Азир Амунджади в своих трудах писал, что секрет особой энергии освоили улутау. Освоили путём самопознания и самосовершенствования. Но та ли это необъяснимая сила, о которой говорю я? И по-прежнему всему миру непонятна роль особой энергии (магии) в перевоплощениях ведичей. Да, с оговоркой, если эти перевоплощения – правда…

Но я чувствую магию!

Я постоянно просила отца взять меня в Долину к Камню Предков. Но он наотрез отказывался. Отец! Который только поощрял мою любознательность, отказывал мне! Говорил, что для Долины я ещё недостаточно взрослая…

Выходит, он считал путешествия по пустыне, где существует, пусть малая, но вероятность встретить удильщика или дракона, менее опасными, нежели проживание в Долине. Отец всегда говорил о Ней с трепетом и только возбуждал мою фантазию, но отказывал! Возможно, поэтому я до сих пор думаю о Долине с некоторой опаской, при этом восхищаясь ею.

А путешествовала я много. Ведь я уже писала, что это самая большая страсть моей жизни, какую утолить невозможно! Я дважды побывала в Золотых Руинах (третий раз уже со школой). Я посетила окраину леса Нанол-Мо. Видела могучих тавров и их бревенчатые поселения посреди лесных полян. А на двенадцатилетие, перед поступлением в Высшую Школу, отец сделал мне подарок… Он взял меня в Бандабаз! Да-да, в крупнейший город гуаваров!

Из порта Чаил на лёгком и быстроходном судне «Молния» мы домчались до Бандабаза за четыре дня! Четыря дня! Караван верблюдов от Кей-Самилуфа до Мин-Мирифа порой идёт два месяца! А здесь четыре дня! И ещё неделя на корабле из Бандабаза до Дайно-Кеша… Невероятно! Мама до сих пор не знает, что я была в Бандабазе. Мы с отцом условились не говорить ей. Если бы она узнала, то, наверное, в сердцах убила бы и меня, и отца… Я, конечно, утрирую. Мама – добрая. Просто гуаваров считает грязными разбойниками и пиратами.

Опять же, отец предпочёл путешествие в Бандабаз путешествию в Долину.

Почему? Не поверю, что на рынках Долины опасней, нежели в Бандабазе.

А гуавары только на первый взгляд кажутся дикими и страшными. Особенно тем, кто воспитывался в благородных джунитских семьях. Но я достаточно успела повидать, чтобы понять всю красоту этого морского народа. И влюбилась в море сама! Именно тогда я решила, что однажды уплыву на гуаварском корабле на восток… На Край Света!

Я думала, что Кей-Самилуф – самый шумный город, и ни один другой его в этом не превзойдёт. Я ошибалась! Гул торговых площадей Бандабаза, дополняемый музыкой из трактиров и уличными песнопениями, невозможно заглушить, хоть забей все уши айно-суфской ватой. Ноздри же постоянно щекочут приторные запахи фруктов и терпких специй, к ним примешиваются ароматы жареной рыбы и вонь рыбы протухшей. В такт гуаварским глоткам повсюду верещат прирученные звери: визгливые обезьяны, маленькие пушистые тики и огромные говорящие попугаи, переливающиеся всеми цветами радуги.

Посреди города, напротив Королевской Бухты, возвышается дворец губернатора Бандабаза. Наш дворец изиря имеет жёлто-золотистый оттенок в тон песчаных джун. А у гуаварского губернатора он белоснежный! Белоснежный дворец, лазурное море и вечнозелёные леса кругом…

Спасибо, отец! Я никогда не забуду того путешествия! Это был самый лучший день рождения в моей жизни.

Мы с отцом вернулись в Кей-Самилуф из порта Дайно-Кеш. И с тех пор я его не видела… Отец отправился в Долину. Позже побывал с караваном в самом Шохане, столице империи Ито, и королевстве Рейро, пристанище туасматус. Собирался посетить ведичей… Эх, уж он-то точно выведал бы их тайны.

Он писал и писал о своих путешествиях. О том, что побывал на приёме у самого императора, о том, что видел в Механикуме големов (и, к слову, не почувствовал никакой магии) и катался верхом на мамонтах, огромных лохматых слонах севера. А я грустила в душных стенах школы в Кей-Самилуфе. И мечтала о том, что однажды отправлюсь в новое увлекательное путешествие.

Отец не появлялся дома. Мама сначала грустила, а потом стала злиться на него. День и ночь только и делала, что ругала. А я печалилась, но не упрекала отца. Мне было тоскливо и одиноко без него, но я знала, что если он так долго не возвращается, значит, он напал на след очень важного открытия. Мне не терпелось окончить школу и поскорее присоединиться к отцу, к его поискам, не терпелось самой вступить в клан Ветхих Страниц.

У меня есть старший брат Хасим Умар Аматт. Его полное родовое имя включает в себя первое имя отца, моё – матери… Наверное, это ошибка. Если я во всём похожа на отца, Хасим – копия матери. Дом для него – всё!

Хасим – охотник на песчаных драконов. Прекрасный охотник! Он молод, но уже имеет высокий ранг. Хасим – благородный человек и могучий воин. У него суровый характер, тоже в маму. Но я знаю, что он меня любит. Теперь знаю.

Охота на драконов – древнее и почётное ремесло. Оно зародилось ещё во времена первых джунитов, а возвёл охоту на драконов в ранг военного учения сам Марави Песчаный Лев. В древние времена это даже сложно было назвать охотой. Скорее борьбой за выживание. Придя в пустыни, переселенцы столкнулись с великой напастью в виде мерзких коварных тварей. И даже Марави пал в схватке с песчаными драконами. Но народ его выстоял. Удильщики и драконы уже давно не атакуют города. А благодаря таким охотникам, как Хасим, твари всё реже и реже нападают на торговые караваны, по крайней мере, на больших трактах их давно не видели.

Мне исполнилось восемнадцать на следующий день после того, как я окончила Высшую Школу. В свой день рождения я ждала послания от отца… Конечно, не такого подарка, как поездка в Бандабаз, но хотя бы весточки… Я вступила в зрелый возраст. Теперь я могла сама отправиться куда угодно, в любое путешествие. Но мне хотелось к отцу…

Год минул, как отец отправился к ведичам, и вестей от него не приходило.

Мой день рождения кончался, а я сидела одна в своей комнате и плакала. Мне было как никогда одиноко. Мама и брат… Я чувствовала их любовь, но не могла им довериться так, как бы доверилась отцу.

Хасим зашёл в комнату. Спросил, почему я плачу. Я промолчала. Ведь и так понятно! Он долго молчал. Потом задал ещё один вопрос: «Что я могу для тебя сделать? Не хочу, чтобы ты плакала…» «Что ты можешь для меня сделать, брат…» – со вздохом ответила я. Он ещё очень долго стоял надо мной. Меня это раздражало, мне хотелось сорваться на него, закричать. Я рада, что сдержалась, что не сделала этого. Теперь я представляю, какая внутренняя борьба тогда шла в нём!

«Собирайся!» – наконец, приказным тоном сообщил он мне, – «Мы выйдем на рассвете!» «Куда?» – я немного опешила. «Я покажу тебе, как охотятся на песчаных драконов…»

О Хасим! Как я могла ожидать от него такого?! Я вскочила со своей кровати, бросилась к нему и крепко-крепко обняла. За восемнадцать прожитых лет я никогда не была ещё так близка с братом. А он, оказывается, всегда меня понимал. Просто почему-то не показывал этого. Неужели чопорность – признак благородных семей?

Всё-таки вышло, что Хасим не весь пошёл в мать. Осталась в нём отцовская жилка авантюриста. Пусть и проявлялась она весьма своеобразно.

«И ни слова матери!» – добавил мне Хасим. Но это было лишним, я прекрасно всё понимала сама.

Когда брат в детстве делал мне замечания: «Туда не лезь!», «Не крутись!», «Веди себя скромно!», «Говори тише!», меня это очень нервировало. И я делала всё наоборот, ему назло. А в тот день я слушалась каждого его слова.

Он оставил меня на дальнем бархане. Двое рослых воинов были приставлены для того, чтобы охранять меня, если вдруг одинокий дракон полетит в нашу сторону…

Брат разбил свой отряд на три группы. Левый фланг, центр и правый фланг. Сам, естественно, стоял в центре. Позади выстроились лучники и метатели копий.

Тактика борьбы с чудищами вырабатывалась веками, это я знала из уроков истории.