Милт, кажется, собирается оставить кроме разумных в крепости зверей всем заправлять, — хмыкнула чародейка.

— У него может и получится. Да и в случае нападения будет неплохое подспорье молодежи и големам.

Я бросила взгляд на дальнюю башню, где наверняка заперся на все замки погруженный в работу Лоак и представила, что о себе узнаю когда отвлеку его.

— Мне кажется, или Блейд просто скотина? — вопрос был риторическим.

— А, он тебя решил подставить? — хмыкнул Витор, — мило. Но Лоак нам нужен, иначе через бурю не прорваться, и кому-то придется к нему идти. А так-то ты у нас — сотник.

— Как и Блейд.

Остальные в свое время от чести руководить хотя бы частью членов Братства радостно отказались.

— Боюсь, он просто первым успел спихнуть ответственность, — констатировал Витор.

— Да уж, у него это прекрасно получается.

К нам торопливо подошел Ивер, постукивая пальцами по магическому наручу, и что-то ему выговаривавший Берт. С ними были, кажется, вообще все, кто участвовала сегодня в экзамене. С вещами.

— Лекса, они все готовы, — по-простому отчитался Ивер, — и рвутся в бой. Куда направляемся?

Я обернулась. Отсюда, со ступенек у входа в Эфкайрию был хорошо виден Западный Океан. Там, на другой его стороне, нас ждала Железная Гавань и то зло, что охватило ее. Зло, что скоро будет повергнуто — каким бы оно не было.

Я оглядела лица всех членов Братства. И тех, с кем связала кровь и судьба два десятка лет назад, в новой, совсем новой жизни, и тех, с кем совместный путь только начинался.

— Мы направляемся навстречу буре. И ветер наш будет попутным!

История о том, как Ивер, оруженосец Берта, раздобыл свой клинок.

**

В Теор путники въехали на рассвете.

По широкой дороге, что тянулось от предместий к главным воротам возвышавшегося на холме города, нога к ноге размерено шли две статных черных лошади. Они были похожи друг на друга как две капли воды, и не меньше было сходство и между одетыми в легкие и короткие серые плащи всадницами. Кони отличались лишь цветом отделки сбруи, адве эльфийки, сидевшие в седлах – снаряжением, носимым поверх плащей. Та, что была слева, с колчаном стрел и длинным луком, явно не предназначенным для конного боя, что-то не слишком складно мурлыкала себе под нос.

– Ви, пожалуйста. У меня от этой мелодии скоро начнется мигрень, – произнесла с раздражением вторая всадница.

Ни лука, ни стрел у нее не было, а из всего оружия виднелся совсем маленький меч на левом боку. Справа же к поясу было приторочено что-то, издалека очень похожее на кожаный футляр для небольшой книги.

– Не будь занудой, Ниэль, – протянула лучница

– Я не зануда. Но ты напеваешь Марш Драконов с самой Березены. Солнце уже успело встать, есть и снова встать, но за это время ты не вспомнила ничего более пристойного.

– О, Светлые Боги. Ну правда, Ни. Воистину, мамино воспитание не пошло тебе на пользу.

– Заткнись, Ви.

– Ладно-ладно, – лучница рассмеялась, – но учти, если ты будешь так же убийственно серьезна в гостях у этого Гарольда, работы мы можем и не получить. Вдруг у него все-таки будет чувство юмора и любовь к хорошей музыке, а? И выяснится, что мы потратили почти неделю пути зазря.

– Хорошая музыка?... Ладно. Ладно, Ви. В следующий раз если ты опять продолжить фальшивить, я поставлю полог немоты. Будет тебе уроком. А Гарольд, судя по письму, человек ученый, а не какой-то вельможий простофиля из тех, кто будет пускать слюни на распушаемый тобой хвост.

– Между прочим, мой, как ты выражаешься, «распушаемый хвост», не раз нас выручал.

Ниэль дернула ухом. Крыть было нечем.

– Ты ведешь себя так, словно тебе девятнадцать, а не сто девятнадцать, Виэль. Ты вроде как уже три десятка лет как признала себя взрослой, а поступаешь, словно дитя.

– А ты зудишь так, словно старше меня на века, а не на десять минут, Ни. Никто не виноват, что многие ждут от нас дерзких выходок, а ты, кажется, родилась уже со своей книгой в руках и убийственной серьезностью в мозгу. Расслабься уже наконец. Люди хотят чего-то эдакого, смотря на нас, и я предпочитаю оправдывать их ожидания.

– И потворствовать своей привычки прикарманивать ценные вещи.

– Между прочим, только у тех, кому эти вещи воистину безразличны. Ладно, давай прекратим бессмысленное препирательство. Судя по письму, этот Гарольд уже и так считает, что мы подойдем ему по всем параметром, так что нет никакого смысла переживать за произведённое впечатление. Если вдруг он откажется – то деньги у нас пока есть, поищем, чем бы подзаработать здесь. Город большой, наверняка найдутся те, кому понадобятся наемники и у кого будет десяток-другой невостребованных золотых.

– Пожалуй. Но это не повод уходить в разнос.

Лучница только возвела глаза к небу. Ниэль никогда не поменяется. Раньше была надежда, что жизнь наемника, яркая и непредсказуемая, смягчит ее консервативность и педантичность, воспитанную многолетним чтением книг в Версовской библиотеке и кропотливым постижением многовековой мудрости магов прошлого, то за прошедшие четыре десятилетия надежда эта развеялась как дым. Виэль нередко казалась, что они не родные сестры-близнецы, а, по меньшей мере, бабушка и внучка. Но оставалось только смириться. Все же именно Ви была инициатором отплытия с родного и привычного Острова Луны на земли короткоживущих. Ниэль поддержала ее, непутевую сестру с вечной тягой к приключениям, а не всю сотню противившихся такому решению умудренных опытом старших родственников.

Эльфы живут долго, не меньше семи-восьми людских веков. И при том никто и никогда не задумывался, каково выслушивать ценные мнения не только от мамы, папы и тетки, но и от бабушки, прабабушки, прапрабабушки и еще пра-пар-пра- и прочие нескончаемые пра- родственников. Нет, определённо, вольная жизнь на Торисе была во много раз лучше.

Жаль, что Харальд покинул их ватагу. К сожалению, век людей короток. Харальд был хорошим главарем, уважавшим закон и защищавшим своих. За прошедшее время близняшки уже успели привыкнуть к окружавших их людям, и даже подружиться с многими из короткоживущих. Увы, Харальд теперь содержит мельницу где-то близ Старой Заводи на юге, а оставшиеся Серебряные Клинки из их компании или отправились в вольное плаванье по городам и весям континента, или стали слушать Невуда, ценившего золото куда выше, чем жизни товарищей и собственную воинскую честь. Так что эльфийки после недолгого колебания оставили ватагу и теперь сами искали себе приют и работу. Благо, ветра исправно разносили нажитую ими за прошедшие двадцать лет репутацию профессионалов по разрешению сложных ситуаций. На Острове Луны занимающийся хоть чем два десятилетия – едва ли достойный доверия неофит. Но для короткоживуших такой срок был достаточным для составления сотен строчек хвалебных рекомендаций.