И тут я все понял. Он пошел в каратели самостоятельно, его не принуждали. Он хочет отомстить.

— Кто? — это был крик. Мой крик. Я так боялся узнать, что и ее больше нет. Что мою невесту изгнали вместе с отцом.

— Моя мать…

— ЭНГЕ! — и столько жгучего гнева и боли было в этом оре. Отец больше не был собой. Он был чудовищем, страшным и опасным, но уязвимым.

Теперь я успокоился. Моя любимая изгнала его, а значит, глава теперь Энге, и она жива. А еще у нее ребенок, но об этом я подумаю потом.

Лаис не выдержал первым, и попытался атаковать меня тонким клинком, будучи уверенным, что я отвлекся. Но я был собран. Теперь полностью.

Удар — перелом запястья, сустав в труху. Второй — лучевая кость напополам. Третий — плечо выбито, вправить невозможно. Четвертый — шея свернута, перелом позвоночника в трех местах. Голова болтается лишь на коже. Пятый — перелом тазовых костей, и он, наконец- то, оседает кучкой мяса, кожи и костяной трухи. Не сдается. Начинается регенерация.

— Ну уж нет. Я сказал лежать! — серия ударов, и в теле проклятого не осталось ни одной целой кости. На их сращивание уйдет пол рассвета, не меньше. К этому моменту его уже развеют.

— К-к-как? — я даже подумал, что мне показалось, но нет. Взгляд был красноречивее слов.

— Мне даже не пришлось тебя касаться, — я посмотрел на свою красную ладонь, что горела от скорости воздушных ударов, которые я наносил Лаису, — воздух, отец. Самая бездарная стихия, по твоему мнению, разделала тебя под котлету.

— А-а-а-а… хр-р-р… — раздалось за моей спиной. Явно предсмертные крики.

Я тут же рванул к фиолетовому фениксу, но не успел заменить его собой. Глупо было лезть в свой же огонь, но оставить мальчишку наедине со смертью, которая случается с ним, я уверен в этом, впервые, моя сущность не могла. Сгорели мы с ним вместе. Я, как и положено, от пореза, он — от моего пламени. Но это было не важно. Важным были губы, что шептали что-то, руки, что потянулись к нам обоим, и глаза, наполненные любовью, пусть и не ко мне. Я увидел Энге. Теперь можно и на перерождение.

Алибаскаэль рен Сиу

Я был лучшего о себе мнения. Владыка Хрустальных лесов всегда считался сдержанным и рассудительным эльфом. Увы, всего одна встреча с трагически погибшим наставником выбила меня из колеи.

Воздух всегда считался не особо сильной стихией в силу того, что овладеть им на должном уровне способны единицы. Я с самого рождения слушал насмешки от сверстников по поводу моей доминантной стихии. Даже отец, пусть и верил в меня, не особо надеялся на высокие результаты. Зато он компенсировал это великолепным образованием, на которое не жалел ни сил, ни средств. Однако, моих самостоятельных занятий со стихией было явно недостаточно. Это видела и мать.

Прошло более сотни лет моего саморазвития, когда пришел Лорисаэль. Уж не знаю, как моя заботливая матушка нашла его, но эльф был непревзойденным мастером воздуха. Он в шутку мог поднять буран в ограниченном пространстве или остановить шторм. Таким выходкам способствовало проживание на берегу моря и неспокойный климат предгорья.

Я воочию убедился, что воздух может быть разрушительной силой. Мой учитель играючи раскрошил целую скалу в пыль. Это было завораживающее и в то же время страшное зрелище. В тот день я увидел цель. Достичь таких же результатов стало для меня приоритетной задачей на ближайшие три сотни весен. И я смог.

Лори был больше не нужен мне как учитель. Я мог дальше развиваться сам. Но мы сильно сдружились с эльфом, и я не хотел отпускать его на юго-восточное побережье. Вот только триста весен и так большой срок, продлевать его учитель не хотел. А посему Лорисаэль решил не оставаться при дворе и покинул территорию светлых эльфов, на которой мы жили. Ведь моя мама была светлой.

Мы поддерживали связь долгое время, но она оборвалась, когда я потерял мать. Потрясение для меня и моего отца было слишком сильным. К тому же я готовился принять бразды правления в свои руки. Ведь у деда были свои проблемы. Широ спасал банши. Потому не удивительно, что я перестал отвечать на письма Лори, а он их писать. Вот только через весен пять я попытался вновь наладить переписку. Ответа не последовало. Сколько бы попыток я не делал, результат был одним. Связи не было. Сейчас я понимаю, что Лорисаэля, скорее всего, не было уже в живых.

— Прости, что не отвечал на твои письма, — твердо проговорил. Я всегда хотел за это извиниться.

— Я никогда на это не обижался. И мне жаль твою мать, — смерть не изменила его голоса. От этого на душе становилось тяжело.

— Я не хотел бы быть твоим противником.

— Поддаваться не советую, — теперь он угрожал мне, медленно наступая.

— И в мыслях не было, — тут же ответил я, — несмотря на нежелание драться с тобой, я уверен, что мне повезло с противником. Только я знаю твои слабые стороны, а значит, у меня не плохие шансы надрать твою задницу.

И широкая улыбка была мне ответом. Такая же была на моем лице. Пусть больно, пусть неправильно, но мы встретились и у нас есть последний шанс сразиться в поединке. А это дорогого стоит. Особенно, для таких друзей, как мы.

Удар силовой волной я отразил точно такой же.

— Пф-ф, банально, учитель.

— Это разминка, Баск. Не отвлекайся.

И действительно, первый удар был тычком по сравнению с последовавшим за ним торнадо. Но я был готов и к этому. Мгновенно сориентировавшись, я закрутил свой торнадо в противоположную сторону. Когда два разрушающих явления природы столкнулись, то попросту нейтрализовали друг друга.

— Ты не филонил, как я погляжу.

— Не имел права. Ведь я Владыка.

Лори удивился. Это было видно даже по его мертвому лицу. Неужели он не дожил даже до моей коронации?

— Жаль, я пропустил столь важное событие, — подтвердил мои наихудшие опасения учитель.

И это было последней каплей. Я больше не позволю этому чудовищу управлять Лорисаэлем. Рывок вперед, уход от ледяного воздушного тарана, подныриваю под направленный мне в грудь вихрь и, не поднимаясь с колен, удар сжатым воздухом прямо по шее. Ногу все же мне рассекло. Не зря Лорисаэль был самым сильным магом воздуха.

— Я горжусь тобой, — из уголка рта потекла кровь, а взгляд стал умиротворенным. Смерть приносила облегчение. У Лори была лишь надежда на освобождение от пут подчинения, но и ее было достаточно для избавления истерзанной души от мук.

Моя рука замерла в тане от разорванной шеи эльфа. Ласкан хорошо обучил меня своему удару. Вот только я предпочитал убивать мгновенно, а не ломать противнику кости.

— Покойся с миром, — смотреть в упавшее на грудь лицо Лори было пыткой, но я ее вытерпел.

— От такого я не умру, ты же знаешь, — хрип, ведь связки перерезаны, а на синюю рубашку стекает сгусток вишневой крови. Мертвой крови.

— А я и не собирался тебя убивать, — перерезая сухожилия подмышками и на бедрах, обездвижил эльфа и аккуратно уложил его на траву. Голова, как болванчик, мотнулась и упала на землю сильно запрокинутой и неестественно свернутой. Я осторожно поправил ее, держа лицо друга на становящихся все более кровавыми от нашей общей крови коленях. Так я мог смотреть в его серые глаза и видеть присутствие дорогого мне человека, а не искалеченную управляемую куклу.

— Пока ты восстановишься, кашир уже развеет твое тело и освободит душу. Если же ты проявишь чудеса регенерации, придется снова резать тебе конечности. А мне это не доставляет никакого удовольствия. Так что лежи смирно и лучше расскажи мне, как ты жил до смерти.

Связки потихоньку срастались, и с каждым словом голос становился громче и увереннее. Лори говорил о магии, о своем родном городке и о последнем тайфуне, что принес ему ликование стихии и смерть. Я хотел слушать обо всем, зная, что это в последний раз. Вот только, увы, времени у нас оказалось слишком мало.

Атар уже направлялся ко мне. Мой противник явно был в лучшем состоянии, чем отец Ласкана, а значит, феникс может подождать. А Лорисаэлю пора уйти и получить такой долгожданный покой. Ведь проклятые не могут попасть за грань. Однажды вырванная из смерти душа уже не вернется в послесмертие никогда. У карателей один путь — в небытие. Но это лучше рабского существования. И мы оба это понимали.