— Я, честно говоря, мало что поняла из твоих слов... — Вместо того, чтобы ёрничать, Кира, кажется, всё же заинтересовалась этой информацией. — Это что-то вроде похмелья от травы?

— Не совсем. Похмелье — это процесс переработки токсинов, образовавшихся после расщепления спирта, плюс сильное обезвоживание. А то, что он испытывает сейчас... Это как взять у жизни счастье в кредит. Который нужно вернуть уже наутро. И с очень большими процентами. В такой момент ты не можешь испытывать удовольствие ни от чего. Даже от того, что сильно радовало тебя раньше. Тебе просто нечем его испытывать. Счастье.

— Паршиво, наверное...

— Конечно. Именно это и заставляет наркомана возвращаться к дилеру за новой дозой нейротоксина. Это превращается в единственное верное средство от вечной депрессии. Быстро, легко, надёжно. Пока есть на что выменять, конечно.

Кира закуталась в спальник и, задумчиво выпятив нижнюю губу, покивала:

— Интересно... — Девчонка прислушалась к вжиканью ножовки. — Ну а всё-таки... Вдруг он расскажет своим, где тебя можно найти?

— Крюки не станут предпринимать сюда вылазку только ради того, чтобы ограбить избушку Шутника. Далеко. Опасно. И это вообще не их стратегия, не смотря на все россказни. — Остановив ножовку, я повернулся к девчонке и предупреждающе покачал пальцем. — Только не подумай, что они какие-то там благородные и совестливые добряки. Как говорится, где совесть была — там давно хер вырос. Они точно такие же хищники, как и шмели. Которым хватило хитрости, силы и здоровья, чтобы пройти сквозь жернова Зимней войны и чудом увернуться от Весеннего Мора. Разница между ними только в том, что шмели выжимают дань насилием. Грубо, жестоко, не особенно эффективно. Но по-своему — честно. Они просто реализуют единственное работающее сейчас право — право сильного. Как умеют. А эти — подсаживают выживших на нейротоксин. И точно также выжимают из своих жертв последнее, хоть и без единого удара. Хитрее. С дружелюбной улыбкой. И с первой дозой бесплатно. Слышала же вчера, что он про Химки рассказывал?

— Ну да... — Кира выбралась из спальника и присела на лежанке, с любопытством прислушиваясь к моему рассказу.

— По его словам, они туда только ещё заходят со своими «подарками»... Кстати, организуй-ка нам чайку и завтрак. — Я перевёл дух и указал на один из веников, висящих под потолком. — И кинь туда пару вон тех цветочков. Это зверобой. Поможет нашему гостю немного в себя прийти.

— Он типа полезный? — Девчонка достала до сушёных цветов, вытянувшись как струнка. Хорошо, что сквозь маску не видно, куда невольно скользнул мой взгляд, когда у неё задралась футболка.

— Способствует естественной выработке серотонина... Мягкий антидепрессант, короче. — Я отвернулся и снова принялся за отпиливание ствола.

— Вкусно пахнет... — Кира принюхалась к сушёным цветам, прежде чем добавить их к остальным травам. — Лимоном... Летом...

— Да... Так вот в Химки они ещё только пытаются проникнуть. И шмелям это очень не нравится. Ведь в Долгопрудный, к примеру, крюки уже зашли. И на этом власть шмелей там кончилась.

— Это город, который на севере между Химками и Мытищами?

— Да, ближе к Химкам. Там ведь раньше тоже шмели свой порядок наводили. Они вообще оттуда родом, можно сказать. Видела там торговый центр «Дирижабль»?

— Не-а. — Поставив кружки на огонёк от таблеток сухого горючего, она оставила в руках одну веточку зверобоя и постоянно к ней принюхивалась. — Я там вообще ни разу не была.

— Все эти их тотемные верования там зародились. А Шершень со своими кунаками уже на готовый культ верхом запрыгнул, по сути. На этом комплексе был нарисован большой жёлтый овал, как дирижабль — во весь фасад. Зимой там бои были. И нижний этаж кое-где горел. Из-за поднимающейся копоти на этом фасаде образовались вертикальные чёрные полосы.

— И получился типа такой большой шмель во всю стену?

— Именно. Весной там группа подростков каким-то образом спаслась от эпидемии. Вроде бы под завалами нашли почти нетронутую аптеку и продуктовый. Там в разломе ветер так задувал... С гудением. Приползли на звук и сообразили, как убрать рухнувшие перекрытия с помощью домкратов из хозяйственного универмага неподалёку. И жили там месяц по тихой, пока все вокруг загибались от тифа или холеры. В этой изоляции развлекали сами себя сказками про «великого шмеля», который указал им путь к спасению своим "голосом". Там образовалось их первое гнездо. Опорный пункт, как тут в Отраде.

— А теперь? Ты говорил, что их власть там кончилась. Вынесли их оттуда, типа как мы вчера? Но крюки же не воюют, ты тоже сам говорил.

— Так и есть. Не то чтобы не воюют. Сами ни на кого не лезут. А в Долгопрудном все выжившие теперь просто несут всё найденное добро крюкам. Все, включая бывших шмелей. Лишь бы им ещё немного травки отсыпали.

— Хм... — Кира посмотрела на травинку в своей руке. — Неужели прямо так легко подсаживаются... Я слышала, что травка - это так... Фигня.

— А вот вспомни, что этот наш Денчик тут ещё говорил. Самим-то им строго-настрого запрещено употреблять. Под страхом изгнания или казни. Не просто так, от жадности. У них же этого добра как у дурака фантиков. Просто прекрасно знают, что вся эта растительность способна сотворить с нервной системой при регулярном употреблении. Особенно с несовершеннолетней. Да и других развлечений нынче негусто. Вот и тянутся к ним бедолаги, у которых не хватило ни ума, ни воли "нет" сказать.

— Понятно... — Сняв закипевшие кружки с огня, девчонка насыпала туда заварки и несколько ягод шиповника. — А что если он расскажет про тебя не своим? Что если его опять поймают шмели? Или ещё кто?

— А вот это как раз и будет нашей с тобой задачей. Сделать так, чтобы он добрался до остальных крюков целым и невредимым. Хотя бы до Долгопрудного.

— Нашей? — Кира снова принюхалась к веточке зверобоя и, кажется, на долю секунды как-то несмело улыбнулась, без своего фирменного хищного прищура. Но тут же снова стала серьёзной и сосредоточенной. — Ты... Ты всё-таки поможешь мне пойти по следу этой бума...

Её перебил звонко задребезжавший по верстаку отпиленный ствол дробовика.

Крутанув вертел тисков, я вытащил из них обрез. И, прежде чем приступить к чистке укороченного ствола, пригляделся к её лицу. Ждёт ответа.

— Как ты, возможно, догадываешься, здесь меня больше ничего не держит. Кроме, разве что, тёплого душа. И я бы уже ушёл куда подальше... Но Долгопрудный для начала тоже сгодится.

— Долгопрудный? Вы собираетесь в Долгопрудный? — Появившийся на пороге Денчик проявил живой интерес к окончанию нашей беседы. — А можно с вами?

— А что нам за это будет? — Я попытался выяснить, многое ли он помнит из вчерашней беседы.

— Ну... — Паренёк немного стушевался. — Вот такую же куртку вы же искали. Могу найти того пацана. Но это нужно дальше идти. До... Эм-м... Почти до Мытищ.

Похоже, он только что чуть не выдал расположение одной из их плантаций.

— Маловато будет.

— Не, ну вообще товара тоже можем подкинуть. От души, чё! — Юный крюк с мягкой улыбкой полез на любимый торговый конёк.

— Сам свой товар долби. Нам ещё электричество от вас нужно. Ненадолго. Минут на пять.

— Блин... Да это ж надо... Не, ребят...

— Слушай, крюк. Нахер мне ваши плантации не сдались. И плевать я хотел на ваш бизнес. — Я проверил, как ходит помпа, и от хруста оружия в моих руках Денчик вздрогнул и отступил к двери. — Но если уверен в своих силах — скатертью по жопе. Мы тебя не задерживаем. Погода хорошая. Догуляешь сам как-нибудь.

— Ну... Ну, наверное, всё-таки можно устроить...

Слишком легко согласился.

— Только пока я буду у вас в «святая святых», ты немного поскучаешь с Кирой. В укромном месте, с клинком у горла. — Я покосился на девчонку, и она еле заметно кивнула, продолжая принюхиваться к веточке полевого цветка. — И если я не вернусь во время, она знает, что с ним делать дальше.