Теперь я не колебалась. Я точно знала, что должна сделать. Время сомнений прошло, пора исправлять собственные ошибки.

Я подошла вплотную к покоям Малыша и решительно толкнула дверь. За легким скрежетом механизма последовал мелодичный шепот. Кто-то в глубине комнат рассказывал легенду. Голос феникса я узнала сразу, хотя сейчас он был мягче и уверенней. Ласкан шептал историю сотворения нашего мира, при этом комментируя ее, поясняя где вымысел, а где правда. Кому как не хранителю истории знать, как складывались события в те далекие времена. Он описывал все до мельчайших подробностей, вплоть до одеяния великой богини равновесия.

Я не спешила прерывать уединение двух старых друзей. Облокотившись о противоположную входу в спальню стену, я незаметно для феникса вслушивалась в повествование. Ванюша дремал на широкой хрустальной кровати, смешно подперев щеку ладошкой, и пускал редкие дорожки слюны на пуховую подушку, от чего та промокала и глядела на мир желтыми кругами мокрых пятен. Ласкан же сидел на прикроватном стуле ко мне спиной и упоенно рассказывал, будто в трансе, не замечая никого и ничего вокруг себя.

— Она была прекрасна. Длинная, мечущаяся как хвост таара коса на конце завивалась крупным кольцом у ног своей хозяйки. Глаза ее горели синим огнем сквозь угольные разводы радужки, будто жидкий дым переплетался с языками пламени. Стройное тело облегал черный смог платья, укрывая свою повелительницу от чужих глаз. Богиня не была высокой, как не была и низкой. Она сохраняла равновесие во всем, даже в росте. Дивное воплощение поистине божественного существа.

Что-то в описании богини показалось мне знакомым, но мысль так же быстро ускользнула от меня, как и появилась. От задумчивости плечо скользнуло по шершавому хрусталю и породило не нужный сейчас шорох.

Ласкан обернулся. Его бесконечно розовые глаза сейчас усыпали звезды, среди которых затерялся зрачок. Феникс был сейчас далеко отсюда. Он как наяву видел Равновесие и переживал создание нашего мира снова. Это его способность. Способность самых одаренных хранителей истории видеть прошлое своими глазами, любой его отрывок. И не важно, сколько весен или веков он прожил, для таких как принц Ласкан зи Верт Нало не существует временных ограничений. Они видят вне времени, даже если жили тысячи весен спустя. Знающий, так называют фениксы одаренных. Как же просчитался король, когда изгнал собственного сына и наследника из клана. Как повезло мне, что нашла такого верного и надежного друга, что последовал за мной через забвение.

— Ты опоздала. Я уже рассказал основную часть, — голос прозвучал тихо, но уверенно.

— Ты уже десятки раз рассказывал мне эту легенду.

— Это не легенда.

— И это ты тоже уже говорил, — я подошла к фениксу и села на краешек кровати так, чтобы видеть лицо принца, но при этом не потревожить окончательно заснувшего Ваньку.

— Знаю, — миг и звезды исчезли из глаз хранителя, вновь обретя все тот же мягкий розовый оттенок.

— Ты усовершенствовал свое мастерство, — похвалила я друга.

— Так и есть. Даже вспоминать не хочется, каким слабаком я к вам попал, — он скривился.

Это была истинная правда. Когда мы с Атаром приняли феникса, он был слабее новорожденного, преимущественно из-за неприятия своим телом прикосновений. Его невозможно было тренировать как остальных воинов. Ни одна из известных техник не подходила розовому. Тогда Атар лично взялся за тренировки юного изгоя. Бесконтактный бой. Это был самый лучший вариант для Ласкана. Все тренировки строились на уклонении от противника, причем враг даже коснуться не должен был принца. Когда уклонения были более менее освоены, хозяин долины перешел к атаке. И с этим были огромные проблемы. Как не способное ударить существо сможет победить противника? Да никак. Только магией. Пламя феникса в бою не помощник. Оно годится только для полного уничтожения тела и души. К счастью, от матери нимфы Ласкан унаследовал способности к воздушной стихии. Резкие и сильные порывы направленного воздуха ломали кости не хуже орочьих кулаков. Так феникс стал способным защитить не только себя, но и окружающих. Он не говорит этого, но Ласкан безмерно благодарен Атару за возможность быть сильным. Возможность доказать миру, что его еще рано списывать со счетов.

— У советника не было шансов. За эти полвека без вас я достиг мастерства в своем виде боевого искусства, — он самодовольно ухмыльнулся вновь став капризным и вредным принцем, которого привыкла видеть настоящая я, но не прошлая.

— Тебе нравиться истерить, как я погляжу, — поддела я.

— О, еще как. Я отыгрываюсь за все те десятилетия, которые я вынужден был проводить в одиночестве. Так что держись, — пригрозили мне.

Я улыбнулась, и на несколько вар наступило так нужное нам молчание. Мы понимали друг друга без слов. Нам они уже не нужны. Слишком давно мы знаем друг друга.

— Как он? — я указала взглядом на спящего Таривана. Как странно, его имя Арк Тариван Атар, где первые два имени принадлежат его деду и отцу, а последнее дано кочевнику при рождении, но я уже привыкла звать его Тариваном, пусть он и был всегда для меня Атаром.

— Он все еще не в себе, но новость о вас с эльфом расстроила его не меньше, чем сделала бы это в его вменяемом состоянии.

— Между нами уже давно заросла та тропа, что я пыталась вытоптать к его сердцу от своего, — я легонько провела ладонью по голове воина, пропуская белоснежные пряди сквозь пальцы. Такие мягкие, такие знакомые и родные, но такие далекие.

— Мы откроем долину, восстановим ее. Все будет хорошо, — теплая рука опустилась на мое плече, слегка сжав его.

— Я не хочу восстанавливать ее. Я хочу спасти запертых в ней умерших, что чудом избежали уничтожения моим туманом, — губы непроизвольно сжались в тонкую линию, — я слышу их, Ласкан. Я слышу каждого, кто все эти пятьсот весен просуществовал в мучениях на грани, без возможности на перерождение. Они застряли там, они напуганы и мечутся в ужасе.

— Не твоя вина, что мир таков, какой он есть. Послушай того, кто видел и пережил гораздо больше трагедий.

— Тебе проще, рубин. Ты можешь как увидеть, так и забыть все свершенные ужасы. Ты выборочно помнишь. Я — нет.

— Твоя правда. Но не горюй по прошлому. Строй будущее, ведь оно у тебя есть. И весьма многообещающее, — феникс подмигнул мне и расплылся в заискивающей улыбке.

— А это мы посмотрим, как мое остроухое двуипостасное будущее будет себя вести.

Поговорить с Малышом мне так и не удалось, поэтому перенесла наш разговор на вечер. А вот другую встречу я переносить не собиралась. Вернувшись в свою комнату, я первым делом вызвала к себе свою новую фрейлину. Надо же повидаться со старой подругой, уже две весны как не виделись.

В дверь робко постучали, а получив дозволение войти, в гостиную вплыла Риандиэль, наследница младшего дома Виерн.

— Светлого будущего, Ваше Высочество, — проворковала эльфийка.

— И тебе ясного, только давай без Высочества, а то жутко коробит, — я тут же предложила убрать официоз из нашего общения.

Светлая, с водопадом рыжеватых волос и пронзительно серыми глазами, как ртуть, поклонилась и с улыбкой продолжила вредничать.

— Как Вам будет угодно.

— Угодно мне будет вернуться к дружбе, — очередная попытка сблизиться.

— Если таково Ваше желание, — и очередной провал.

— Ладно, Риандиэль. Хочешь выкать, твое право. Раньше ты себя так не вела. Вот что повышение делает с эльфами, они становятся ханжами.

— Да когда я была ханжой?! — встрепенулась эльфийка, — Ой! Прошу прощения, — и она снова склонилась в поклоне. Но мне было достаточно и того, что я увидела.

— Брось, подруга, ты прокололась. Хватит упрямиться. При посторонних можешь хоть лбом о пол биться от благодарности за назначение фрейлиной, а при мне брось притворничать, — строго отчитала эльфийку.

— Вот неймется тебе. Я еле-еле снова ко двору вернулась, веду себя подобающе, а ты развращаешь молодую приличную девушку. Не в первый раз, кстати, — и эта нахалка без зазрения совести завалилась на мой диван, как портовый грузчик на телегу.