— Суардана…

Обветренные губы шевелились, но не издавали звуков, они уже не были на это способны. Тот, кого так неистово звала жрица, больше никогда не дозовется ее.

***

— Красавица! О сокрытая луна! Очнись же! К нам король направляется! — меня кто-то очень настойчиво тряс, но это не сильно помогло мне вырваться из страшных воспоминаний.

— Пеняй на себя, красавица, я пытался по-хорошему, — и меня сильно ущипнули за мягкое место, попутно забравшись под подъюбник. Такой фривольности мое бессознательное Величество не стерпело. Черт с ним, с наваждением, потом вспомню, чего это такое мне привиделось, а сейчас надо некоторым наглым клыки отросшие повыковыривать и ручки шаловливые оттяпать, или отдавить. Каблуком!

— Где король? Какой король? О, Ваше Величество, прошу, примите мои глубочайшие извинения за мое недостойное поведение! — и я, выскользнув из крепко держащих меня рук, поклонилась «королю».

Когда, наконец, начала соображать, поняла, что стою в реверансе перед Ласканом и ручку ему с перстнем целую. Ну, с фантомным перстнем, но дань уважения я отдала, вот только король местный позади стоит. Поправочка, сидит на мраморном полу и прикрывается ладонью, скрывая смех, что не очень хорошо получается. Хорошо еще, что мы в нише оказались, которая скрывает нас от любопытных глаз. Полагаю, это огонек постарался, но добиться внятного ответа от Алкая сейчас также нереально, как утащить колечко с драконьего когтя.

Улыбающегося оборотня я видела часто, ехидный оскал вообще сопровождал его двадцать четыре вата в сутки, но вот давящегося неуправляемой истерикой — никогда! Даже кровожадные планы ушли на второй план. Побрить его я всегда успею. Пусть побегает в осеннее полнолуние без своей тепленькой шерстки. Оборотень подо льдом, интересное блюдо.

А вот лже монарх не спешил осмеивать сей конфуз. Его пылающие розовым пламенем глаза сулили мне все муки нижнего мира. А нервишки то у пернатого шалят.

Не дожидаясь действий феникса, Его Величество наконец соизволило подняться.

— Я принимаю ваши извинения, и не в обиде за то, что вы только что доказали всю негодность моей охраны.

Высокий шатен лет сорока, со строгими серо-голубыми глазами, сейчас с веселым прищуром смотрел на меня. Мужественный, ничего не скажешь. Мужчина в самом расцвете сил. Не скажу, что он красив, скорее чудовищно обаятелен и властен, а это привлекает женщин. О-о-о-чень привлекает. Вот только сей субъект моего повышенного внимания может с легкостью отрубить нам головы за малейшее лишнее слово. Нам просто крупно повезло, что у короля с чувством юмора все в порядке, и что охрана немного зазевалась, а то быть нам нашинкованными тонкими слоями.

— Простите мою наглость, но каким образом я привела в негодность вашу личную охрану? — мне уже страшно, не хочу знать каким, но любопытство такая свинья, которая везде грязь найдет… э-э-э… то есть выход своему рылу.

— Вы неподражаемы, мадам. Так рвались засвидетельствовать мне свое почтение, что ошиблись объектом засвидетельствования, повернувшись… кхм… спиной ко мне и сшибли своим… кхм-кхм… почтением, опять же, меня, — Его Величество явно забавлялся, — и ведь не один воин не среагировал на такую страстную и, чего греха таить, приятную попытку убийства.

Я залилась краской так, что впору кровопускание делать, иначе само не сойдет. Всевышние, за какие такие проколы вы меня в подушечку для иголок превратили. Не люблю иглоукалывание, смилуйтесь!

— Как мило, — обратился как к нашкодившей девочке, — не думал, что жрицы любви, да еще и с севера, способны краснеть. Я был уверен, что никакая вещь на свете не смутит вас.

Опасный мужик. Осторожнее с ним надо.

— Любой ваш каприз будет выполнен, — я сделала книксен, — ни одно красное пятнышко больше не посмеет испортить мою профессиональную бледность.

— О, как неожиданно. Что ж, я рад, что удостоился вашего внимания, мадам. Пожалуй, мне пора. Торги. Надеюсь, вы участвуете?

— Нет, Ваше Величество. Я лишь представитель и владелец.

— Жаль, — неопределенно бросил монарх и направился к своему резному трону, где его ожидала ревнивая женушка, попутно прожигая во мне громадные дыры. Как же, как же, ее верный супруг вдруг ослабил пояс верности. И из-за кого? Из-за проститутки! Ох-ох-ох, только подлянок от королевы мне не хватало.

— У тебя проблемы, красавица, — шепнули мне на ухо.

— Заметила.

— Умница, Данка. Медаль тебе за осторожность! — презрительно прошипел вконец раздраженный Ласкан.

— Не ерничай, а то твое интимное свидание с советником продлится до утра. Сама знаю, что опростоволосилась.

Феникс сразу притих, но гневно зыркать на меня, думая, что не вижу, не перестал. Будто я слепая. Да у меня ожоги второй степени на спине от его нежных взглядов.

— Огонек, а скажи-ка мне, с чего это король почтил нас своим визитом?

— Кто-кто? — возмутился оборотень.

Темень! Прокололась!

— Пес в пальто! Какого корявого гоблина наше Величество с пьедестала соскочил?

— Вот этого, — и он, ничуть не скрываясь, ткнул в меня пальцем, — ты, наша корявенькая гоблинша, в обморок хлобыснулась, как только клинка коснулась. Благо оружие умнее тебя и само исчезло, а вот ты осталась на моих руках. Именно твое шикарное бессознательное тело согнало нашего монарха с тепленького места. Так что, красавица, ты сама повесила на себя очередную проблему в виде озабоченной монаршей особы.

— Сколько яда, сам не захлебнешься?

— А нечего приличным оборотням клички, как собакам, придумывать, Сушка.

Обиделся оборотень. Первый раз его так задели. Не ожидала, если честно.

— Фу, фу, фу! Ишь, разрычался тут. Сидеть песик, нечего шерстку дыбом ставить.

На меня недвусмысленно оскалились. А нечего из меня единственную виноватую делать. Будто я тут специально обмороки тренирую, чтобы мужчинам головы кружить. Возмущение было столь велико, что его только незрячий не заметит. Вот и песик заметил, замер и сдулся.

— Фу-у-у… — выдохнул оборотень и натянул дежурную улыбочку, — квиты?

— Почти. За оскорбление стратегически важного места я еще отомщу, — ответно улыбнулась я.

— Раз вы закончили грызться и лобызаться, может, наконец, присоединимся к торгам, или вы передумали? — ну почему феникс бывает таким… таким… уф, даже слова не могу подобрать.

— Ну пошли, товар, тебя уже заждались. Точнее твое тело, — не смогла не уколоть я. Не стоит портить настроение, когда оно только начало подниматься с отметки «премерзко».

Ласкан предложил мне руку, кривясь, будто в нее сейчас болотник вцепится, а не мадам Дизан.

— Все свои обиды оставил прямо здесь и лицо попроще, а то розовое пламя проскальзывает сквозь иллюзию зеленых глаз. Все, мы на задании.

Тут же выражение лица Ласкана изменилось. Полнейшее спокойствие и ледяная грация, даже мне захотелось поучаствовать в торгах, но я тут же отогнала эту мысль.

— Следующий лот — молодой юноша, Лиан. Представляет Императрица севера, мадам Дизан, — громогласно объявлял какой-то пухленький дворянин, видимо он отвечает за сегодняшнее «культурное мероприятие».

— Все мы видели грацию и невинность этого лота, прекрасный экземпляр! Думаю, он не нуждается в моих комплиментах, они уже звучали в адрес прекрасного жреца любви и не раз! А посему начнем! Стартовая цена сто пятьдесят золотых монет!

Молодая дама лет тридцати, позади меня, подняла свой веер, как только произнесли сумму.

— Сто пятьдесят!

Ее соседка не отставала и тут же перебила изначальную цену.

— Сто шестьдесят!

Цена росла с невообразимой скоростью. Почти все дамы в зале успели хоть раз поднять веер. Борьба была нешуточная.

— А ты популярен, — шепнула я.

— Не более, чем ты. Но если ты об ажиотаже, то я тоже поражен. Как-то я в прошлом не сильно пользовался женским вниманием.

— Так ты же розовым был. Такого хочешь, не хочешь, а десятой дорогой обходить будешь.