— Замечательно! И чем порадуешь?

— Я стану женой Фаусмина Третьего только тогда, когда удостоверюсь, что он тот, за кого себя выдает.

— Это немного не тот ответ, который я надеялся услышать. Во всяком случае, вторая часть предложения была явно лишней. Почему ты сомневаешься в Фаусмине?

— Если откровенно, то я вообще не знаю, кто он. Вы оба вполне можете быть преступниками, скрывающимися от закона. Я не говорю, что вы отъявленные головорезы, но вы можете быть шпионами или жуликами.

— А тебя не смущает, что его похитили полиморфы?

— Нет, одно другому не мешает.

— А то, что мы едем в Регум, где полным полно Драконьих Голов, знающих императора в лицо, тоже в порядке вещей?

— Если вы собираетесь похитить какие-нибудь секреты, то это как раз свидетельствует против вас. И кстати о полиморфах. Почему ты уверен, что Фаусмин не один из них? Его могли подменить в любой момент.

— Потому что я лично проверил его чистым серебром.

— Мне известно об этом только из твоих слов. А вдруг ты тоже полиморф? — Рада с подозрением уставилась на меня. — То, что ты вдруг исчезаешь очень на них похоже. И никаких магических способностей у тебя с недавних пор нет.

— В отличие от полиморфов я связно разговариваю. Так что во мне сомневаться нет причин. — Почесав в затылке, я вздохнул. — Ты великолепно походишь императору. Вы будете идеальной парой, не знающей, что такое скука — всегда найдется с кем обсудить свежие подозрения.

— За последние дни я видела много странного.

— Не знаю, как тебе доказать что мы — это мы. Давай просто приедем в Регум и ты сама во всем убедишься.

— Если вы меня обманули и пытаетесь использовать в каких-то своих целях… — Рада покачала головой и решительно сжала губы. — Я вам этого не прощу.

Закрыв глаза и подставив затылок начавшему припекать солнцу, я попытался на короткий миг забыться. Ситуация была настолько нелепой, что у меня заныли зубы. Всемогущий Создатель, на что я трачу свою драгоценную жизнь? Нет, не в моих привычках жаловаться, но, начиная с того дня, когда на меня было совершенно покушение, все шло не так как надо. Может быть тот злополучный осколок антимага был заговорен каким-то неведомым мне проклятьем, иначе как объяснить тот факт, что все, за чтобы я не брался, в итоге оборачивается против меня? В конце конов, почему я всегда должен думать о других и учитывать их интересы? Пора позаботиться о себе, ведь это я умираю, а не они.

Призрачный образ Двойника не заставил себе ждать. В его каменной обители-тюрьме всегда была прохладно. Существо нежно обняло меня за плечи и сочувственно вздохнуло.

— Так интересно следить за твоей борьбой… Ты настоящее украшение коллекции. Бриллиант. — В его голосе не было ни намека на издевку, а это пугало больше чем неприкрытая насмешка. — Струя свежего воздуха среди прочих затхлых душ. У меня даже есть к тебе одно заманчивое предложение…

— Иди к демонам со своим предложением, — ровным голосом ответил я и открыл глаза.

Передо мной стояли Рада и Фаусмин, а за ними староста и несколько крестьян. Вид у них был недоумевающий.

— Что с тобой, Эдвин? — император осторожно коснулся моей руки. — Трок давно готов, но мы не можем тебя добудиться. Ты себя хорошо чувствуешь?

— Впервые вижу, чтобы человек как мерин какой-то спал стоя, — поддакнул крестьянин. — Странные вы какие-то. Подозрительные.

— Пошли прочь, животные! — Фаусмин не на шутку разозлился. — Еще слово и я вас загоню в колесо к грифону.

Рада едва ли не насильно втащила Фаусмина, жаждущего крови, в кабину трока, а затем, схватив сумку с провизией, втолкнула внутрь меня. Стоящий сзади в огромном колесе грифон в нетерпении хлопал крыльями, издавая низкие утробные звуки. На одной из жердочек колеса сидел овинник. Как только наемница захлопнула дверь кабины и взялась за руль, я благодарно кивнул овиннику и грифон, повинуясь внушению Невидимого Помощника, сорвался с места. Натянулись боковые ремни, наш транспорт со скрипом тронулся. Крестьяне, погрязшие в предрассудках, не могли вынести вида женщины управляющей столь сложным транспортным средством, поэтому бросились врассыпную. Деревня Лесная пронеслась мимо нас в мгновенье ока. Замелькали стволы елей, дубов и лип. Мы подняли облако пыли, но когда выехали на главную дорогу, частично мощенную камнем, пыль осталась позади и колеса привычно застучали свою песню «трок, трок, трок».

В кабине для троих было тесновато. Фаусмин держался обеими руками за поручень, но от тряски он постоянно сползал и уже фактически сидел у меня на коленях. С другого бока я был зажат могучим телом Рады. Я не представлял, как мы выдержим многочасовую поездку до Регума в такой тесноте, но, по крайней мере, девушка с легкостью управляла троком, избавив меня от этой утомительной обязанности.

— Откуда ты знаешь, в какую сторону требуется ехать?

— Там был указатель. А дальше дорога прямая.

— Логично, просто я его не заметил.

На тракте было людно, но каждый, заслышав стук трока, спешил заблаговременно сойти на обочину. Учитывая то, насколько непросто управлять троком, который не рассчитан на выполнение мгновенных маневров — это было разумное решение. Мимо нас проносились и пешие, и конные. Мелькали частоколы постоялых дворов. Задурманенный овинником грифон набрал такую скорость, что мы обогнали даже другой трок. Колеса стучали, кабина скрипела, а император, зажмурив глаза, что-то шептал. Я не умаляю достоинств императора, не ставлю по сомнение смелость и решительность Фаусмина Третьего в критических ситуациях, но мне показалось, что он молился.

Вверив свою жизнь в руки Рады, я лишь смотрел на дорогу, ровную как стрела. На меня накатило невиданное равнодушие, наступающее, когда от тебя ничего не зависит. Если бы на следующей кочке трок развалился на части, меня бы это не удивило. В этом случае я бы просто взлетел вверх тормашками. Через несколько часов выматывающей гонки грифон немного выдохся и сбавил темп. Тряска уменьшилась и мы смогли пообедать без риска откусить себе пальцы. Фаусмин и Рада практически не разговаривали, но я заметил, что она оставила у себя его кольцо.

— Неужели все эти люди едут в столицу? — удивленно спросила Рада, провожая глазами вереницы купеческих караванов.

— Да, а что тебя смущает?

— Количество людей.

— Сразу видно, что ты никогда не была в Регуме, — усмехнулся Фаусмин. — Это лишь ничтожная часть той толпы, что снует по улицам. Город огромен.

— Если так, то я в нем потеряюсь, — уверенно заявила девушка. — Многолюдные пространства хуже леса.

— Верно. В столице много опасностей, — я принялся перечислять, загибая пальцы. — Ночное Братство, гильдия убийц, безумцы, пьяные, а в бедных кварталах еще и враждебная фауна. До меня доходили слухи, что крысы там запросто могут утащить человека в свое логово. Без опаски передвигаться можно только днем и в богатых кварталах.

— Почему же ты допускаешь подобное? — девушка недоуменно посмотрела на будущего мужа.

— Потому что таков порядок вещей, — пожал плечами Фаусмин. — Богатые и бедные всегда соседствовали друг с другом для того, чтобы первые делали всевозможное, дабы не стать вторыми, а вторые старались порвать с прошлым и стать первыми. Это замкнутый круг, но это круг жизни и пока он движется у нас есть будущее. — Заметив мой красноречивый взгляд, он поморщился. — Да, это не мои слова. Ребенком я тоже неоднократно задавался подобным вопросом, но мои учителя мне все доходчиво объяснили.

— Причем тут круг жизни? — горячо возразила Рада. — Если сделать жизнь безопасной, бросить в тюрьму всех этих членов бандитских шаек, разве кому-то будет от этого хуже?

— Конечно. Ты не смотришь на этот вопрос глобально. Если полностью убрать преступность, то поданные перестанут бояться за сохранность имущества и жизни, а это означает полный роспуск городской стражи, которая только и умеет, что держать в руках оружие и ничего другого. Оставшись без средств к существованию бывшие стражники возьмутся за мечи и начнут разбойничать, страх вернется на улицы и снова придется формировать отряды охраны. Круговорот как он есть.