Трава вокруг мертвяка с посохом пожухла и сгнила, камни покрылись слизью. Да ещё и воняло так, будто явился не один мертвяк, а тысяча.

Напротив бога стоял старик Маноя с мечом.

Дикарь приготовился биться с богом Солнечного класса, хотя вряд ли он успеет сделать шаг или даже вдох.

Тафос направил посох в сторону Маноя, и из черепа на набалдашнике вырвалось что-то вроде духа. Это была полупрозрачная зелёная тень с крупной змеиной пастью.

Увидев, как атакует Бог Могил, я сразу выбрал вид атаки.

Как только дух понёсся к старику, я спрыгнул с дерева и отправил в зелёное нечто точечную волну Расщепления. Та пронеслась мимо бога и разнесла в пыль призванного духа. Старик отпрянул назад, чтобы его не задело, и судя по его лицу, он был одновременно рад и не рад, что я показался, а не остался в укрытии.

Бог Тафос развернулся в мою сторону. Его полуистлевшая рожа оскалилась.

— О-о… твоя трас-с-сформация почти заверш-шилась…

Я призвал косу, а сам внимательно разглядывал бога, вычисляя, где может быть его слабое место.

— Отдай мне истощающий амулет, и я уйду, — произнёс Тафос. — Приказа убивать тебя не было. Но ты идёшь по неверному пути, Ангел С-с-смерти. Вижу, ты собрался драться со мной… — Его голова качнулась, и из правого уха вывалилась личинка. — Но я не нас-с-столько глуп, как Бог Ветра, которого ты поглотил, или как Бог С-солнца, которого сожрала твоя подружка, Богиня С-с-смерти. Мы все хотим ей самой плохой участи. Ты знаешь, ведь это была моя идея — заключить Тхаги в теле с-с-смертной.

«Вот же мудак», — промелькнула мысль.

— А сейчас у меня другая идея, — добавил бог. — Я вс-с-сегда пос-с-ступаю так, чтобы было крас-с-сиво…

Он поднял посох — и из набалдашника вырвалось сразу множество духов, под сотню, а может, больше!

Я рванул вперёд и снова сработал Расщеплением, но всё равно не успел уничтожить всех. А они появлялись и появлялись… этих зелёных тварей была целая лавина! Они не реагировали на удары моей косы — клинок проходил сквозь них, и духи продолжали свой полёт, не замечая преград. Лавина Хаоса их тоже не смогла откинуть, а Теневая Тюрьма оказалась бесполезна. Я даже использовал Весёлый Бумеранг — но всё бесполезно!

Твою ж мать…

Они не атаковали, а просто разлетались повсюду, двигались быстро, просачивались сквозь кусты и камни. Тени облетали меня на расстоянии, огибали и неслись вперёд, заполоняя рощу и пещеры. И как бы я ни старался уничтожить духов с помощью единственного таланта, который хоть что-то мог сделать — Расщепления — то всё равно не успел.

Один из духов коснулся старика Маноя, и тот в ту же секунду потерял сознание и рухнул на землю, а зелёная тень вернулась в посох Бога Могил.

— Маноя! — выкрикнул я и бросился к старику. — Ичитака!

— Он мёртв, — оскалился Тафос. — Как и ос-с-стальные.

К нему начали стекаться выпущенные им духи. Посох быстро вобрал их всех, и пламя на набалдашнике заполыхало ярче.

— Никто больше тебе не помешает, никого не надо защищать, ибо они мертвы, — продолжил бог. — А теперь я хочу, чтобы ты отдал мне амулет. У тебя нет выбора. Твой путь предопределён. Ты всё равно придёшь к тому, от чего бежиш-ш-ь. Пус-с-сть позже, но придёшь.

Я склонился к старику.

Он лежал мёртвый, а его ладонь так и осталась держать рукоять меча. Я смотрел на него и понимал, что если бы не остался здесь, то не погубил бы всё племя. Хотя чья это вина, было уже не важно.

Важно, кто за это ответит.

Я развернулся и направился к богу. Моя коса заполыхала пламенем Инквизиции, затрещала синими молниями и испустила чёрные тени мутации.

— Ты хороший воин, Ангел С-с-смерти, — кивнул Тафос. — Но я не буду дратьс-с-ся…

— Зато я буду. — Моя коса отправилась в полёт, готовая рубить всё на своём пути.

Бог Могил отбил косу одним движением посоха и уже собрался рассмеяться, как получил ещё один удар — на этот раз от моего меча. Я разрядил в него сразу с десяток душ одновременно.

Этого Бог Могил не ожидал.

Он не успел подставить посох, и белая волна, похожая на лазерную, срезала кисть его облезлой левой руки. Я отвлёк его на косу, а сам использовал другое оружие, человеческое, потому что был не только божественным мутантом, но ещё и магом-коллекционером.

Коса вернулась мне в руку, а на покалеченной руке Тафоса почти тут же выросла новая кисть. Такая же гниющая, с полуразложившейся плотью.

— Ты не убьёшь меня. — Его обезображенная гниением рожа треснула ухмылкой. — Отдай мне амулет, и я уйду.

— Не уйдёшь, ублюдок. — Я покосился на мёртвого Маноя и ощутил такой прилив злости, что меня снова начало накрывать.

Не знаю, как это называлось. Всё смешалось во мне: ощущение божественного величия, чувство несокрушимости, холодное спокойствие и твёрдость духа.

Будто я не человек, а крепость.

Высшее существо.

Бог.

Казалось, время вокруг меня на мгновение замерло. Тафос ощутил моё изменение мгновенно, но вместо того, чтобы испугаться, он поднял посох и радостно произнёс:

— Ты прекрас-с-сен… почти с-с-совершенный…

Он направился ко мне, а я остановился, вдруг забыв, какого хрена вообще тут делаю. Цель ускользнула от меня, а ведь только что я точно знал, что происходит и зачем. Бог Могил подошёл ко мне на расстояние удара, но я не видел смысла его атаковать. Зачем? Можно с ним объединиться, чтобы…

— Шаман! — отчаянно прокричали позади. — Вспомни! Ты нэ бог, а человэк! Вспомни, шаман! Ты говорил нам свою рэчь!

Не успел я обернуться, как Тафос вскинул посох и направил его набалдашник в сторону той, что кричала. А она продолжала выкрикивать:

— Шаман! Это я, Нари Катьяру!

— А вот и амулет… — оскалился Тафос, но фразу закончить не успел.

Я рубанул косой прямо по набалдашнику его посоха.

Нет, я его не перерубил, зато бог опустил посох ещё ниже — так, чтобы я смог до него дотянуться. Моя ладонь в чёрной броне легла на набалдашник и зажала его мёртвой хваткой, не давая выпустить духов.

Я ощущал, как они бьются в мою ладонь, как касаются меня, колются и трутся, но не могут вырваться. На их прикосновения моя мутация среагировала точно так же, как когда-то на прикосновение Тихироса.

Она начала меня защищать и крепнуть всё больше.

Я знал, что ещё чуть-чуть — и в сознании снова помутится, а память в очередной раз даст сбой, поэтому надо было успевать.

Оскал на физиономии Тафоса исчез. Бог дёрнул посохом, чтобы вырвать его из моей руки, но не смог. Возможно, если бы не приказ Артазара не трогать меня, то Бог Могил уже бы выдернул мой позвоночник и сделал из него второй посох. Но Тафос лишь пытался вырвать оружие из моей хватки и пока не мог справиться. Правда, это было ненадолго.

— Нари! — позвал я жутким рыком. — Используй амулет! Быстрее!

Новая волна «божественного величия» должна была накрыть меня уже вот-вот. Всё-таки я держал не абы что, а посох самого Бога Могил, и сдерживал поток его смертоносных духов…

Через секунду мутация всё-таки перекрыла сознание. Перед глазами потемнело.

— Тайдэр! — Это всё, что я услышал от дикарки, а ещё успел подумать, что раньше она никогда не называла меня по имени.

Правда, моя ладонь так и не отпустила посох Тафоса. Я посмотрел на свою руку, а потом — на бога.

— Ты ещё кто такой?

Его мёртвое полуразложившееся тело затряслось от хохота.

— Ты не помниш-ш-шь? Я Бог Могил и Праха! Твой друг! Мы друзья! Ты, Тхаги и я!

Этого объяснения мне было мало. Если он друг, тогда зачем я держу его оружие и не даю ему хода?..

Что-то тут не сходится.

Внезапно рядом со мной встала незнакомая девушка. Рыжеволосая, с раскосыми глазами и с амулетом в руке. Она буквально сунула его под нос Богу Могил и что-то торопливо зашептала на своём языке.

Амулет в виде полумесяца вспыхнул в её руке и осветил сгнившее лицо бога. Жёлтый свет будто обжёг его тело. Бог отпрянул назад, но не смог выдернуть посох из моей руки.