Мужчина с трудом открыл глаза и увидел Жуань Наньчжу и Ли Дунъюаня, которые, кажется, о чём-то активно спорили, и атмосфера между ними царила явно неблагоприятная.

Ли Дунъюань повторял:

— Чжу Мэн, я приношу извинения, дело действительно вышло за рамки моих ожиданий.

Жуань Наньчжу не выказывал к защищающемуся Ли Дунъюаню ничего, кроме крайнего презрения.

— Если бы извинения помогали, никому бы не пришлось умирать.

— Всегда есть способ спасти ситуацию.

Жуань Наньчжу собрался возразить, но тут увидел, что Линь Цюши пришёл в себя, и сразу же переключился на него — драматично прильнул к груди лежащего на полу мужчины и, чуть не плача, заголосил:

— Дорогой Юй! Ты наконец очнулся! Пока тебя не было, меня тут обижали! Все смотрели на меня как на овдовевшую мать с осиротевшим ребёнком! Как будто и мне теперь тоже не выжить…

Линь Цюши:

— Овдовевшую мать с осиротевшим ребёнком?

Ну ладно овдовевшая мать, но ребёнок-то откуда взялся?

Жуань Наньчжу дотянулся до жующего что-то неподалёку Чэн Цяньли и отвесил юноше подзатыльник.

— Ну что ты за глупое дитя! Тебя отец зовёт.

Чэн Цяньли отложил еду и захныкал:

— У-у-у-у, папа, нашу маму обижают.

Линь Цюши:

— …

Чэн Цяньли, ну будь хоть ты разумным человеком, не поддавайся дурному влиянию Жуань Наньчжу!

Ли Дунъюань, глядя на развернувшийся перед ним спектакль, нечеловеческими усилиями удержал своё лицо от совершенного искривления. Сделав глубокий вдох, он всё-таки подавил эмоции и произнёс:

— Когда выйдем отсюда, я непременно с тобой увижусь.

Жуань Наньчжу прохладно усмехнулся, но промолчал.

Линь Цюши про себя сказал: «Лучше забудь об этом. Боюсь, когда ты увидишь Жуань Наньчжу за пределами двери, тебя хватит удар».

Мужчина поднялся с земли и размял уши, в которых до сих пор звенело.

— Что это… было?

Жуань Наньчжу ответил:

— Она на нас набросилась.

— И что потом?

— Потом я десять минут говорил с ней о жизни.

— …

— Она сочла мои аргументы верными и ушла.

— …Ты очень хорошо себя чувствуешь, когда прикалываешься над людьми?

— Да, вполне неплохо.

— …Ладно.

Главное, что ты счастлив.

Надурачившись вдоволь, Жуань Наньчжу всё-таки рассказал Линь Цюши, что тогда произошло. Оказывается, оглушив Линь Цюши, «кожа» тем самым ужасно разозлила Жуань Наньчжу, и когда кинулась к ним, тот сразу бросился к барабану и наставил на инструмент костяную флейту, угрожая твари, если она не отстанет, проткнуть барабан. «Кожа», кажется, оказалась разумной, и в самом деле перестала безобразничать. После чего просто слилась со стеной, покинув поле их зрения.

Затем Жуань Наньчжу и Чэн Цяньли с большим трудом стащили бессознательного Линь Цюши на первый этаж и увидели там Ли Дунъюаня. В полном одиночестве.

Жуань Наньчжу спросил его — а где Сюй Цзинь? И тот указал на выход, говоря, что девушка вышла покурить, а в итоге пропала бесследно, скрылась в неизвестном направлении.

Жуань Наньчжу, услышав его объяснение, на месте вспылил и принялся отчитывать мужчину: «Тебе поручили за ней смотреть, так-то ты выполняешь задачу? Вы что у себя, в Белом олене, не можете быть хоть немного надёжнее? Глава, и тот умудрился потерять ключевую подсказку!»

Ли Дунъюань, понимая, что облажался, не мог найти никаких контраргументов. К счастью, очнувшийся Линь Цюши отвлёк на себя внимание Жуань Наньчжу, и тот перестал тыкать его носом в ошибку.

В душе мужчина горько усмехнулся, его интерес к личности Жуань Наньчжу возрастал с каждой секундой… Ведь в реальности такую девушку днём с огнём не сыщешь.

Линь Цюши, придя в себя, тоже узнал, что Сюй Цзинь пропала.

— Завтра возьмём с собой барабан в храм, — сейчас Сюй Цзинь исчезла, и неизвестно, появится ли ещё. Стоило Жуань Наньчжу снова посмотреть на Ли Дунъюаня, и у него портилось настроение. Он сердито добавил: — Придётся действовать наобум.

Ли Дунъюань потёр нос и сухо усмехнулся.

Линь Цюши сочувственно похлопал его по плечу.

Чэн Цяньли всё продолжал что-то жевать. Аппетит юноши просто поражал — неважно, какая тошнотворная картина попалась на глаза, это нисколько не влияло на желание перекусить.

Под конец дня лицо Жуань Наньчжу было смертельно мрачным — как он и предполагал, Сюй Цзинь так и не вернулась, даже когда они уходили из леса пагод.

Остальные, увидев, что в группе Линь Цюши стало на человека меньше, подошли спросить, что случилось, и Жуань Наньчжу прямо ответил — исчезла, ушла в неизвестном направлении.

До самых хижин Ли Дунъюань не решался приближаться к Жуань Наньчжу, боясь его рассердить. Только после ужина мужчина деликатно обратился к Линь Цюши и попросил уговорить Жуань Наньчжу сменить гнев на милость.

Линь Цюши, не зная, как поступить в такой ситуации, решил, что Жуань Наньчжу наверняка сердится не без веской на то причины, поэтому не осмелился говорить с ним на тему Ли Дунъюаня. К тому же, он и сам пока для себя не выяснил, друг или враг для них этот Ли Дунъюань, и потому не хотел выказывать к нему излишне приятельское отношение.

Сегодня, поскольку Сюй Цзинь исчезла, они наконец смогли занять по одной кровати и лечь раздельно.

Жуань Наньчжу принёс из пагоды барабан. На самом деле инструмент был не таким уж большим — диаметром примерно в две ладони взрослого человека. Сделанный из настоящего дерева, выкрашенного красной краской, и обтянутый тонкой человеческой кожей, он звучал очень красиво.

Жуань Наньчжу сел на краю кровати и, поглаживая барабан, произнёс:

— Завтра унесём его в храм. Думаю, тогда и подтвердятся мои догадки.

— Кстати, что ты тогда хотел мне сказать? — Линь Цюши вспомнил, что когда они забирались на вершину пагоды, Жуань Наньчжу начал говорить, но его прервало внезапное появление «Сюй Цзинь».

— Сёстры есть сёстры, но насколько глубоки их чувства друг к другу, это совсем другое дело, — ответил Жуань Наньчжу. — Если у неё с сестрой такие хорошие отношения, почему же она наотрез отказалась подняться на крышу?

Он снова протянул руку и провёл ладонью по барабану, даже с некоторой нежностью.

После ужина все разошлись спать пораньше.

Сегодня они наведались в лес пагод, и неизвестно, появится ли Сюй Цзинь этой ночью.

Линь Цюши перед сном чувствовал себя беспокойно — то и дело ворочался на кровати.

Жуань Наньчжу тихо спросил:

— Не можешь уснуть?

— Ага.

Тогда Жуань Наньчжу поднялся со своей кровати и лёг рядом с Линь Цюши, обняв его за талию. Этот жест в его исполнении уже стал очень знакомым, и Линь Цюши, сам не зная, почему, сразу расслабился.

— Почему каждый раз, когда ты меня обнимаешь, я так хорошо засыпаю? — невнятно пробормотал мужчина.

— Может быть, я дух снотворного?

Линь Цюши:

— …

Хорошее объяснение.

Он правда не знал, почему, когда Жуань Наньчжу рядом, он спит так крепко и сладко. Но вот и сейчас Линь Цюши вскоре провалился в сон.

Он думал, что проспит до самого рассвета, но в итоге опять проснулся посреди ночи. И сразу почувствовал на себе чей-то прохладный взгляд. Линь Цюши медленно открыл глаза, увидев спящего Жуань Наньчжу. Потом так же медленно сел и оглядел комнату, не заметив совсем ничего необычного. Но когда мужчина уже решил, что тот взгляд ему померещился, на лоб вдруг упало что-то холодное. Капля, ещё капля, которая стекла вниз к подбородку.

Линь Цюши вмиг застыл, затем медленно поднял глаза и увидел на потолке окровавленную человеческую фигуру. Наклонив голову, тварь улыбалась ему жуткой улыбкой.

Линь Цюши:

— Бл*ть!

Он был внутренне готов к чему-то подобному, и всё равно до чёртиков перепугался. Всё его тело затрясло, насилу удалось взять себя в руки.

Кровавое чудище, секунду поглядев Линь Цюши в глаза, протянуло к нему длинные пальцы. Её цель была чётко определена — это кожа мужчины.

Линь Цюши склонился ниже, уворачиваясь от нападения, при этом всё его тело прошибло холодным потом. Когти твари выглядели острыми лезвиями, наверняка одно касание — и они снимут с человека кожу.