Но вдруг у входа в крепость послышался совсем ещё ребяческий голос. Рядом с постаментом появился юный гонец.

– Мастер Нао! Срочно! Послание из вашей ставки! – объявил он.

– Что случилось? – обернулся на него Нао.

– Доколмо-Леям захватил форпост Железных Душ и требует оставить его крепость в покое, – выпалил гонец.

Ликование тут же охватило Лаоваля. Он не мог не улыбнуться.

Ну как можно было усомниться в своём командире?!

Ведь тот всегда находил выход из самых сложных ситуаций! И разве допустимо было теперь сказать, что защитники Оплота проиграли? Нет, они сохранили в Долине мир, не применив в битве оружия.

Лаоваль почувствовал, как кто-то коснулся его руки. Он обернулся и вновь увидел Фао.

Ну нет, Лавоваль точно не был сегодня проигравшим! Он вполне мог себя чувствовать победителем!

Итошины бежали по сырой земле под проливным дождём. Толстые подошвы их тяжёлых сапог месили грязь, подбрасывая вверх липкие комья.

Погода под стать северу!

Похоже, воины империи немного отвыкли от подобных капризов природы…

Биу завернула свою тетрадь в плотную непромокаемую тряпицу и засунула за пазуху. Так и не закончила описание битвы за Оплот Справедливости.

Участники сражения окрестили его Бескровной Войной. Действительно, при штурме крепости не погибло ни одного человека. Отделались ушибами, ссадинами и переломами. Лидеры коалиций прекрасно понимали, что первый, кто прольёт кровь противника, окажется виновным в развязывании полномасштабной войны в Долине.

Сейчас итошины отдалялись всё дальше от места недавнего конфликта. И’До подгонял свой отряд, поставив задачу настичь гуаварскую банду во что бы то ни стало.

Гуаварские наёмники вообще заслуживали отдельного внимания в этой битве у Оплота Справедливости. Только написать абзац про них Биу как раз не успела. Теперь же глава о гуаварах обещала стать гораздо более громоздкой и повествовательной.

Когда верховный правитель Нао принимал капитуляцию, гонец принёс крайне неприятную весть. Доко, возвращавшийся из Мата-Мата, отвоевал слабо защищённый форпост Железных Душ и занял ставку. Мастеру Нао ничего не оставалось делать, как начать мирные переговоры. Он вместе с лидером клана Улари отбыл к форпосту, оставив в Оплоте небольшой дежурный отряд во главе с И’До, при этом вернув таврам статус хозяев крепости.

Но никто и не заметил, как гуаварские наёмники, сражавшиеся по обе стороны, а после сражения принявшиеся мирно и весело общаться, оставили крепость. Никто, кроме зоркого удогана итошинов.

Тот не сводил глаз с предводителя наёмников – Кота.

Недавно открылось много подробностей подобного интереса их командира. Именно этот гуавар, ещё будучи ребёнком, но уже бандитом, скрылся от справедливого суда над сотоварищами Беды, а после убил отца И’До – Цу’Онэ. Убил подло, ударом в спину… Убил за то, что Цу’Онэ вершил в Долине закон и уничтожил зловещую банду…

И«До требовал у мастера Нао суда над Котом, ведь тот открыто признал свою вину. Однако Нао вернулся в Долину в крайне напряжённый момент, когда против его власти образовалась явная конфронтация. И задержание Кота, лидера гильдии Наёмников, да и вообще не последнего человека в Долине, могло стать последней каплей и привести к всуплению Великих Городов в ненужную войну.

Удоган принял позицию правителя и не стал перечить. Свидетелей событий, что происходили в Долине двадцать лет назад, почти не осталось. С тем же успехом можно было судить человека за преступления, совершённые в прошлых эпохах. Нао же заявил, что Кот будет объявлен вне закона только в том случае, если будет доказана его вина в преступлениях, что совершались на протяжении двух месяцев. А по этой части лидер гуаваров был оправдан полностью. Ещё и сам И’До поспособствовал сему, подтвердив подлинность наручей правды.

Однако внезапное исчезновение гуаварских наёмников, ещё недавно столь мирно пировавших, вызвало у И’До подозрения. Куда они могли так спешно направиться? Почему исчезли столь бесшумно?

В качестве командира отряда, исполняющего волю закона, И’До начал преследование. Он ослабил дежурный отряд в крепости, оставив за старшего До’Эйве. А сам отправился только с восьмью итошинами в отряде.

Но риск был оправдан!

Если бы гуавары были уличены в убийствах, чёрном колдовстве или торговле людьми, итошины имели бы полное право на их истребление. Однако в это никто не верил.

Скорее всего, их исчезновение было связано с очередным ограблением или доставкой контрабанды. В этом случае итошины должны были конвоировать преступников на суд. Но кто сказал, что гуавары согласились бы идти на этот суд добровольно? А вот в случае оказания сопротивления итошины уже имели полное право взяться за оружие.

Биу, как и все прочие участники отряда, понимала, что И’До только и ждёт этого. Ждёт, когда Кот бросится на него с саблей. Ждёт, чтобы наконец-то отомстить.

Следы гуаваров были различимы на тракте Далаала, хотя дождь упорно пытался помочь разбойникам. В какой-то момент протоптанная колея ушла в сырую прерию. И тут стало ясно, что гуаварам не уйти. Втоптанная трава и вздыбленные комья теперь уже никак не могли сбить итошинов с маршрута.

Однако пришлось и отдать должное преследуемым. Воины империи неслись во весь опор, не думая об отдыхе. Под конец все уже тяжело дышали, и только железный И’До не замедлял шага, не забывая подбадривать прочих. Но гуавары всё не показывались в поле зрения. Получалось, что не только люди севера славятся своей стойкостью. В скорости и выносливости морские южане им ничуть не уступали.

Биу, конечно же, была истинной итошинкой. Сильной и бесстрашной. Меч держала крепко и в свои девятнадцать погубила не одного демона. Люди севера, женщины в том числе, – такие! Взрослеют рано, воюют много!

Однако, как говорят в Долине, душа у Биу не лежала к военному ремеслу. Что её действительно занимало, так это литература и история. Потому знаменитую поговорку итошинов о значимости тысячи слов, по сравнению с силой, ей напоминали регулярно – и старшие товарищи, и даже удоганы. Но у Биу на этот счёт было своё мнение.

Я ведь не просто веду летопись. Я, пусть и частично, описываю историю своего народа. А значит, и историю его подвигов! Историю его бесстрашия! Историю его величия! Кодекс Доцу учит жизни. Но история — это и есть жизнь! Мы можем учиться не только на кодексе, но и на славных деяниях предков и современников.

Удоганы, в отряде которых Биу состояла ранее, лишь недовольно качали головами на подобные высказывания. Но совсем по-другому отнёсся к Биу успевший стать легендарным удоган И’До, под руководством которого Биу и отправилась в Долину. Он признал относительную правоту молодой итошинки и даже поощрял то, что она ведёт подробную летопись их деяний, начиная с выхода из крепости Шохан.

Жизнь в Долине пришлась Биу по душе. Не потому что здесь было теплее и безопаснее (хотя с последним можно было и поспорить), не потому что здесь было светлое небо, зелёная трава и вольготная жизнь, а потому что интересных событий за день случалось в разы больше, чем в империи за год.

О чём можно было писать на севере? Только о демонах и битвах с ними. Благо — демоны разные. Можно было изображать их в тексте ярче и художественнее. Например, вот у этого кожа цвета заката над Лунным Озером, глаз нет, четыре ноздри, всё тело покрыто шипованными наростами сродни годовалой ядовитой колючке, с боков свисает жир, сам имеет две пары рук-щупалец и три ноги. Пасть огромная с двумя рядами зубов и большим, тонким и длинным, как итошинский меч, языком. Слюноотделение обильнее, чем у голодного яула… А дальше — составлять подробную картину, как воин убивает этого демона. Можно это делать кратко и только по фактам: сначала воин отрубил демону одно щупальце слева, затем второе щупальце справа, а после вонзил меч в пасть чудовища, чем умертвил его. Можно было написать красиво: воин со скоростью ветра бросился к демону и, описав мечом полукруг, отсёк ему левую верхнюю конечность. Та подлетела высоко к куполу полночных звёзд, а после со звучным шлепком упала на сырую землю. Чудовище истошно завыло, а воин отсёк ещё одно щупальце, теперь уже прямым рубящим ударом. Фонтан брызг хлынул из раны, и воодушевлённый этим зрелищем воин ринулся вперёд, выставив перед собой острую блестящую полоску. Демону, желавшему отведать человеческой плоти, пришлось насытиться иной пищей, пищей из стали.