Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Вот и сейчас, сидя в бывшем кабинете главврача детской больницы, под этим взглядом я практически снова почувствовал холод металла на запястьях.

Пытаясь сбросить с себя неприятные ощущения, я начал диалог первым:

— Ну так как нынче дела в бравом кадетском корпусе? Еды-то всем хватает? — И ту же почувствовал, что ничего глупее в данной ситуации спросить и не мог. Наверное, даже покраснел.

Парень в чёрной шинели напротив меня посмотрел с некоторым сомнением. Перед ответом он выдержал небольшую паузу. Задумчиво прикусив щеку изнутри, наморщил брови и положил острый подбородок на сложенные домиком ладони:

— Мы ведём войну. И мы её проигрываем.

Подождав продолжения, но так его и не услышав, я не выдержал и снова заговорил первым:

— А как по мне, так вы только что неплохо проредили своих противников. С трупами, конечно, ещё придётся повозиться. Но всё же…

— Трупы — это полбеды. Завтра сюда явятся центровые. — Перебил мою нервную речь старшина Китов. — Проверить, что произошло. Скорее всего, нас ждёт очередной бой. Послезавтра у меня будут новые раненые. После-послезавтра — новые дезертиры. В течение недели комсомольцы и октябрята перегруппируются и попробуют устроить реванш. Ходят слухи о том, что ленинские намерены наладить контакт с сельскими бандами на левом берегу… И это мы ещё не вспоминаем про Энгельс… Однако, вовсе не это заботит меня сейчас больше всего…

— А что же? — Вырвалось у меня на автомате.

Так. Хорош мандражировать! Перед тобой пацан, который даже ещё не бреется! Ты чего разнервничался-то, душегуб?! Ты ж такую селёдку белобрысую пачками резал!

— Видите ли… — Парень в шинели глубоко вздохнул и откинулся на спинку стула. — Это тактические задачи. А я стараюсь думать ещё и о стратегии.

Как там сказал Егор? «Он один мог думать на пару шагов вперёд». «Как будто всю жизнь готовился к такому»… Ладно. Молчишь — умнее выглядишь. Давай-ка послушаем, что ещё скажет…

Помолчав и отведя взгляд в сторону — словно что-то припоминая, старшина добавил:

— Сейчас мы живём в мире победившего инфантилизма. Вам знаком этот термин?

— Э-э-э… — Я всё-таки решил блеснуть познаниями в психиатрии. — Это психическое расстройство личности. При котором человек патологически не способен принимать на себя ответственность за что либо. И не может строить планы длиннее, чем на пару дней вперёд. Как ребёнок…

— Так точно. — Он опять придвинулся вперёд и заглянул мне в глаза, опираясь на худые ладони. — И, если я правильно понимаю текущую ситуацию, сейчас так себя ведут девяносто девять процентов населения земного шара. Дальше чем на сутки вперёд не планируют. Виноватым во всём и всегда считают кого-то другого. И ждут, что скоро придёт кто-то взрослый и всё за них исправит. Всё починит, включит обратно свет и воду. Всё вернёт как было. Вот вы же так не думаете, я надеюсь?

— Я думаю, что никто ничего уже не исправит. И никто никому ничего не вернёт. — Самообладание понемногу возвращалось ко мне обратно, не смотря на неотрывный взгляд этих пытливых глаз.

— А вот я стараюсь думать иначе. И хочу не только исправлять поломанное, но и пытаться предотвращать будущие проблемы. А перечислять эти проблемы можно долго. — Казалось, он опять посмотрел на меня несколько разочаровано. — Например, если ничего не предпринимать, то в наших широтах никто не переживёт следующую зиму. Кроме жор, как это ни было странно…

— И как же это можно предотвратить? Наладить сельское хозяйство, перебив десятки миллионов заражённых? На удобрение их пустить? Или каким-то чудом восстановить подачу воды и электричества, устроить гидропонные фермы в подвалах?

— Это просто пример, об этом позже… — Пацан отмахнулся от моего вопроса, словно от мухи. — Допустим, мы запаслись провиантом и перезимовали. А что будет с теми, кто за это время достигнет совершеннолетия? Если все мы рано или поздно превратимся в таких же безумцев, как наши родители… Зачем тогда цепляться за жизнь сейчас, мучая себя и других?

— Это риторический вопрос?

— Нет. Это всего лишь одна из задач, которые я пытаюсь решить. Может, и не самая насущная. Но тут хотя бы виден горизонт.

— Многовато на себя берёшь, приятель. — И опять я почувствовал себя так, как будто сказал какую-то нелепость в разговоре с более взрослыми друзьями.

— А больше некому… Как я посмотрю… — И снова командир кадетов тяжело вздохнул. — Жизнь без борьбы — всего лишь медленный суицид…

Вот тут, пожалуй, я был с ним согласен. Вопрос только в цели этой борьбы. Похоже, он пытался нащупать способ заставить меня делать то, что нужно ему. Что ж… Мне тоже от тебя кое-что нужно. Может и сторгуемся.

— Вы, возможно, один из немногих людей на земле, которые не страдают инфантилизмом. А значит, я могу быть с вами откровенен. Мне нужна ваша помощь. Нам нужна ваша помощь.

Что и требовалось доказать, мать твою! Откровенен он…

— Хм… Честно говоря, я бы не особо возражал против расклада, при котором через пару-тройку лет я останусь единственным разумным человеком на земле. Я и до катастрофы-то людей не особо любил. И откровенно не понимал, как можно с ними иметь дело серьёзнее какой-нибудь двухкопеечной торговли. Так что ты, командир, походу стучишься в закрытые ворота…

— Возможно… — Старшина Китов поднял со стола рацию и щёлкнул переключателем. — Вика… Скажи, пожалуйста, что он здесь…

Положив рацию обратно, он опять откинулся на спинку стула и начал изучать свои ногти, чего-то ожидая.

За дверями кабинета послышался приближающийся торопливый стук маленьких башмачков. И через пару мгновений двери с шумом распахнулись.

— Кир!!! — Алина бросилась ко мне через весь кабинет с распахнутыми руками. Подбежав к стулу, на котором я сидел, она обхватила меня за плечи и прижалась к груди.

— Простите меня, пожалуйста! Я больше никогда так не буду глупить! Правда, я буду всё делать правильно! Всегда буду слушаться! Больше никогда! Никогда!!! — Она тараторила не переставая и, кажется, расплакалась, дрожа всем телом.

Подняв на меня мокрые глаза, она продолжала непрерывно сыпать словами:

— Как же я рада, что с вами всё хорошо! Я очень боялась, что вас поймали! Очень! Тут хорошие ребята живут, они обо мне заботились! А я всё плакала, не знала, как вы там… А Миша и Егор сказали, что всё будет хорошо… И девочки тут такие смелые… Они меня тоже успокаивали… Я им помогала, пока вас не было… И всё равно очень переживала. Очень! А вы не ранены?! Я теперь умею раны перевязывать! Меня научили! Я боялась сначала, но тут все такие смелые, что и я перестала…

Что это с тобой? Да ты никак слезу пустил, убийца? Ну, дожили…

Я поспешил проморгаться и проглотить подступивший к горлу комок. Китов, однако, не мог не заметить мою секундную слабость. Но проявил истинное офицерское благородство и сделал вид, что очень заинтересован какими-то бумагами на своём столе.

— Алина… Всё хорошо, не переживай. — Повинуясь импульсу, я поднял руку и пригладил её растрёпанные серебряные волосы. — Миша и Егор действительно молодцы, всё правильно сделали, как и обещали…

— Ой, как же хорошо! Простите меня, пожалуйста! Я такая дура! Я буду стараться осторожно себя вести. И буду такая же смелая и умная, как девочки, которые здесь… Простите, пожалуйста!

— Ну всё-всё… Хватит… Хватит трагедий… Шекспир уже всё написал. — Я улыбнулся и подмигнул ей, и она хмыкнула в ответ, поспешно вытирая глаза и нос рукавом платья.

Старшина, наконец, решил вмешаться. Смущённо кашлянув, он встал из-за стола и галантно подал девочке стул, стоявший у стола сбоку:

— Присаживайтесь, пожалуйста.

Алина шмыгнула, поблагодарила его и присела на краешек стула, не отпуская мою руку.

Китов вернулся на своё место и посмотрел на нас двоих всё также испытующе:

— Так о чём бишь я… Ах, да. Помощь. Так уж получается, что нам всем очень нужна ваша помощь, Кир. — Опять сложив пальцы домиком он переводил взгляд то на меня, то Алину. — Например с тем фактом, что… Как вы там сказали? «Через пару-тройку лет я останусь единственным разумным человеком на земле»… Да, кажется так.

517
{"b":"907508","o":1}