«Пф-ф, напугал, — усмехнулся Годфред. — Хотя, знаешь что? Это всяко лучше, чем если нас обоих укокошит Богиня Смерти, правда же?..».

Две последующих недели я усиленно готовился к Празднику Морфи.

Всё своё непотраченное напряжение направлял на тренировки, жёсткие и долгие — ни на какие другие тренировки можно было и не рассчитывать.

Изо дня в день, с утра я ходил на занятия в Гильдию к Пасу, а вечерами — к госпоже Сише и кириосу Кэйничу.

И надо было видеть лицо госпожи Сише, когда она впервые столкнулась с обновлённым Мозартом. Правда, в отличие от Браны, она сразу поняла, кто перед ней, но всё равно была в шоке от такого преображения.

— Мозарт великолепен! — наконец сказала она, когда снова обрела дар речи. — Он произведёт фурор на Празднике Морфи! Вы оба будете новой вехой нашей эпохи и вернёте веру в коллекционеров! Вы станете теми, с кого начнётся наша победа!

Однако её пафосные речи и новый вид моего морфи никак не повлияли на тяжесть тренировок — госпожа Сише даже ещё больше принялась нагружать несчастного Мозарта. Поединки с другими морфи, со мной, с ней, с Кэйничем — Богу Гор пришлось биться с разным оружием и разными противниками почти беспрестанно. Да и мне нехило доставалось.

Брана больше не спрашивала, где я опять был. Она уже поняла, что мои вечерние визиты в дом Сише никак не связаны с подрезанием кусов в саду, но всё же порой просила меня ни в коем случае не лезть к Кайле Сише, если я ещё этого не сделал.

Собственно, я к ней и не лез.

После смерти сестры её как подменили.

Она приходила на вечерние тренировки у матери, серьёзная и сосредоточенная, и занималась до упаду. Чаще всего Кайла исполняла роль атакующей, а в противники выбирала меня, и мы сражались с ней в поединках по нескольку раз за вечер.

Девушка ничего у меня не спрашивала насчёт того разговора о Тхаги и моих обещаний дать ей бога-морфи, но я видел по её глазам, что она ничего не забыла. А даже наоборот, готовится ещё раз на меня надавить и потребовать своё.

Правда, для этого ей нужно было повысить мастерство, поэтому все силы она сейчас отдавала именно на это. Годфред умолял меня заглянуть к ней в комнату, но никаких намёков на повторение «нарушения закона» Кайла больше не делала, да и мне было не до того, хотя секса порой хотелось до звона в паху… только не с Кайлой Сише.

Я специально тратил все силы, выжимал себя по максимуму, чтобы не иметь даже мысли опять сунуться к Афене.

Мы каждое утро встречались на кухне за завтраком, разговаривали на отвлечённые темы, слушали шуточки Кристобаля или причитания Браны, смеялись над потасовками Жмота с Князем Тьмы или восхищались Мозартом и его умными фразами, но никогда больше не касались друг друга физически, не оставались наедине и не пытались разговаривать насчёт того, что произошло в ванной.

Казалось, Афена вообще забыла о том, что во мне тоже есть бог, и вела себя так, будто ничего не изменилось. Ну а я ей не напоминал.

Единственное, на что у меня оставались силы — это доползти до кровати, рухнуть и продрыхнуть до утра, а потом начать новые тренировки.

Каждое утро меня и Мозарта приветствовали прохожие, а ещё я заметил, что у входа в Гильдию перед занятиями собираются группки девушек. Они приходили с одной странной целью: увидеть, как я пройду по крыльцу наверх, а потом выйду обратно после занятий. Им заняться было нечем?

— Они любят Тайдера ЛасГалена и хотят, чтобы он скорее получил гражданство, чтобы предложить ему свои сердца, — сделал вывод Мозарт, когда в первый день их увидел.

Бог Гор изъяснялся намного лучше, чем раньше, но всё равно говорил забавно, как будто фразами из многочисленных книг, которые прочитал. А ещё он перестал называть меня хозяином, а стал произносить «Тайдер ЛасГален». Получалось немного официозно, зато с душевным теплом и по-дружески.

Порой Мозарт хлопал меня по плечу и улыбался, а иногда хлопал по плечу и Кристобаля. Правда, тот потом ходил с синяком на руке. Странно, но у меня синяков не было — моё тело прилично подкачалось. Это заметила не только Афена, но и все остальные.

В магазине у Хартога я больше не бывал, хотя Мозарт пару раз останавливался у витрины с морфи-брюнеткой, когда мы проходили мимо. А вот зелёный гоблин всё так же лежал в коробке в моей комнате, ожидая своего часа, и Годфред почему-то больше не ныл на эту тему.

Он вообще почти не ныл, не орал и не просил меня лечь головой под поезд.

Мы оба сосредоточились на получении третьего яруса мастерства. Новый уровень дал бы мне возможность управлять уже не десятью душами, а пятнадцатью, но пока, как бы я ни старался, мои возможности оставались прежними.

— Нужны тренировки на грувимах, — как-то сказал мне Кэйнич. — Но пока соваться в Земли Рассвета я бы поостерёгся. На тебя нападут сразу, как только ты выйдешь из-под защиты города и Транспортного Кольца. Надо поднять мастерство хотя бы до третьего яруса, тогда можно и рискнуть. Ты ещё слабоват.

Кириос взялся за меня так, будто моё возвышение — это вопрос жизни и смерти. Хотя, по сути, так и было. И Кэйнич это тоже прекрасно понимал. Для него я и Годфред были ключом к победе над богами в тысячелетнем противостоянии.

А ещё он зачастил в отделение Ордена Тайн, чтобы, не афишируя, отыскать информацию, как справлялись с мутацией в эпоху Одинай.

— В засекреченные архивы пока заглянуть не удалось, — мрачно признался он на очередной тренировке. — Тайные знания Одинай, которые учёные открывают по крупицам, тщательно охраняются. А госпожа Майдере и так начала меня в чём-то подозревать. Придётся задействовать более тонкие методы.

Какие именно методы, кириос не сказал.

А тем временем мутация на моей ноге увеличилась — теперь чёрная кожа охватила почти всю голень. Она не болела, лишь выглядела паршиво. Скорее всего, у Афены зона мутации тоже увеличилась после кормёжки душами, но девушка ничего мне не говорила на эту тему, а спросить у меня не вышло — за эти две недели нам так и не удалось остаться наедине, чтобы это обсудить.

Афена, как и я, постоянно пропадала на тренировках.

Что именно она делала в своём зоопитомнике, она не распространялась, но раз госпожа Майдере серьёзно за неё взялась, то я допускал, что уже скоро Афена покажет такое, от чего все охренеют. В том числе, и я сам.

Все были заняты делом.

Крис наконец подал документы на получение лицензии, чтобы официально владеть ревма-рендером, и ходил на учёбу вместе с другими не-магами.

Только в жизни Браны ничего не изменилось. Она по-прежнему работала в отделе аренды ковчегов на лодочной станции, по-прежнему никуда не ходила, кроме работы, рынка и дома, по-прежнему никому не доверяла, кроме себя самой, и считала себя уродиной.

Как-то раз я видел её в компании подозрительного хлыща, повадками похожего на мелкого рыночного дельца. Худой, белобрысый, с бегающим взглядом, крючковатым носом и длинными руками, которые он постоянно держал в карманах куртки.

Оказалось, это был тот самый Айкс, о котором как-то говорил мне Кристобаль.

Мол, этот Айкс хорошо разбирается в божественных артефактах (скорее всего, потому что связан с их перепродажей, разорением гнёзд и чёрными копателями), а ещё что он мечтает залезть Бране под юбку. По крайней мере, так говорил Крис.

Но похоже он был прав, потому что такие взгляды сложно было понять иначе. Он пялился на Брану слишком похабно, как на желанный кусок мяса, который никак не даётся в руки и ценен лишь из-за этого.

Хотелось врезать этому крючконосому говнюку.

Только я понимал, что пока сама Брана не перестанет считать себя недостойной лучшего, к ней будут клеиться именно такие ублюдки. Уберу я одного, появится второй. Но всё равно крючконосого надо было убрать от Браны подальше.

Только я хотел этим заняться, как случилась странная штука.

Брана серьёзно задержалась вечером.

А ведь она всегда приходила вовремя, поэтому я и Крис уже собрались к ней на работу, но тут дверь в дом распахнулась, и Брана вошла в гостиную.