Хотя сейчас, в отличие от того времени, Саша очень хорошо чувствует связь с наставником. Несколько искаженно, но чувствует. Просто ощущает что не одна, что, если понадобится, то им помогут. Страх это усмиряет, по крайней мере.

– Теперь, если ты больше не хочешь обрушивать нам на головы поток, то стоит решить, что делать дальше.

Саша с запозданием понимает, что сила вокруг нее сама собой уже какое-то время натянута, как струна, готовая ударить во все стороны с огромной энергией.

– Извини.

– Пустое, – Мика отмахивается, – мне тоже не по себе. Но мы, во-первых, маги и можем выйти отсюда хоть ейчас, а во-вторых если хотим, то можем обратиться за помощью. Просто нужно решить, что мы делаем – уходим под свет дня или ищем кольцо прямо сейчас. Судя по всему, из этой пещеры есть еще сеть естественных тоннелей, и именно в них и шли колдуны.

– Думаешь?

– Не думаю, что нам наврал проводник, кем бы он не был. И к тому же там впереди и правда скопление негативных эмоциональных слепков, а это очень привычно для сильных черных ритуалов. Меня другое интересует – знала ли о нашем проводнике Гульяз, посылая сюда?

– Думаешь, он как-то со всем этим связан? С ее кольцом и колдунами?

Миклош фыркает.

– Саша, этот Айдар у нас на глазах растворился. Не в Отражение ушел, я проверял. Или мы с тобой тут нашли какого-то древнего уникума, которого даже ты не разглядела, то ли он как-то с историей с ритуалом был связан. Не зря же он нас сюда привел.

– Призраков не бывает.

Миклош вновь фыркает.

– Кто тебе это сказал? Ладно, потом расскажу, кого сам видел. Но мы с тобой маги, а это будет сильнее любого призрака.

– Муза сказала, что может быть, есть кто-то застрявший между бытием мага и скиа.

– Ну я не специалист по теням. Хотя это странно – в Айдаре не было магического ядра полноценного. Точно не было. С другой стороны, будь он гением, то я бы смог понять. Хотя бы после общения с твой знакомой у моря.

– Наверное, что-то должно было быть… А ядро, как мне показалось, недоразвитое.

– Да, у меня тоже возникло такое же ощущение, – Миклош кивает. – Никогда не слышал, чтобы такие становились тенями. Ладно, я о скиа вообще мало что знаю. Ну так что – продолжаем пытаться разобраться с этой загадкой или идем наружу?

Саша несколько секунд делает глубокие вдохи и выдохи. Решение очевидно, хотя страх все-таки есть, сколь бы не были большими ее силы.

– Идем. Кольцо недалеко, я его чувствую. Только давай не разделяться, не хочу закончить как герой плохого фильма ужасов.

– Я хороших не видел. Впрочем, я не так много их видел. Только этот, про парня с автоматической цепной пилой.

Саша усмехается.

– Ну, нам, кажется, резня не светит. И к лучшему, что не видел, на самом деле. Мне довелось посмотреть побольше историй в том числе и о пещерах. Ладно, идем. Я все же хочу вернуться на открытое место и побыстрее. И – давай ты будешь идти на расстоянии вытянутой руки? – просьбу она выпаливает быстрее, чем соображает, что делает. И спешно поясняет: – только так у меня есть уверенность, что я смогу быстро протащить нас по Отражению в случае чего.

– Хорошо, – немного сдавленно говорит Миклош, словно что-то ощутив в окружающем мире.

– Все в порядке?

– Не отвлекайся, я справлюсь со всем сам, – отрывисто бросает напарник.

Саша хочет было расспросить его о том, что происходит, но осекается, чувствуя явное раздражение парня.

– Ладно, идем искать в этой красоте сокрытые во тьме тоннелей сокровища и тайны. Но иди хотя бы тайны, – она старается говорить ровно и спокойно.

Чтобы ни происходило с Миклошем – лезть к нему не стоило. Это и правда его дело. Стоит разобраться с тем, что чувствует она сама.

Они идут. Долго, на самом деле. По крайней мере по собственным ощущениям. Саша чувствует, как с каждым шагом увеличивается и увеличивается давление на щиты. Словно она погружается куда-то в ледяную воду. Шаг. Шаг. Темнота повсюду, разгоняемая лишь светом фонарика, теперь становиться почти привычной. Шаг. Еще шаг. Странно, но здесь, под метрами земли, ей кажется, что в мире вообще больше нет никого и ничего.

Никого и ничего…

Саша почти не удивляется, когда видит впереди в тоннеле смутно знакомую фигуру. Кажется, Миклош все еще позади, но Саше сейчас не до него. Да и толку – сама со всем справится.

Потому что около особенно большого сталагмита стоит ее мать. Ненастоящая, разумеется. Образ. Только образ.

Браслет врезается в руку, когда Саша на секунду замирает. Сейчас они в какой-то длинной и довольно широкой пещере, и справа, и слева она замечает силуэты. Людей. Знакомых людей. Они просто стоят и смотрят. Мать. Отец. Дед с бабушкой и еще одна бабушка. Тетка. Кто-то старше, но явно похожий на нее лицом. Виталик. Даже любимый Бим и тот тут.

Саша сжимает руку Миклоша, просто продолжая идти вперед. Прочь.

Все равно она ничего не изменит, бросившись к кому-то из них. В пещере раздается только эхо шагов – ее и Миклоша. Остальные недвижимы.

Она просто идет вперед.

Саша почти не удивляется тому, что в один миг их молчаливое шествие среди сталагтитов, пещер и мертвецов заканчивается в довольно большом гроте. На дальней стороне которого есть что-то вроде каменного алтаря, на котором лежит кольцо. То самое кольцо.

А рядом стоит Айдар.

– Вы пришли.

– А что, не должны были? – Миклош говорит как-то зло.

Саше почему-то все равно. Это место ей почему-то даже нравится. Здесь спокойно. Совсем спокойно. Словно все бури и жизненные невзгоды там, на поверхности. А здесь, у корней земли, есть только покой.

– Почему же? – Айдар наклоняет голову, – я на это рассчитывал.

– Ради чего?

Проводник пожимает плечами.

– Я не знаю. Я лишь привожу сюда людей – и даю им выбор.

– Какой выбор? Ты, колдунское отродье! – Миклош действительно злится, и Саша осознает это с запозданием и с немалым удивлением.

– Я? Нет, – Айдар отвечает с явной грустью, – если бы я мог что-то изменить, я никогда бы не согласился. Но ради Гульяз я готов был пойти на все. И вот что вышло.

– Гульяз? Волшебницы?

– Волшебницы? Пожалуй, – Айдар широко улыбается, – она правда волшебница. Никто не раскрашивал мою жизнь так, как она. Но мы не могли быть вместе. Я даже не помню, почему… И она предложила мне попробовать изменить это. Я пришел сюда. Привел сектантов. И теперь я – здесь. Навсегда. Возможно им что-то и удалось, но я не могу уйти. И не могу не приводить сюда людей. Просто не могу. Даже если не хочу. Я не хочу, чтобы вы держали на меня зло. Просто так получается. Я не могу это контролировать.

– И зачем? – еще с большим напором вновь спрашивает Миклош.

Айдар пожимает плечами.

– Так надо. Я чувствую, что так надо.

– Саша, – Миклош оборачивается к ней, – может, ты хоть что-нибудь скажешь?

– Едва ли, – Айдар качает головой, – твоя подруга, как и другие до нее, больше не принадлежит твоему миру. Только моему.

– Что? Что ты несешь? Саша!

Саша только лениво поворачивает голову, чувствуя, как в разуме плещется усталость и сонливость. Здесь было так спокойно. Здесь, в темноте и тишине.

– Не кричи, – мягко говорит она, – я тебя слышу. Просто здесь спокойно. Не нужно ссориться. Все будет хорошо.

Саша говорит это, всем сердцем чувствуя свою правоту. Хорошо. Спокойно.

На секунду лицо Миклоша искажается недоверием. Потом он берет себя в руки.

– Саша. Я не знаю, что ты видишь. Правда, не знаю. И я не знаю, почему защита не сработала, но нам нельзя просто оставаться здесь.

– Почему же? Сработала. Я вижу что кто-то оградил вас от всего извне. Но все – вопрос выбора,– негромко говорит Айдар, – я приводил сюда разных людей. И каждый видел обломки прошлого, такие же, как вижу я, смотря на комбинат, ставший грудой мусора, на дома, что уничтожила сель, на Гульяз, с которой больше не могу быть. И я не видел ни одного, кто захотел бы уйти отсюда.