— А если не замедлить?

— Вода нагревается слишком быстро и сильно. Давление пара будет слишком сильным и может произойти авария.

— Как в Чернобыле? — Вопрос прозвучал сбоку. Иван, само собой, тоже проявил живейшее любопытство.

— Что-то вроде того. А если цепную реакцию ещё и дополнительно ускорить — то будет уже атомный взрыв. Когда большая часть топливного элемента разложится на составные частицы за долю секунды. И вся та энергия, которая раньше держала атомы вместе, выделится за это же короткое время.

— То есть... То есть из реактора можно сделать атомную бомбу?! — Подростковое любопытство и не думало униматься. — Я слышал, что кто-то из армейских планировал такое зимой в Обнинске... А может там, куда мы лезем, уже был атомный взрыв?!

Вытаращив глаза, Яр оглядел всех остальных.

— Думаешь, мы бы не заметили? — Шамиль снова покосился на приятеля со скепсисом в миндалевидных глазах.

— Ну со стороны Москвы много чё взрывалось зимой... Иногда довольно мощно...

Я снова поспешил погасить назревающую ссору в зародыше:

— Атомный взрыв ты бы точно запомнил, дружище. Хоть и ненадолго... Но, к счастью, с ним всё не так просто. Сначала топливо нужно обогатить до оружейного... Потом надо придать ему необходимую форму. С весом, близким к критической массе... И обложить обычной взрывчаткой. И ещё много чего... Например, умудриться при этом не сдохнуть от радиации... Но в главном ты, в общем-то, прав. Оружейный атом делают, по большому счёту, из мирного. Делали...

Вопросы тут же посыпались со всех сторон:

— Обогатить? Это как?

— Критической массе?

— А зачем обычная взрывчатка?

— Обогатить — значит сделать так, чтобы этих самых частиц, из которых состоят атомы топлива, стало ещё больше. А после того, как определённая масса оружейного топлива собирается в одном месте, с определённой плотностью, быстрая цепная реакция запускается сама собой.

— Как это так — сама собой? Нужна же эта... Как её... — Иван напряжённо потёр лоб, пытаясь вспомнить недавно услышанный термин. — Бомбардировка нейтронами, во!

— Из-за той самой радиации. Атомы, в которых очень много элементарных частиц, довольно быстро распадаются сами по себе. Постоянно испуская или, как говорят, излучая те частицы, которые не могут удержать. Не хватает энергии. И если от этого в пространство отлетают протоны — то это «альфа»-излучение. Если электроны — то «бета». А самое жёсткое и глубоко проникающее излучение — «гамма». Когда вылетают свободные нейтроны.

— Хм... У амазонок почему-то наоборот. Самая жёсткая — Альфа... — Неожиданно сержант Петров отвлёкся от созерцания впечатляющих столичных развалин и тоже поучаствовал в научном диспуте.

Я уже был немного наслышан о девчачьем батальоне из Вольска. Во время ночёвки в деревне бесов, кадет вспомнил о них, познакомившись с преимущественно женским гарнизоном из бывших ос. Чем заслужил всеобщее повышенное внимание — всем девчонкам стало жутко интересно, как же именно вольские амазонки смогли не только отбиться от местных мужских банд, но ещё и стать равноценными участниками Альянса.

Хотя этого боевитого парня с его военной выправкой и шикарным шрамом девчонки и без того начали расстреливать кокетливыми взглядами буквально с порога — как только увидели его во входных воротах вместе со мной. Такого интереса в своё время не удостаивался даже овеянный героической славой Иван.

А когда кадет принимал водные процедуры с дороги, за право отнести ему чистую одежду даже состоялась небольшая потасовка.

— Наверное, у них иерархия не из физики, а из биологии. Как в звериной стае. Где самый главный — Альфа. Точнее, в их случае, главная...

— А почему тогда атомные бомбы не взрываются сами по себе. — Иван всё ещё потирал уставшие от гребли руки. — Ведь получается, что в каждой бомбе есть критическая масса топлива, так ведь? Иначе она точно не взорвётся.

— Вот для этого в них и нужна обычная взрывчатка, кроме ядерной. Взрыв какого-нибудь тротила вокруг атомного заряда как бы обжимает его со всех сторон и резко увеличивает плотность. Тогда достигается критическая масса и запускается необходимая скорость цепной реакции. За долю секунды высвобождается океан энергии. Энергии, которая раньше удерживала вместе частицы миллионов атомов топлива. И происходит большой бада-бум. Так что да, Шамиль прав. Даже у себя в Зеленограде вы бы точно заметили атомный взрыв на западе Москвы.

— Поня-а-а-тно... — Под недоверчивым взглядом приятеля, Яр шумно выдохнул и резко высморкался за борт. — Только не всё.. Вот эти вот... Э-э-э... Элементальные частицы...

— Элементарные! — Кивнув своим внутренним сомнениям, словно убедился в их правоте, Шамиль с улыбкой поправил друга.

— Ну элементарные, чё ты пристал! — Нетерпеливо дёрнул сопливым носом самый старший, но не самый умный бесёнок. — Это вообще что? Типа какие-то микропылинки?

— Пф-ф-ф-ф... — Его интеллигентный друг продолжил сокрушаться над небогатым запасом знаний приятеля. — Нам же рассказывали по физике.

— Чё ты тут распыхтелся, заучка?! — Вспыхнул Яр. — Я те ща попыхтю тут по хребтине!

— Спокуха, горячие зеленоградские парни! — Я обратился к Шамилю. — Если человек чего-то не знает — это не хорошо и не плохо. Плохо, если он при этом и дальше не желает ничего знать. А Яр, как видишь, желает. И это только похвально.

— Вот именно! — Бесёнок, очевидно, был вполне удовлетворён моим аргументом. И не стал воплощать угрозу физической расправы. — Так чё это такое? И какая разница между всеми этими электронами, протонами и... Ну ты понял!

— Видишь ли, мой юный друг... Сложно дать определение тому, что само по себе определяет всё вокруг нас. Да и нас самих тоже...

— И ещё. — Пока я раздумывал над дальнейшим ответом, Иван тоже поделился своим интересом. — Если при расщеплении атома высвобождается так много энергии... То как они вообще вместе собрались изначально, все эти частицы? Это же, получается, нужно что-то вроде ядерного взрыва, только... Э-э-э... Только наоборот?

— Так точно. Это называется ядерный синтез.

— И где же его можно сделать?

— Например, внутри звёзд.

При этих словах все коротко глянули на небо — на невысокое августовское Солнце. И тут же отвели обожжённые зрачки обратно на воду.

— Да-а-а... Свет от Солнца летит до Земли через ледяной вакуум космоса примерно восемь минут. А потом ещё через километры атмосферы. Но даже после этого он способен ослепить или обжечь. Вот она — сила, способная создать материю. Каждый атом, из которых состоят ваши тела, был выкован в звезде. Помните об этом, когда вдруг чего-то испугаетесь. — После этих слов и Иван, и кадет, и бесы, и партизаны начали внимательно осматривать свои руки, словно пытаясь разглядеть работу космической кузницы. — А что касается элементарных частиц... Хм...

Я снова ненадолго задумался, подыскивая достаточно простые слова, которые могли бы дать им понятие о столь сложных вещах. Всё внимание ошарашенных столь простыми, но столь очевидными истинами пацанов, было вновь приковано ко мне. И это было неправильно. Чем дальше мы следовали вниз по течению, активнее следовало смотреть по сторонам.

— Пожалуй, с основами квантовой механики мы познакомимся как-нибудь потом... Надеюсь. — Оглянувшись, я указал на левый берег. — Вон, уже почти приплыли. Будьте внимательнее. И забирайте понемногу влево. Вон там вроде можно удобно высадиться.

Лодка медленно начала приближаться к небольшому пляжу, отделённому от развалин кварталов Щукина узкой лиственной рощицей. Которая уже начала подозрительно рано желтеть.

— А там нет радиации? Деревья-то чё-то как вокруг аномалии... — Сержанту Петрову эта желтизна тоже внушила вполне резонные опасения.

— Иван, прибор!

В ответ на приказ, юный сталкер немедленно извлёк из своей поклажи небольшой дозиметр — один из тех, которыми был снабжён его бункер. И направил раструб в сторону приближающегося берега.

Раздались тихие редкие щелчки.