Похоже, опасности будут только прибавляться…

Насчёт того чтобы быть к полуночи в Конолваре, гуаварка, конечно, сказала очень оптимистично. Может, они двужильные, эти гуавары, или она имела в виду передвижение на корабле. Но смеркаться стало, едва минули мост. Стражники Рабиума д’Еи без вопросов пропустили их, спросив только народность и цель визита на южный берег.

– Нас ведёт в Конолвар неотложное дело к посаднику! – заявила шаманка, не пошедшая к Рабиуму д’Еи поперёк слов Чёрной Звезды. О том, как та собирается гулять в Далаале, думать не хотелось.

На стоянку встали в небольшом перелеске на тракте, немного зайдя вглубь, чтобы не выдавать своего присутствия. Огня также не разводили. Всю ночь по тракту раздавались голоса, топот шагов, скрип повозок. Бряцали сталью воины, то и дело твердившие о какой-то неясной контрабанде. Но на стоянку чекатта, к счастью, никто не заявился. Юноши дежурили по очереди и уговаривали Оленя поспать, но шаманка не смогла сомкнуть глаз.

Тронулись в Конолвар с рассветом. Летящий Олень была усталой и разбитой, но старалась не подавать виду.

Через некоторое время тревога, что не покидала сердца Оленя с момента выхода с прерий, стремительно возросла. Будто бы рядом находилось нечто необъяснимое, наделённое могучей силой. При этом Олень услышала пленённые голоса предков гораздо отчётливее.

– Вперёд, вперёд, храбрая дочь чекатта, – говорили они ей, – Освободи нас!

Олень подумала, что амутагаба может находиться где-то рядом. Тут же на тракте Конолвара появилась отворотка направо. На плоском граните-указателе было высечено на Общем Языке: Камень Предков.

Олень читала и о нём. Реликвия из далёких времён, как раз-таки обладающая необъяснимой силой. И сейчас Олень чувствовала Камень, а древняя сила умножила в разы её переживания, эмоции и способности… Камень звал к себе Оленя!

Я обязательно вернусь к нему, как только мы обоснуемся в Конолваре и поговорим с посадником.

Когда перекрёсток остался далеко позади, чувство тревоги утихло. Голоса также сделались тише в разы. А на сердце опустилась непонятная тоска. Как беспечный плясун, что испил пьянящей сурьи, трезвеет, а с этим обретает странную печаль, так и Олень сбрасывала с себя магический хмель Камня Предков.

Она вдруг затосковала по родным просторам, по стадам мустангов и буйволов, по бескрайнему травяному морю – необъятной вольнице, по прекрасным орлам, расправляющим свои могучие крылья на фоне самого синего неба…

Города – не для неё! Это Олень поняла сегодня.

Оставалось лишь спасти мир, а потом вернуться домой и зажить счастливой жизнью.

Вошли в Конолвар затемно, совсем обессиленные. Некоторых девочек юноши тащили на руках. Олень оказалась в заветном городе, но не знала что делать. Стражники сообщали, что посадник принимает население в дневные часы, но для этого нужно было записываться в очередь. Шаманка не совсем понимала, как это происходит, и попыталась объяснить, что её дело крайне срочное и связано с тёмной силой.

– У нас каждое второе дело срочное и каждое третье – о тёмной силе! – безапелляционно заявил часовой.

Ворота закрылись, и чекатта оказались в пустынном ночном городе… Улицы были тускло освещены. Окна домов – тёмные, лишь в немногих горели слабые огонёчки.

– Вперёд… – скомандовала Олень, совершенно не зная зачем. Просто глупо было оставаться у городских ворот.

Вышли на городскую площадь, освещённую чуть лучше. Строение из красного кирпича с высокой башенкой и колоколом должно было быть ратушей посадника. А добротное наполовину деревянное двухэтажное здание со множеством окон наверняка было постоялым двором. Местом, где путники за деньги могли получить комнату и ночлег. Олень не видела Конолвар вживую, зато видела на страницах книг. Всё сходилось.

Чекатта никогда не ночевали в каменных домах, а самое главное, не имели денег. Однако шаманка понимала, что девочки больше не выдержат. Оставалось одно: располагаться на площади и спать под открытым небом.

Им не впервой!

Но лишь дети без сил упали на мягкую землю рядом с постоялым двором, по городской брусчатке простучали стальным лязгом звонкие шаги. Несколько людей, облачённых в тёмную ткань и грубые доспехи, предстали перед Оленем.

«Итошины!» – поняла она. Отряды итошинов следили за порядком в Великих Городах.

Что же вас не было сегодня в Мата-Мата?

– В городе Конолвар запрещено бродяжничество! – сказал один из итошинов, явно командир отряда.

– Но мы… не занимаемся бродяжничеством! Мы народ чекатта и пришли издалека! – Олень попыталась оправдаться. Её провожатые юноши пока молчали и ждали, что скомандует лидер.

– Почему вы не на постоялом дворе?

– У нас нет денег…

– Именно это и называется бродяжничеством!

– С нами дети, девочки! – Олень не пыталась разжалобить своими словами сердца итошинов, но говорила очевидное, – Завтра мы поговорим с вашим посадником – и всё прояснится!

– В городе Конолвар есть законы… – настаивал командир итошинов, – И посадник чётко следует им.

– Хорошо, мы уйдём! – шаманка не представляла, как она потащит уснувших мертвецким сном девочек назад через весь город, но ничего другого ответить уже не могла.

– Вы уже нарушили закон и должны быть подвергнуты исправительным работам!

– Но… – Олень опешила, – Мы же ничего не сделали!

– Вы занимались бродяжничеством!

Исправительные работы? Это как? Меня? И девочек? А в Мата-Мата пьяным гуаварам можно разносить город в щепки?

Воины чекатта не знали Общего Языка, но сложно было не понять сути разговора с итошинами. Шаманка уже чувствовала, как руки её провожатых тянутся к оружию. Но это было бессмысленно!

Итошинов куда больше, и все закованы в сталь!

Олень приготовилась добровольно сдаться, дабы остановить кровопролитие, а дальше уже спокойно принимать судьбу и ждать, чем всё разрешится. Не за дракой с итошинами она сюда явилась.

– Они ждали меня! – внезапно раздалось с крыльца постоялого двора, – Я оплачу их проживание на постоялом дворе. Эти славные люди – не бродяги.

Навстречу дозорным с крыльца спустилась молодая женщина-джунитка в оранжевом халате с бронзовой кожей, слегка вьющимися волосами и карими глазами, ярко блестевшими в ночи. Какую-то странную силу Олень ощутила в ней! Что-то неизведанное, непостижимое скрывалось в этой джунитке.

Но что?

Олень не могла понять.

Пришлось снова теребить девочек. Сделать это было очень сложно! Стремительный Вихрь предложил перетащить их на руках. Итошины же, убедившись, что джунитка заплатит, сменили гнев на милость и предложили юношам чекатта свою помощь.

Вот и получалось, что не все люди в Долине шли по тёмной тропе. Гуавары могли обидеть, но могли и защитить, итошины требовали исполнения закона, но когда закон исполнялся, охотно помогали, а джуниты, как выяснилось, не только гонят свои караваны по всему Элинору, чтобы быстрее обогатиться, но и способны легко отдать часть своих богатств незнакомым людям.

Все девочки уже спали в кроватях в довольно просторных комнатах. Удивительно, но эти комнаты на грузном постоялом дворе оказались гораздо шире и просторнее одиноких типпи. Верные юные воины заканчивали трапезу в обеденном зале. Эта еда – мясо, специи и овощи, поданные в одной плошке, – показалась Оленю странной, но невероятно вкусной.

Шаманка уже сама была готова упасть без чувств, однако не могла не поблагодарить джунитку, сделавшую ей столь щедрый подарок.

Та сидела на поляне, где чекатта только что собирались ночевать, смотрела на звёзды и что-то шептала себе под нос.

– Меня зовут Летящий Олень! – шаманка подсела к ней, держа в руках глиняную миску с незаконченным ужином, – Спасибо тебе! Я многим обязана…

– Джуманна… Джуманна Аматт, – невероятно усталым голосом проговорила её спасительница. Ни следа былой уверенности, с которой та разговаривала с итошинами, не осталось.