– Вы еще перед входом сказали, что в этих шахтах было много всего, – Айдар уверенно сворачивает вниз на небольшой развилке. Сейчас только его лампа да их собственные фонарики разгоняют тьму впереди и тьму позади, и это не придает уюта.

Конечно, они могли бы видеть и без света. По крайней мере, без яркого света. В полной темноте, увы, все равно пришлось бы полагаться на «чувство пространства», довольно сложноописуемое ощущение, тренируемое всеми магами и способное подарить неплохое представление об окружающем пространстве даже без единого проблеска свечи. В таком случае перед внутренним взором словно бы возникала картинка, целостное описание мира. Требовала такая техника немалой концентрации для того чтобы отличать реально поступающую информацию от фантазий и искажений, создаваемых эмоциями и воспоминаниями, и Саше давалось тяжело. Но все же варианты были, конечно.

Но все равно неуютно.

А еще Саше кажется, что в воздухе витает что-то совсем-совсем отдаленно знакомое. Но не о пещере же в Лаго-Наках она вспоминает? Хотя может и о них…

– Здесь много всякого было, – проводник сворачивает из их «технического» тоннеля на более широкий, явно использовавшийся для вывоза руды, – и плохого, и хорошего. Могу разное рассказать. И ужасы всякие, насмотрелся, поверьте. Кто вам расскажет, что работал в шахтах, где никогда завалов не было – не верьте. Никогда не верьте. Разное конечно бывает, бывает и так, что человек два десятка лет под землей отработает, и на его век не выпадет даже малюсенького обрушения не то что на смене – на всем производстве. И такие места бывают, словно под счастливой звездой. Но чтобы за все время – не верьте. И тут тоже такое было. Не в этой ветке, глубже и ниже, меня как раз после того случая пригласили на полную ставку. Я ведь предупреждал… Ну да ладно, зачем про ужасы говорить? Под землей и смешного немало, и поучительного. Вот, например, случай с Антоном Никитичевым. Ух парень был, чертенок еще тот. Попал по распределению, недовольничал все, приехал из Москвы весь такой важный… Не знаю уж, чем он там народ не устроил, что сюда сослали. Так вот – приехал сюда Никитичев как на каторгу, и каторгой ему работа и стала. Знаете, думаю и сейчас так же в любом коллективе – чем больше гвоздь выделяется, тем сильнее по нему бьют. И тут так же. А особенно у Ники, как его наши мужики прозвали, не ладилось с начальником. Тарас был такой здоровый мужик, вот прям как два меня. Местный, как и многие здесь. И ему много что в Нике поперек горла было – и говор его, и вещи, и родственники, и рассказы о метро да о Кремле. Ладно хоть оба русские было, а то не знаю, чем все кончилось. Тарас Никитичева гнобил и так, и сяк, и Ника месть задумал. Достал он, я уже не знаю где, краску такую, которыми елочные шарики раньше расписывали. Может, видели вы где такую, что светится в темноте. Видать кто из родственников на производстве работал, или выменяла на что. Обмазал Антон этой краской одежку рабочую, которую отдельный комплект нашел себе, и однажды извернулся так, что подловил в туннелях Тараса в туннелях, когда тот в одиночестве обход делал. Антон тут все как свои пять пальцев знал, и без света ходил. В светящейся робе. В общем, когда нашли бригадира, штаны замочившего, тот от страху едва слово мог вымолвить. Уволился в тот же день, и, говорят, под землю больше никогда не спускался. А Антон отработал срок распределения, да по связям своим вернулся в Москву, только все это время никто и не пытался ничего ему поперек сказать. Вот такая вот история приключилась среди взрослых мужчин, прям как в книгах заграничных. Только не поверит никто, что шахтеры таким заниматься будут. И такое сейчас и не интересует туристов, все спрашивают про боевиков, призраков да сектантов, или еще чего пострашнее. Кино своего насмотрятся, новостей наслушаются, и потом ищут всего такого вокруг. А вы посмотрите сюда. Смотрите.

Айдар поднял фонарь так, чтобы он освещал боковой проход. Почти полностью заваленный, он явно не пользовался популярностью среди шахтеров даже когда выработка тут еще проводилась. Подойдя ближе, Саша поняла, что показывал им проводник.

За узким входом, в который едва мог протиснуться человек, был тупик – в шахте. Но в тупике, который, судя по всему, просто не стали разрывать дальше, были видны глубокие трещины в человеческий рост. И через одну из них можно было увидеть естественную пещеру, покрытую сталактитами и сталагмитами самых разных форм и размеров, которые причудливыми гроздьями свисали с полотка и торчали из пола, словно диковинные зубы диковинного, но совсем не страшного, зверя.

– Вот она – красота земли. А все – боевики, секты, – Айдар усмехнулся, – но могу и про это рассказать. Всех блогеров интересует. В пещеру эту прекрасную скоро попадем, тут иной путь есть. Когда наткнулись при расширении производства на нее, сначала решили разведать, провели технический тоннель, но в итоге так и не стали дальше копать, решили – перспектив нет. И правильно, а то только бы попортили все. Ладно, идем, нам надо будет небольшой крюк сделать – и будем в пещере. Идем.

Айдар развернулся, протиснулся обратно сквозь полузасыпанный лаз и вывел их на основной туннель.

– Сейчас свернем направо и по техническому пойдем, – пояснил проводник, указывая кивком головы нужный маршрут.

На деле идти оказалось не так и далеко. И при этом, – Саша это чувствовала, – кольцо все приближалось и приближалось.

– Вы – вперед, – Айдар указал на особенно узкий участок прохода, – здесь все для пары худых исследователей делали, экономили, так что протискивайтесь, а я подтолкну, если что. Всякое бывает, а толкать проще, чем тянуть.

Саша усмехнулась. Хотя на деле звучало это вполне логично.

Шершавый камень царапал руки и ноги, и осталось только радоваться тому, что ткань штанов выдержала, не допустив конфуза.

– Кстати, об историях, – раздался из-за их спин голос Айдара, – именно в этой пещере и пыталась поселиться секта.

– Я могу их понять, – шедший первым Миклош поводил вокруг фонариком, рассматривая действительно большую и действительно красивую пещеру. Кажется, она уходила на многие метры вперед, то расширяясь, то сужаясь, при том удивительно контрастируя с до того почти идеально ровными сводами технических и основных шахтных тоннелей. – Здесь так и тянет остаться, изучить эту красоту.

Ответом ей служит лишь тишина.

Саша переглядывается с Миклошем. И светит фонариком в сторону только что преодоленного лаза, на другой стороне которого никого больше нет. Вообще никого. При том что удаляющихся шагов никто из них не слышал.

– Я сошла с ума?

– Тогда уж мы оба. Я вижу то же самое, что и ты, – тихо, но напряженно говорит Миклош, стоящий совсем рядом.

Саша чуть по-детски вцепляется ему в плечо, словно боясь, что и он исчезнет.

Никакой магии. Вообще ничего. Но сейчас она ощущала, что на многие метры вокруг нет никого. Вообще никого.

Саша сглатывает, чувствуя, как сердце начинает биться у горла. Они одни под землей. На километры вокруг никого. Проводник исчез.

– Мы – маги, – Миклош кажется довольно спокойным в нынешней ситуации. Парень ловит ее напряженный взгляд и поясняет: – я ждал чего-то подобного. Хотя кто с нами был и чего хотел – не знаю. Правда не знаю. Просто так похоже было на парк аттракционов. Тот, где мы с тобой катались на колесе обозрения.

Муза? Саша прикрывает глаза. И почти сразу чувствует легкий смех.

Я не одна живу в мире. И не только гении и маги в нем есть. Есть много кто еще. И есть и те, кто страдает, так и не оказавшись ни на той, ни на другой стороне. Не стоит продлевать эти страдания.

Саша моргает, наконец понимая, что она чувствовала все это время рядом с Айдаром. Чуть-чуть похоже, на деле. Лишь чуть-чуть. Именно то же странное, едва уловимое, почти незаметное тогда, но ощутимое сейчас чувство было в моменты, когда Саша говорила с Женей. Тем самым нелюдимым Женей, который на деле был одной из ипостасей скиа, тени, переродившегося в посмертии мага.