— Я хочу не только тебя тренировать, но и взять под опеку и защиту. Особенно, пока ты без гражданства. У нас не так много времени, чтобы тебя развить. Я чувствую, боги готовят нападение. Разведка сообщает о передвижениях грувимов по всей красной зоне Земель Рассвета. Они собираются в крупные группы, будто у них военные учения.

Я ещё раз посмотрел Кэйничу в глаза и решил, что нет смысла от него скрывать планы Солнечных. Наоборот, надо было обо всём ему рассказать.

И я рассказал.

Быстро и доходчиво, чтобы он понял всю серьёзность ситуации. Естественно, что про Афену я промолчал, но вот о том, что Солнечные объединились с Артазаром — сказал.

— Значит, Бог Ночи тебе в этом признался? — уточнил Кэйнич, помрачнев и нахмурившись. — Сроков не называл?

— Нет, но сказал, что скоро.

— Скоро… в понятиях бога это может быть как день, так и сто лет.

«Тут он прав, кстати», — с той же мрачностью согласился Годфред. При этом он всё ещё что-то бубнил насчёт «зелёного урода» и призывал меня одуматься.

— А откуда ты знаешь, что Солнечных именно семь? — спросил Кэйнич. — Доподлинно неизвестно, сколько всего богов Солнечного класса. Это твой бог тебе сказал?

— Да, — нехотя признался я.

— Значит, ты с ним общаешься? — В глазах кириоса появился интерес.

— Да. Мы общаемся мысленно.

Кэйнич хмыкнул, оглядывая меня с ног до головы, будто опять оценивая мои физические данные.

— И откуда же в тебе этот бог появился, ЛасГален?

— Через ритуал Альманаха Богов, — прямо сообщил я: всё равно иначе никак не объяснишь.

Брови Кэйнича поползли на лоб.

— То есть ты сам, добровольно, с ним объединился?

— Захотел стать сильнее, а то вы меня в Гильдию не брали.

Это было так себе объяснение, но могло и прокатить. Не говорить же ему, что я пришелец из прошлого, потому что Богиня Смерти, которая живёт в соседней комнате, решила поиграться.

Кириос вздохнул и покачал головой.

— Глупо, ЛасГален. Но с другой стороны… это даёт нам шанс. И как ты вообще узнал про ритуал и совершил его? Этого не делали вот уже больше тысячи лет после гибели Одинай.

— Мне один старик про ритуал рассказал… не помню его имени, он уже умер… давно, — выдавил я, хотя Кэйнич конечно мне не поверил.

Однако он не стал докапываться. Видимо, решил сделать это позже.

— Хорошо, садись. — Кэйнич подтолкнул меня к стулу и буквально заставил сесть, положив тяжёлую ладонь на плечо. — Что это за бог, ты знаешь? Какого класса?

Я посмотрел ему в глаза и ответил:

— Космического.

Кириос оцепенел на несколько секунд, его лицо посерело.

— Храни тебя Одинай… это невероятно. — Он нахмурился и почти сразу потребовал: — Покажи мутацию. Она ведь уже началась?

Этого тоже мне не удалось бы скрыть. Наверняка, кириосу уже обо всём доложил врачеватель Луин или Бауч Беласко, который состоял в Гильдии и подчинялся Кэйничу напрямую.

Я задрал штанину брюк и продемонстрировал кириосу рубцеватую чёрную полосу на правой ноге.

— Да уж… — выдохнул он нервно. — Как у Артазара.

— И вы туда же, — бросил я и отпустил штанину, быстро прикрывая своё уродство. — Лучше бы сказали, как в эпоху Одинай справлялись с мутацией.

Он снова положил руку мне на плечо, будто подбадривая.

— Возможно, эта информация известна учёным Ордена Тайн, я выясню. Но второго Артазара мы не допустим. Он был Утренней Звездой, а у нас воссияет Вечерняя. Такая Вечерняя Звезда, что боги будут шарахаться от страха.

«А он мне нравится! — внезапно подобрел Годфред. — Смотри-ка, как за тебя взялся!».

— А это был ваш подарок? Вы мне значок прислали, кириос? — спросил я, поднимаясь со стула.

Он с тревогой глянул на меня.

— Какой значок?

Во мне всё оборвалось. Значит, не он. А я уж понадеялся, что это кириос.

— Значок Хранителя Бога. Их использовали в эпоху Одинай, чтобы…

— Я знаю, для чего их использовали, — кивнул кириос. — Это был знак отличия. Ими гордились когда-то. Значит, его тебе кто-то прислал?

Мне пришлось рассказать ему и о об этом. Я надеялся, что у него возникнут предположения, кто бы мог прислать подарок, но кириос лишь ответил:

— Он сам объявится. Если бы он хотел тебе плохого, то уже сделал бы это. Значит, пока он не может показаться. Но значок храни, он имеет смысл.

Его ответ немного обнадёжил — у меня были примерно те же мысли.

И вообще стало как-то спокойнее, когда появилась возможность с кем-то поделиться о таких серьёзных проблемах, да и кириос Кэйнич был не последним человеком в республике, со связями и большим весом в Гильдии. Хоть я не испытывал к нему большой симпатии.

— А что с гоблином? — Я покосился на коробку. — Мне же нельзя пользоваться морфи без гражданства.

— Пусть у тебя лежит, до нужного момента, — спокойно ответил кириос. — Если кто спросит, то это я оставил морфи тебе на хранение. Пусть уже мне вопросы задают.

Судя по его суровому лицу, он понимал, что никто в городе не осмелится задавать ему вопросы, даже глава Йешу. Это обнадёживало.

— А насчёт гражданства я уже понял, что случилось, — добавил он. — Корпорация, конечно, своё упускать не собирается. Госпожа Рубина Сише слишком много на себя взяла, я так её обломаю, что она…

— Пока не стоит, кириос, — оборвал я его, отчего тот уставился на меня в недоумении. — За свою выходку она должна мне партию новых морфи и всю необходимую помощь в тренировках. А я просто выступлю на Празднике Морфи с Мозартом и получу гражданство. Тем более это уже скоро.

Но Кэйнич, кажется, уже закусил удила.

Ему очень не нравилось, что какая-то настырная дамочка в шляпке перегородила ему дорогу. Хотя, думаю, он отлично понимал, что госпожа Сише так просто не сдастся.

— Рубина всё равно пожалеет, что помешала Гильдии, — процедил он и сжал кулаки так, что хрустнули костяшки. — Сделаем так, что она свой Праздник Морфи ещё не скоро забудет.

Он так угрожающе ухмыльнулся, что мне стало тревожно за госпожу Сише.

— Она мне помогла с тренировками, кстати, — добавил я. — Меч подарила, научила пользоваться. К тому же, сегодня я потерял работу, а у неё есть место помощника садовника. Мне в любом случае нужна работа, хотя бы номинально, сами понимаете. Я же не-гражданин. И ещё… у госпожи Сише ведь старшая дочь погибла, Элегия.

Кэйнич поджал губы.

— Мне жаль её дочь. Но Рубина Сише любит совать свой хорошенький носик в дела Гильдии, а ведь уже давно от нас ушла… ловкая и опасная штучка, имей в виду. Красный Скорпион. Прозвище у неё было под стать её характеру. И не смотри, что она в кружевных перчатках, вся из себя изящная. Удар мечом у неё точен, как ни у кого.

Он говорил о ней так, будто одновременно ненавидел и восхищался.

«Наш суровый кириос с ней спал! Ха-ха! — влез Годфред. — Точно тебе говорю!».

— А не знаете, почему она ушла из Гильдии? — спросил я.

Кириос будто меня не услышал, лишь его физиономия стала ещё суровее.

— Итак, насчёт вылазки в гнёзда. Надо подготовиться. Я должен знать, на что ты сейчас способен, как и твой Мозарт. Как и твой другой бог… кстати, как его зовут?

«Годфред», — представился Годфред, усмехнувшись.

— Годфред, — сказал уже я.

— Хм. Годфред, — повторил Кэйнич. — Никогда про такого не слышал.

Кэйнич пробыл у меня ещё час.

Мы долго обсуждали дальнейшие действия и схему тренировок, в итоге договорились встретиться уже завтра на уроке и продолжить занятия в Гильдии.

Гоблин так и остался в коробке в комнате, я лишь оттащил его ближе к стене, чтобы он не мешал. Жмот несколько минут обнюхивал коробку и тыкал пальцем в кожу гоблина то на лбу, то на груди, то длинное острое ухо дёргал. А потом смотрел на меня и ехидно лыбился, будто слышал, как воет во мне несчастный Годфред.

В итоге бог заткнулся.

Пока я возился с новым морфи, он молчал как рыба и со мной не разговаривал — будто обиделся, но мне было плевать. Всё равно этот гоблин был приготовлен именно для него.