— Благодарю за предложение. Но боюсь, нам все же надо на север.

— Ну, как знаете. Тогда вам к Мерингу, но если передумаете — я только завтра с утра отплываю, приходите, договоримся.

— Благодарю, — кивнул Витор.

— А как Меринг хоть выглядит? — поинтересовалась я.

— Как, как… Самого тощего, патлатого и пьяного ищите.

Хорошенькое описание. Впрочем, все равно альтернативы не было — не у рыбаков же лодку просить? Так-то по побережью восточнее еще должен был почт быть, Фоквел кажется, но как туда добраться и как потом по северу идти до места падения этой звезды у меня идей не было.

Ладно, пойдем посмотрим на этого пьяного и патлатого.

Мы отправились к оставленным товарищам. Дианель вместе с Мерде успела найти для лошадей коновязь и присмотр. Чешуйчатый изучал же что-то на доске объявлений, расположенной на площади у входа в порт. Арджан поманил меня когтистым пальцем, и я подошла к савру. Что он такого увидел-то?

— Читать умеешь, так? — спросил Арджан, проводя языком по зубам. — Что здесь?

Он ткнул на примостившийся с угла пергамент. На нем были, весьма погано, надо признать, нарисованы лица нашей пятерки. Савра художник явно никогда не видел, потому он вышел похожим на какого-то крокодила из северных книжек, на которого без слез не взглянешь. У меня были видны одни глаза над платком, закрывавшим лицо, и те неправильного цвета. На месте Дианель появилась какая-то скуластая тетка лет на десять старше, а Витор и вовсе почему-то был выбрит. Хотя он кажется и правда в Госларе избавился на пару дней от своей вечной многодневной щетины… Милатаэля и вовсе никак не нарисовали, написав лишь большими буквами «Оборотень» на месте для портрета.

Я сорвала пергамент и скатала его в трубку, засовывая за пояс.

— Ничего интересного, — усмехнулась я явно все понявшему ящеру.

— Много?

— По сотне.

Арджан клацнул зубами.

— Дешево. Меня купили за три.

— То есть ты все-таки невольник?

— Я был невольником на арене. А потом сидел в кандалах. Три сотни — залог. Мы уплываем?

— Мы идем искать капитана корабля, чтобы уплыть. Не хочешь найти кузнеца для клинков и купить куртку?

Савры не жили на северном континенте. Никогда.

— Кузнеца найду, да. А куртку зачем?

— Ну или плащ. Не знаю сколько там придется пробыть, но на севере снег уже в середине осени пойти может.

— Снег? — Арджан поскреб в затылке.

Впрочем, если он провел большую часть жизни на юге или на острове Луны с его погодным куполом — то не удивлюсь, если ящер вообще никогда не видел снега. Он даже в Железной Гавани не шел, а на Первых Землях, судя по всему, савр впервые оказался.

— В общем, подумай над этим.

Не слышала чтобы савры замерзали насмерть, но все же. Они ж вроде как ящеры, а лягушки вообще-то замерзают… Ну да ладно, разберемся.

Надо искать этого Меринга и переправляться к нему на корабль. Конечно, портреты так себе, и нас больше стало, да и фронде так и не запечатлел никто, но все равно не стоит торчать в месте, где до того висел плакат с нашими корявыми лицами и подписью: «Разыскиваются приговоренные к виселице в Госларе. Живыми или мертвыми». Соблазнится еще кто несколькими сотнями золотых…

В итоге савр с чародейкой поговорили и пришли к выводу, что новая куртка, да и вообще одежда, нужна всем. Хотя бы потому что на севере будет холодно, пусть на полуострове Теплого Ветра и нет таких суровых зим, как дальше, в горах пайди и в еще более северных долинах. Да и, кажется, Дианель просто хотела пройтись по магазинам, разумно предположив, что на теплые вещи цены в порту Хусата должны быть еще выше. Мерде тоже собирался каким-то своим способом договариваться с местными торговцами. Вроде даже тут было какое-то представительство той компании, где летописец денег взять рассчитывал.

Я рассчитывала присоединиться к Дианель после того, как договорюсь с Мерингом. Идти искать его в «Каракатицу», которая вообще-то была «Заблудшей», мы отправились с фронде. Витор тоже хотел, но под тяжелым взглядом эльфа, который явно в ближайшее время не собирался вновь уходить в леса в виде зверя, отправился вместе с Дианель. Видать, чтобы во второй раз не похитили.

— Не думаешь, что там нам клинок под ребро воткнут? — поинтересовался фронде, когда мы отправились в таверну, находившуюся на самой окраине порта. — Даже не за плату, а за идею.

— Нет, — как раз в том, что в этом матросском притоне нам мало что грозит у меня сомнений не было, — только далеко не отходи от меня, пожалуйста. И лучше не соглашайся ни на какие предложения местных. А еще лучше вообще превратись во что-нибудь.

— Что? — в вопросе фронде удивление смешалось с немалой долей возмущения.

Я оглядела Милатиэля. Пусть он был и старше меня в несколько раз, но смотрелся, особенно со спины, не слишком грозно.

— Не знаю как здесь, но в подобных кабаках что гавани, что юга, что Первой Земли, тот, кто пропустит лишнюю кружку, может обнаружить себя, когда дурман спадет, далеко в открытом море. И с подписанным контрактом на пожизненную службу.

— Меня сложно одурманить зельями, — усмехнулся фронде, — как и тебя.

Я хмыкнула.

— Если бы…

— «Обнаружить в открытом море» — это личный опыт?

— Вроде того. Огонь не всесилен. Но, с другой стороны, моряки не слишком жалуют чужаков и редко лезут в дрязги местных, даже за деньги. Они тут отдыхают, — заметила я, подходя к двери таверны, — к тому же вместе с капитаном. Так что не думаю, что нам что-то грозит. Ах да, и еще не стоит играть в кости.

— Что это? — возмутился услышавший мой разговор здоровенный полураздетый детина, едва закончивший умывать лицо в бочке с дождевой водой неподалеку от входа, — у нас все честно!

— Разумеется. Только никто с суши не сможет сравниться с тем, кто днями напролет фигуры строит, — усмехнулась я.

Детина обвел нас с фронде оценивающим взглядом.

— Положим. Вы — сухопутные. Пришли не удачу испытывать и не ром пить, так? — он задержался на сабле на моем боку, которая пока была обмотана остатками кожи и ветоши вместо нормальных ножен. — Но и денег у вас не водится. На рыцарей не похожи. Чего хотите?

— Докладывать предлагаешь первому встречному? — теперь я в ответ разглядывала детину.

— Что это — первый встречный? Я — Котор, и это вообще-то, — он указал пальцем на таверну, — мое заведение. Так что надо? Подати я платил уже.

— Нам нужен Меринг со «Ската».

— О, он и вам задолжал? Не удивлен, не удивлен… Ладно, пошли внутрь, Мер еще пока два слова связать может. Мог когда я уходил.

Детина, сильно хромая, направился к двери. Открыл ее прямо перед нами — и в ноздри ударил запах спирта, пота и кислой капусты.

«Каракатица» сейчас была полупуста. За парой столов метали кости люди, комплекцией похожие на Котора, в углу о чем-то совещалась компания моряков помладше, еще несколько сошедших на берег морских волков шлепали самодельными картами из самой настоящей бумаги.

А в углу, в окружении трех бутылок, привалившись к стене, сидел худощавый длинноволосый блондин с длинными нечесаными волосами.

— Вон он, ваш Меринг, — ткнул пальцем на блондина тавернщик, — еще не уснул. Что есть или пить будете? У меня капуста есть кислая, настоящее морское кушанье с севера. И ром.

Я кивнула на оба предложения. Есть все-таки хотелось. Фронде кинул на меня неопределенный взгляд — и тоже взял капусту с хлебом. Благо, стоило и то и то здесь по медняку.

Хлеб, правда, тоже был корабельный, такой что не грызть, а обсасывать надо. Но что поделать.

— Эй, эй! Тут занято! — заплетающимся языком проговорил Меринг, когда мы бесцеремонно сели за его стол.

Сидевшая рядом компания костеметателей притихла. Не то думали защищать своего, не то желая не пропустить начала драки.

— Не похоже, — отрезала я, сгребая бутылки в сторону. — Ты — капитан «Ската»?

Меринг оторвался от стены и навалился грудью на стол, рассматривая меня. Потом эльфа. Потом опять меня.