Армия! Сто тысяч големов!

Тяжело было даже представить подобное. Он старался не думать об этом, пытался забыть… Но разве такое забывается?

А что он мог сделать? Ничего! Пока он просто маленький мальчик. Ученик Королевского Университета. Да и если бы он был взрослым… Кто он такой?

Вот д’Изи – проректор, важный человек. Наверное, его замыслы имеют под собой великую цель! Наверное, эта армия големов была создана неспроста. Может быть, он готовится к новому нашествию демонов? Или мертвяков?!

Мертвяки!

Это слово ознаменовало окончание спокойной жизни в Долине.

Слухи о ходячих трупах наполнили Великие Города. Сначала это воспринимали как сказку, но позже верховный правитель признал, что мертвяки существуют.

После этого в университете среди учеников стали разгуливать всякие нехорошие истории. Днём, конечно, все шутили. А ночью, когда Ракутук оставался в комнате только со своими соседями-сверстниками, мальчикам становилось страшно. Они залезали под одеяла и дрожали от ужаса.

Мертвецы ведь! Не шутка!

Ракатук даже не знал, что писать родителям. Про поручения д’Изи, понятное дело, не говорил – это секрет. А тут общедоступная новость! Просто не хотелось пугать маму. В итоге в последнем письме Ракатук сообщил, что у него всё хорошо.

Ученики стали по десять раз на дню задавать вопросы туалока Цэндэ, не угрожает ли им чего? Не утащат ли их мертвяки из общежития следующей ночью? Куратор разводила руками, сама не зная, что отвечать.

В какой-то момент Цэндэ собрала свою группу и пошла на приём к проректору д’Изи. Сказала, что устала от подобных вопросов, акцентировала внимание на том, что она куратор учебной группы, а не чиновник Долины и не борец с мертвяками. Туалока была на взводе. Ракатуку стало жаль её, ведь действительно Цэндэ вряд ли что-то могла исправить в этой ситуации.

Но к кому нам тогда ещё обращаться за помощью?

Ученик пребывал в лёгком волнении. И не из-за мертвяков. С момента избрания д’Изи проректором прошло достаточно времени, а Ракатук видел того лишь пару раз – и то издалека. А ведь до этого мальчик рисковал своей жизнью ради проректора!

Обиды не было. Просто хотелось, чтобы они с д’Изи остались… друзьями… товарищами… Ракатук не знал, как может назвать свои панибратские отношения с проректором.

Но, прежде всего, д’Изи должен был ответить на вопрос о нежити.

– Ученики моей группы пугаются! – говорила Цэндэ проректору, – А я не знаю, что им ответить! Безопасно ли нам находиться в Долине? Не следует ли вернуться в Туасматус-Хан’ум, пока верховный правитель не подтвердит, что в Долине наступили действительно мирные и спокойные времена?

Д«Изи сидел за большим дубовым столом, заставленным измерительными приборами и макетами механизмов. Он изменился с момента прибытия в Долину. Стал выглядеть более солидно, теперь больше походил на чиновника, нежели на учёного. Однако цвет его лица сделался бледнее, под глазами появились новые морщины… Д’Изи словно состарился за месяц с небольшим.

Он внимательно выслушал Цэндэ, а после заявил.

– В Долине небезопасно, и я признаю это! И… – он немного подумал, – …я несу ответственность за каждого ученика, а значит, не имею права подвергать их неоправданному риску. Любой, кто хочет оставить Долину, будет отправлен на Рейро на первом же корабле! Итак, желающие могут поднять руку…

В кабинете воцарилась тишина. Но руки так никто и не поднял. Ракатук не мог говорить за других, однако своего решения в данный момент объяснить не мог. Да, оставаться в Долине было рискованно. Да, каждую ночь он и его соседи по комнате боялись, что их утащат мертвяки. Да, Ракатук безумно соскучился по маме… Но… прямо сейчас его ставили перед выбором, и он понимал, что несмотря на всё вышеизложенное, совсем не хочет возвращаться в холодный, мрачный Туасматус-Хан’ум после тёплого и светлого Далаала.

– Что ж… – д’Изи постучал пальцами по столу, – Я уважаю ваш выбор.

– Проректор, – Цэндэ была настойчива, – Но что же всё-таки нам делать? Просто ждать, пока верховный правитель решит эту проблему самостоятельно? Неужели у проректората университета нет своих версий? Неужели ни один туалока не предложил свою помощь?

– Ошибаетесь, туалока Цэндэ! – отрезал д’Изи, – Я очень тесно общаюсь с верховным правителем, однако… сами понимаете, канцлер уже отправил мне несколько посланий, в которых запретил излагать гипотезы. Всё-таки наш научный уровень развития существенно отличается от уровня развития Долины, и мы просто не можем, даже в случае опасности, выносить на открытое обсуждение некоторые наши… кхм… секреты… Ну, вы понимаете, о чём я?

– Понимаю, – согласилась Цэндэ, но при этом скорчила гримасу.

– Что я могу сказать от себя… – тут проректор сменил тон на более загадочный, – У меня есть своя теория… И в самое ближайшее время я её проверю. О результатах, именно моих личных результатах, я расскажу вам.

Вроде бы проректор ничего и не сделал, но на душе сразу же стало спокойно. Говорил д’Изи легко и непринуждённо, с улыбкой. Вероятно, потому его настроение передавалось прочим.

Цэндэ попросила учеников попрощаться с проректором. Она готова была уходить, хотя как раз-таки на её лице удовлетворения не читалось.

– Уважаемая туалока, могу ли я задержать Ракатука? У меня послание от его отца!

– Но мы пришли единой группой… – начала Цэндэ.

– Ну что вы, туалока! По-вашему, этот взрослый мальчик не найдёт обратного пути до общежития?

Ракатук улыбнулся. Раз уж нашёл обратный путь от «Рваного Сапога», то от кабинета проректора найдёт и подавно! А вообще внимание д’Изи было приятно.

Выходит, он меня не забыл!

К слову, д’Изи виделся с Ракатуком после таинственных переговоров на «Силе Союза». Не просто виделся, а сдержал обещание: раскрыл секрет големов!

Правда, только тот секрет, который Ракатуку полагалось знать. Мог ли проректор догадываться, что мальчику теперь известно и про стотысячную армию?

Вряд ли…

Д«Изи завёл с Ракатуком разговор через несколько дней после происшествия в трюме, когда ученик окончательно залечил свои травмы.

– Особая энергия, – начал проректор, – Может порождать жизнь… Если её направить в нужное русло… Понимаешь? Особая энергия может запустить механизм… Может создать жар… Может издать звук… Но она не может породить разум, не может породить чувства… Она может создать движение, но не может создать жизнь!

– Но големы же различаются по характеру! – возразил ученик.

– Хм… Знаешь, иногда бывает, что портной шьёт из абсолютно одинаковых материалов два плаща… Только в одном из них человеку тепло, а в другом зябко. И это почти необъяснимо… Один неверный шов, иной покрой, качество шкуры, толщина кожи… Всё может повлиять на готовый продукт. Не бывает двух абсолютно одинаковых големов, равно как и двух абсолютно одинаковых плащей… Бывают очень похожие, но одинаковые – никогда!

– Значит, у големов нет души? – с горестью вздохнул Ракатук.

– Нет! – д’Изи покачал головой.

На этом тот разговор был закончен.

И вот мальчик вновь остался с проректором наедине.

– Отец просил передать мне письмо? – спросил он.

– Отец писал мне, что гордится тобой! – ответил д’Изи, – Я думаю, что тебе приятно слышать подобное.

– Приятно! – при этом Ракатук удержался от тяжелого вздоха грусти и тоски.

Здорово, конечно, что отец так считает. Но почему сообщает об этом только проректору? Почему не пишет об этом мне сам?! Стыдится меня?! Стыдится сказать, что я молодец?! Вот мама часто говорит, что я молодец… Эх…

– Что-то не так, – д’Изи отвлёк Ракатука от печальных мыслей и ловким движением протянул ему небольшой кусочек пергамента.

Обида на отца разом прошла, Ракатук, невероятно заинтригованный, тут же выхватил послание. Уткнулся глазами в текст. И опять там был «Коллониум». Упрощённая форма. Ракатук вздрогнул, вспомнив лодку с гуаварами, но тут же прочёл – «А ты хочешь поучаствовать в моём эксперименте?»