Сестрица моя!

Вот и я подросла, стала, как она была,

И тогда я поняла её, вдруг поняла.

И с тех пор ищу её день ото дня, день ото дня.

Сестрица моя!

На молитвенном кургане сидит старик,

То и дело повторяет:

А-Ом-Мани-Падме-Хум.

Вроде бы простая песня о том, как младшая сестра ищет старшую, но когда выяснился сюжет написания песни, оказалось, что в ней поётся о барабане из человеческой кожи.

Давным-давно у приверженцев некой религии существовала такая традиция — с девственницы живьём снималась кожа, из которой затем делался барабан. По легенде звук этого барабана способен соединить жизнь и смерть, помочь вырваться из круга перерождений.

Утверждалось, что немая старшая сестра добровольно согласилась пожертвовать собой, чтобы из её кожи сделали барабан, но так ли это на самом деле, тут мнения расходились.

— Для барабана непременно требовалась кожа девушки, не вступавшей в сексуальные отношения, такой материал считался самым чистым. А если девушка вдобавок немая — ещё лучше, поскольку немая никогда не произносила слов лжи, а значит, и душа её тоже не запятнана, — Чэн Цяньли зачитывал найденную информацию. — Кроме того, снимать кожу надлежало непременно живьём, таким образом звук получался наиболее ярким… — Дочитав, юноша содрогнулся. — Как хорошо, что мы живём в обществе, где правит закон.

Иногда то, что творят люди, страшнее самых жутких на свете призраков.

Линь Цюши произнёс:

— Говорится, что автор этой песни в путешествии встретил девушку, искавшую свою старшую сестру. Она не знала, куда пропала её сестра, пока не услышала мантру и донёсшийся с небес звук барабана.

Жуань Наньчжу спокойно слушал, не выражая ни согласия, ни протеста. Он и сейчас выглядел не очень хорошо. Конечно, врач сказал, что все процессы в норме, но моральный урон никогда нельзя измерить.

— В этот раз я могу пойти с ними, — подал голос сидящий рядом Чэн Исе. — Тебе лучше передохнуть.

Жуань Наньчжу:

— Ты?

Чэн Исе кивнул. По возрасту они вроде бы не различались с Чэн Цяньли, но старший брат производил впечатление человека гораздо более серьёзного и совсем не походил на семнадцати-восемнадцатилетнего юношу. С определённого угла он даже немного напоминал Жуань Наньчжу.

— Я подумаю, — Жуань Наньчжу почему-то глянул на Линь Цюши и не дал прямого ответа.

Чэн Исе чуть нахмурился, словно не понимал колебаний Жуань Наньчжу, но в итоге так ничего и не возразил, бросив лишь «Хорошо».

К счастью, пускай состояние Жуань Наньчжу оставляло желать лучшего, всё-таки он выбрался из жутко опасной двери.

Вечером все решили как следует отметить это событие. Лу Яньсюэ наготовила целый стол еды, а Линь Цюши, который вызвался ей помогать, обнаружил у девушки поразительный талант к кулинарии. И только спросив, узнал, что она раньше готовила на заказ, но потом, попав за дверь, закрыла свой бизнес и поселилась в коттедже.

— Вообще-то я не лучший повар здесь, — призналась девушка. — Чжан Цзяо готовит ещё лучше меня, но он пока в отъезде. Когда он вернётся, вот тогда полакомишься вкусным! Хотя, как я посмотрю, ты тоже неплох. Часто готовишь?

— Я ведь жил один, — ответил Линь Цюши, занятый нарезкой овощей. — Приходилось учиться готовить хоть что-то.

Когда стол был накрыт, они откупорили несколько бутылок вина, и за столом воцарилась непринуждённая атмосфера, все болтали и смеялись, так что невозможно стало разглядеть нависшую над каждым мглу.

Линь Цюши даже выпил пару бокалов, правда, на большее не решился. Его сердце наполняло беспокойство, и мужчина беспокоился, что напьётся.

Жуань Наньчжу вот оказался довольно стойким к алкоголю — он в одиночку осушил целую бутылку красного.

Когда все наелись и напились, то разошлись по своим комнатам. Не исключением стал и Линь Цюши. Поднявшись к себе, он принял горячий душ, но когда вышел, то увидел Жуань Наньчжу, сидящего на его кровати в ожидании.

— Наньчжу, что-то случилось? — Линь Цюши подошёл к нему, вытирая мокрые волосы.

— Ты нужен мне, — шокировал его ответом Жуань Наньчжу.

Линь Цюши остолбенел от его слов.

— В каком… смысле?

— В прямом, — ответил Жуань Наньчжу. — Ты не можешь умереть.

Его слова, как ни крути, отдавали неким чувственным подтекстом. Однако Линь Цюши, будучи железобетонным натуралом, совершенно ни о чём подобном не задумался.

— Не мог бы ты выразиться яснее?

Жуань Наньчжу напоследок сказал лишь одну фразу. Вот как она звучала:

— Некоторые люди рождены для дверей.

Сказав это, он ушёл, оставив в комнате совершенно растерянного Линь Цюши.

Линь Цюши всё время казалось, что с Жуань Наньчжу после десятой двери произошли какие-то перемены, но вот так сразу он не мог понять, что же именно изменилось.

Жуань Наньчжу несколько дней отдыхал, и постепенно его состояние пришло в норму.

Линь Цюши знал, что ещё пара дней, и ему предстоит войти в свою третью по счёту дверь, поэтому занимался активными приготовлениями.

На словах это звучало именно так, на самом же деле он вместе с Чэн Цяньли ночью сел смотреть фильмы ужасов.

— Это точно поможет? — Линь Цюши мучили сомнения в действенности метода.

— Поможет, поможет. Побольше насмотримся и перестанем бояться, — сказал Чэн Цяньли, прижимая к груди упаковку чипсов.

— А нам не нужно поискать ещё что-нибудь о подсказке… — всё-таки Линь Цюши этот способ казался ненадёжным.

— Пока что двери лёгкие, а подсказка совсем короткая, ничего нового ты не найдёшь, — ответил Чэн Цяньли. — Ой, гляди, призрак сейчас появится.

Пока они смотрели фильм, Тост лежал рядом на подстилке и украдкой поглядывал на Каштана, а кот, сидя на краешке дивана, беспечно помахивал хвостом.

И Маньмань, проходя мимо, увидел Линь Цюши и Чэн Цяньли за просмотром кино и испустил долгий тяжкий вздох.

Линь Цюши сначала ещё подумал — почему И Маньмань так вздыхает? Но не прошло и трёх минут, как он понял сам — Чэн Цяньли до ужаса боялся призраков.

Как только призрак показывался на экране, юноша истошно кричал, прямо как кастрированный петух, да ещё пытался вжаться в щель между диванными подушками.

Линь Цюши удивлённо спросил:

— Ты так сильно боишься?

Чэн Цяньли, дрожа как осиновый лист, спросил в ответ:

— Тебе не страшно?

— Страшно, но не так, как тебе. Ты не мог бы не прижиматься к моей руке… — ему показалось, что Чэн Цяньли сейчас сломает ему кости.

Юноша отпустил его и уже приготовился схватиться за Каштана, но Линь Цюши поспешно его остановил:

— Лучше тогда обнимай меня.

Чэн Цяньли растрогался:

— Ты такой хороший!

Линь Цюши:

— …

Если не буду хорошим, боюсь, останусь без кота.

В конце концов, они так и не досмотрели фильм до конца — каждый обитатель коттеджа был готов пришибить Чэн Цяньли за его адские вопли, а Линь Цюши уже весь занемел, и первой его реакцией при виде призрака стало отодвинуться от Чэн Цяньли подальше.

Он так орал, что даже те, кто уже ушёл спать, снова вышли в гостиную.

— Чего ты так кричишь? Чэн Цяньли, тебе шею намылить? Что за завывания посреди ночи! — Лу Яньсюэ перед сном нанесла на лицо зелёную маску, и когда спустилась в ней по лестнице, не на шутку испугала обоих.

— Мне страшно, — ответил Чэн Цяньли.

— Если тебе страшно, зачем ты смотришь ужасы? — спросила девушка. — Да ещё так орёшь… будь я на месте призрака, давно бы померла с перепугу.

Чэн Цяньли:

— Но ведь мне через два дня идти в дверь, как же не смотреть?

Лу Яньсюэ:

— Ну вот за дверью и ори, сколько влезет! Всё равно мы тут тебя не услышим, будешь других доставать своими криками.

Чэн Цяньли:

— Нет! Я буду вас доставать… А-а-а-а-а-а!

Лу Яньсюэ:

— Чэн Исе, иди утихомирь своего несносного братца, он тут бунтовать решил!!!

Чэн Цяньли:

— …