Жуань Наньчжу поднял глаза на Лян Мие.

— Мне тоже пришлось сыграть в игру.

— В какую?

— «Четыре угла», — ответил Жуань Наньчжу. – Обычная страшилка.

Линь Цюши промолчал. Вне всяких сомнений, любая подобная игра, вроде вызова какой-нибудь сущности, в мире за дверью становилась смертельной. Поскольку вызов непременно удавался.

— И как ты выбрался? – продолжала расспрашивать Лян Мие.

— Разумеется, закончил игру. – Жуань Наньчжу бросил карточку на стол и спокойно добавил: — Когда игра заканчивается, игроки покидают поле.

— Хм, — нахмурилась Лян Мие. – Получается, нам досталась довольно простая подсказка.

По крайней мере, существовали способы победить, целых два. Первый – собрать все части тела Хако Онна и уничтожить её телесную оболочку. Второй – установить верное время на больших напольных часах в кабинете и достать из них ключ от тайного подземного хода, через который можно покинуть особняк.

— Не настолько простая, — лениво протянул Жуань Наньчжу.

Игра в самом деле оказалась непростой. Все предметы, полезные и опасные, были спрятаны в ящиках, и чтобы что-то найти, приходилось открывать эти ящики. Но ведь внутри мог оказаться не только нужный инвентарь, но и сама Хако Онна, ужасная и скрюченная.

Лян Мие усмехнулась:

— Выход всегда найдётся.

Пока они рассуждали, ход перешёл к Линь Цюши. Он выбрал ящик в спальне, но когда открыл его, обнаружил на карточке изображение Хако Онна. Призрак сквозь спутанные чёрные волосы таращил на него красные глаза, и даже на картинке в них читалась сильнейшая ненависть и злоба. Линь Цюши положил карту рубашкой вверх.

— Ну вот, я превратился в марионетку.

Жуань Наньчжу забрал у Линь Цюши карту игрока и отдал карту марионетки.

В этой игре огромная роль отводилась обыкновенному везению, хотя, конечно, существовали и свои хитрости. Если просто так открывать ящики, – ни за что не выиграешь, необходимо использовать игровой инвентарь. Для игры требовалось набрать по крайней мере четверых – троих «людей» и одного играющего за Хако Онна. Из-за нехватки игроков Жуань Наньчжу попросил Чэн Исе сыграть за Хако Онна, и после нескольких раундов Лян Мие вздохнула:

— Всё ясно. Решающий фактор в игре – сообразительность Хако Онна. Если она окажется достаточно умна, а игроки – недостаточно везучими, выбраться из особняка будет почти невозможно.

Чэн Исе идеально сыграл Хако Онна – Линь Цюши попался в его западню несколько раз и в итоге научился не открывать ящики наобум. Лишь убедившись, что Чэн Исе стопроцентно не находится с ним в одной комнате на игровом поле, открывал ящик и смотрел, что внутри.

Но таким образом игра значительно замедлялась.

В оставшийся месяц они каждый день играли в Хако Онна, и только достигнув определённого уровня, поняли некоторые хитрости. Самая главная – нельзя просто так открывать ящики. Полагаться на удачу – поведение весьма безрассудное. Наилучший способ – с самого начала при помощи инвентаря узнать, где находится Хако Онна, а затем приступать к открытию ящиков.

Конечно, удача тоже имела немалое значение. Иногда, если им не везло, они никак не могли обнаружить нужный инвентарь, а вместо этого только постоянно прибавляли призраку новых способностей. А чем больше умеет Хако Онна, тем легче ей убивать своих жертв.

Бай Мин тоже пару раз приезжал поиграть вместе с ними. Однажды он оглядел игровой стол, подперев подбородок, и сказал:

— Будь я Хако Онна, ни один из вас не выжил бы.

Жуань Наньчжу промолчал.

 Зато Лян Мие всё-таки не выдержала:

— Шэф, не слишком ли самонадеянно?

— Дело не во мне. Эта игра – сама по себе огромная ловушка.

— Знаю, — Лян Мие понимала, о чём говорит Бай Мин. – Но среди тех, кто прошёл через девятую дверь, не бывает новичков. – Который из присутствующих здесь не мог назваться опытным игроком?

Самое страшное в этой игре – тупые союзники. Которые, начав действовать бездумно, могут не только открыть все ящики со способностями Хако Онна, но и сами стать её помощниками, усложнив тем самым игру остальным.

Разумеется, Лян Мие не думала, что за десятой дверью им попадутся настолько глупые члены команды. Все глупцы давно отправились на тот свет в более ранних дверях.

Время открытия двери выпадало на январь, за месяц до празднования Нового года¹.

¹Китайский Новый год празднуется в соответствии с лунным календарём и каждый год выпадает на разные числа по грегорианскому календарю.

Лян Мие со вздохом произнесла:

— В прошлом году я ещё успела съездить к родителям на праздник.

— Но ведь ещё не поздно будет поехать к ним, когда выйдешь из двери, — заметил Линь Цюши.

Девушка же усмехнулась:

— Ты ведь знаешь, каков процент выживаемости за десятой дверью?

— Знаю.

Дверь, которую даже Жуань Наньчжу считает сложной, точно не даст им расслабиться.

— Поэтому я и переживаю, что следующий год уже не встречу, — сказала Лян Мие. – Ты не беспокоишься?

— Беспокоюсь.

— А по лицу не скажешь.

— И какое лицо должно быть у человека, который беспокоится? – Линь Цюши её замечание показалось странным.

Помолчав, Лян Мие вздохнула:

— Всё-таки у вас в Обсидиане одарённый на одарённом.

Линь Цюши:

— …

Разве?

Больше никакой подоплёки в подсказке не существовало – настольная игра, и только. Играя в неё месяц напролёт, они изучили её вдоль и поперёк, теперь оставалось только войти за дверь.

Из-за высокого уровня двери Лян Мие могла с точностью до минуты предсказать время её открытия – тринадцатого января, ровно в семь вечера. Ближе к заданной дате Линь Цюши и Жуань Наньчжу собрали всё необходимое, чтобы взять с собой в задверный мир.

В этот раз Жуань Наньчжу снова переоделся в женское. В первый раз увидев, как он спускается по лестнице в платье, Лян Мие уронила челюсть.

— Это… это господин Жуань?

— Возьми салфетку, у тебя слюна потекла… — прошептал Линь Цюши.

Лян Мие, вытирая уголки рта, произнесла:

— Он так красив… И как мне теперь выживать рядом с ним?!

Честно говоря, услышав о таком «увлечении» от Бай Мина, девушка всё это время не решалась даже представить, как Жуань Наньчжу выглядит в женском наряде. Всё-таки, хотя тот обычно потрясал красотой, от его внешности не исходило ни намёка на женственность. Даже не произнося ни слова, он создавал вокруг себя такую ауру, что никто не смел позволить себе даже в мыслях отнестись к нему с пренебрежением.

Линь Цюши, который уже довольно долго не видел Жуань Наньчжу в женском наряде, даже немного начал скучать по «Чжу Мэн». Разумеется, он ни за что не признался бы в этом, повторяя, что тот ему нравится в любом виде и образе…

За несколько дней до похода за дверь обитатели коттеджа устроили совместный ужин, Лу Яньсюэ приготовила целый стол вкуснейших блюд, а Линь Цюши даже выпил немного вина.

— Вы обязательно должны вернуться живыми! – хныкал Чэн Цяньли.

— Вернёмся, — Линь Цюши похлопал юношу по голове. – Ты тоже уж постарайся.

— Знаю, — пробормотал тот. – Я же не тупой…

Остальные неловко замолчали, потом кто-то всё же сменил тему. Очевидно, у них сложилось единое мнение об интеллектуальных способностях Чэн Цяньли.

Вечером тринадцатого все собрались в гостиной в ожидании. Линь Цюши смотрел телевизор, но когда настенные часы пробили семь, он сразу почувствовал явственные изменения в окружающей обстановке. Все остальные люди исчезли, он один остался сидеть на диване, и даже картинка в телевизоре сделалась заторможенной. Линь Цюши надел на спину рюкзак и поднялся с дивана. Открыв первую попавшуюся дверь, он увидел знакомую картину.

Двенадцать дверей в длинном коридоре, девять – запечатаны, три – без опознавательных знаков.