— Красавица, зачем пожаловала? — и улыбка приторно-сладкая.

— Я комнату снять на ночь хотела… — и это мой голос? Да уж, как-то совсем не уверенно звучит.

— Правда? — улыбка ширится. Теперь понимаю, чем она мне не нравится. Двумя небольшими, но на вид достаточно острыми клыками. Простите, ошиблась, четырьмя. Темень!

— Д-да… уже поздно, и искать другой постоялый двор опасно…

Огонек посмотрел мне за спину и махнул рукой. Тут же живой шум наполнил обеденный зал.

— Опасно, красавица. Ты одна? — притворно сочувствующий голос, а в глазах золотой блеск. Они у него вообще желтые.

— Нет, у меня есть спутник.

— И где же он? — медленно, наслаждаясь каждым словом, как лакомством, спросил рыжий.

— Скоро найдет меня, — вот теперь мне не просто не по себе, мне жутко.

Огонек откинулся назад, убрал руки со стойки и обошел ее. Нарочито медленно, грациозно и удивительно плавно он двинулся на меня. Именно на меня, а не ко мне. Где-то я уже видела такие экономные и первобытно хищные движения. Я сглотнула, так как спазм, сдавивший горло, уже невозможно было терпеть. Почти упершись в меня своей грудью, нежно обнял меня левой рукой, стараясь как можно ближе прижать к себе.

— Успокойся, а то стук твоего трепыхающегося, как птица, сердца разве что на другой улице не слышно, — прошептал огонек мне прямо в ухо, изрядно пощекотав мне нервы своим частым дыханием.

Все той же левой рукой он нашел мою правую и взял за ладошку. Я, конечно, храбрая, но вздрогнула, как последняя трусиха, когда он поднял руку над головой и крутанул мое тельце против часовой стрелки. Так как кисти остались сцеплены, я оказалась в ловушке из его и своих объятий, при этом упираясь спиной ему в грудь. Мне даже шевельнуться было страшно. Кажется, я начинаю понимать, почему здесь еще есть свободные комнаты.

— Эта красавица — моя гостья, — к моему виску прижались щекой, — относитесь к ней, как ко мне, — возвестил он на всю таверну. Удивительно, но его услышали и более того, даже закивали, не слаженно, конечно, не солдатики, но все же. Думаю, я нашла хозяина таверны. Поначалу меня испугало его «как ко мне», оказывается, зря. Его явно здесь уважают.

— Ну что, милая, пойдем наверх, покажу комнаты, — и он отпустил меня, сделав приглашающий жест рукой в сторону лестницы. Я бежать вверх к праотцам не спешила. Рыжий это понял, неопределенно хмыкнул и пошел первым, я за ним. Честно говоря, позорно приклеилась к его спине, так как внизу меня все еще прожигал гневным взглядом орк.

— Что? Решила совместить приятное с полезным, — ехидно выдал он.

— Нет, выбрала меньшее из зол, — буркнула я.

— А здесь, красавица, ты погорячилась. Кто сказал тебе, что я меньшее?

Я даже оступилась, вследствие чего непроизвольно отлепилась от огонька.

— Поздно бояться, теперь только принимать все, как должное, — вампирьи клыки, СПАСИТЕ!

Мы поднялись на второй этаж. Две ближние к лестнице комнаты были абсолютно идентичны. Слева кровать, рядом тумбочка, справа пара вешалок, стул и трехногий столик.

— Устраивает?

— Более чем.

Если бы здесь оказалась лишь солома на полу и миска с водой, мой ответ не поменялся бы. Я просто до дрожи хотела сбежать отсюда и плевать, что за порогом может ждать смерть.

— Тогда пошли вниз, покормим тебя. Позже вещи занесешь.

Он меня с ложечки кормить решил? Не удивлюсь, если так. Когда снова вошла в зал, на меня обратили не больше внимания, чем на пыль с подоконника. Это радовало. В самом углу был свободный столик, вот туда я и понесла свои бренные мощи. Подходящее время осмотреться и найти пути отступления, а если честно, то бегства. Таковых оказалось всего два. Главный вход и окна. К заднему выходу не пробраться, там орк-потрошитель, а со второго этажа травмоопасно — брусчатка внизу.

Окинув столовую еще одним рассеянным взглядом, заметила одну странность. У всех присутствующих желтые глаза, и они отражают свет бликами. Василиск парализуй меня! Могу поклясться, раньше у тех двоих за стойкой были бирюзовые, как морская волна, глаза. А сейчас у всех они светятся золотом. Догадка просто прирастила меня к стулу. Пошевелиться — значит привлечь внимание. А мне ой как не хотелось их внимания.

— Самый вкусный ужин для самой красивой женщины.

От неожиданного появления хозяина таверны сильно прикусила губу, которую покусывала до этого от волнения.

— Что случилось? — не знаю, что огонек увидел, но лицо у него было весьма озадаченное. Боится, что ужин паникует раньше времени? Так поздно, ужин в истерике!

— С-с-с…с-с-с…спас-с-с…спасибо!

— Красавица, тебя никто не тронет, не посмеют. Ешь спокойно.

— Ты еще приятного аппетита пожелай, я тебе такой же вежливостью не отвечу, когда ужином буду я!

Растерялся на ван. Снова улыбнулся и спокойно так, с остановками, как умалишенному, начал:

— Красавица, ты чего? Какой ты ужин? Здесь ты в безопасности. Никто сюда не залезет, поверь мне.

Ага, уже раз десять поверила. Неужели я так дуру напоминаю. Хотя, только дура и могла так глупо попасть в неприятности.

— Сними рубашку, — улыбка медленно сползла с лица.

— Зачем, красавица? Давай попозже и в другой обстановке. Я не против.

— Зато я против, попозже я увижу только твои клыки, — прошипела я. Знаю, что глупо возмущаться, но лучшая защита — это нападение.

— Какие клыки? Давай ты поешь, и мы поговорим, хорошо? Нечего на голодный желудок беседу начинать.

— Конечно, лучше поесть, так сбежать сложнее будет, или это последний ужин?

— Успокойся, кошечка, спрячь коготки. Никто не претендует на твою шкурку, — слегка сухо ответил он. А мне стало еще страшней.

Пусть огонек мне чего-нибудь откусит, но неизвестность страшней всего. Я аккуратно встаю из-за стола и подхожу к нему. Ноги затряслись. Не боись, прорвемся. Медленно ложу руки ему на грудь и тяну в темноту угла, за моим столиком. А этот смотрит на меня в упор и ехидно скалится. Весело ему, паршивцу. Еще бы, кошка тоже с мышкой поиграть любит. Вот сейчас все и узнаем. Резко вскидываю ногу, удар в пах. Знаю, что подло, но людей жрать тоже не благородное занятие. Стон и хрип, значит попала. Выхватываю нож из голенища и приставляю к горлу.

— Подними голову, иначе глотку перережу.

— Какая грозная красавица, это твоя благодарность? — и он медленно разгибается.

Недолго думая, достаю второй нож из другого голенища и разрезаю рубаху снизу до самого ворота. Отвожу ножом край рубашки. Когтистая лапа волка. Дракон сожри меня! Все! Руки сами безвольно опускаются. Мне конец. И на этот раз, я на самом деле покойница.

— Красавица, если убить хотела, то ножи в руках куда эффективнее, чем на полу. Я, конечно, могу случайно наступить и порезаться, но ты же понимаешь, что все зарастет в тот же момент?

Понимаю. Все понимаю. Не понимаю только, когда ножи успела выронить. Теперь даже порезать его не могу. Это бесполезно, конечно, но болезненно. Так, маленькая месть за себя любимую.

А все почему? А потому, что я в таверне «Цветок волка» полной волков. Точнее оборотней. Татуировка в виде когтистой волчьей лапы под ключицей — метка стаи оборотней. Повезло же мне из всех постоялых дворов города прийти именно в логово оборотней. Вот не понравился мне этот орк, говорил же мне убираться. Так нет же, как это нас выгнать решили.

— Долго еще убиваться будешь?

— Пока не убьют.

— Ха-ха-ха, — мне паршиво, а он хохочет. Вот оборотень, — хватит хандрить, красавица, не съедим.

— Правда? — как-то безразлично у меня получилось, аж самой себя жалко стало.

— Мы людьми не питаемся, особенно такими хорошенькими, — и снова хохочет.

А ведь и правда, не питаются. Только если кого убить захотят. Они ж не ликаны. А кто сказал, что не ликаны? Ведь татушку я видела только у огонька. И снова себя жалко стало. Может я и дальше придавалась бы жалости к себе, но меня привлек шум снаружи. И не только меня.

— Пусти, пусти, ну пожалуйста! — лучше бы мне не был знаком этот несчастный голос и грозное фырканье.